Эллен Полл - Сокращенный вариант Страница 3

«Боже, награди меня в старости такой же живостью», — взмолилась про себя Джульет, пока миссис Кэффри протягивала к ней руки.

— Дорогая, так мило с вашей стороны пригласить меня на чай, — проговорила Ада дрожащим голосом и взяла Джульет за обе руки.

Голос у этой миниатюрной женщины оказался невероятно глубоким, а где-то в самой глубине словно перекатывалась галька. Высота тона во время разговора то падала, то поднималась. Джульет, ростом всего пять футов и четыре дюйма, буквально возвышалась над своей гостьей. На руках миссис Кэффри были надеты поношенные, но элегантные розовые кожаные перчатки с жемчужными пуговками на запястьях. Старушка пожала руку хозяйки с силой, которой от нее никак нельзя было ожидать. Потом сделала шаг назад, подняла голову и улыбнулась так, словно Джульет сказала нечто чрезвычайно забавное. Писательнице показалось, что в ее доме появился дух Мирны Лой.

— Очень приятно.

Из-за имени и, пожалуй, слегка неровного почерка Джульет представляла себе Аду Кэффри высокой, седой, угнетенной, безвкусно одетой женщиной, подобно упрощенным до примитива образам Джорджа Прайса. Сейчас — такое часто случается, когда знакомишься с кем-то на расстоянии, — пожилая молодящаяся миниатюрная женщина, стоящая перед ней, показалась Джульет чуть ли не самозванкой. Писательница пожала плечами, пытаясь примирить оба впечатления.

— В самом деле очень приятно, дорогая? — спросила Ада, снимая перчатки и показывая наконец свои ухоженные и густо покрытые лаком ногти. — Догадываюсь, что это всего лишь вежливость. Но мне приятно. И я вполне уверена, вас непременно заинтересует то, что я принесла.

Она отдала свои перчатки Эймс, не взглянув на нее, словно бросила их на стол.

— Можно воспользоваться вашим туалетом?

Наблюдая за тем, как Эймс провожает гостью в нужное место, Джульет с удивлением заметила, что пожилая леди двигается медленно и явно покачиваясь. В руке за две твердые кожаные ручки она держала огромную сумку — кажется, вспомнила Джульет, такие предметы называются саквояжами.

Вернулась Эймс. Любой другой хотя бы поднятой бровью дал понять, что обратил внимание на своеобразный внешний вид пожилой леди, но только не Эймс. Она лишь сказала:

— Чай в библиотеке. Что-нибудь еще сегодня будет нужно? Нет?..

И сделала многозначительную паузу, не закончив вопроса.

— Ничего, — ответила Джульет.

Обсуждать им больше было нечего. Джульет сегодня не написала ни строчки, Эймс было нечего вводить в компьютер. (Джульет всегда писала от руки.) Эймс говорила спокойно… но все же не было ли в ее манере какого-то намека на упрек, а может быть, даже в силу каких-то только ей известных причин, прямого обвинения в адрес работодательницы?

Эймс достала из шкафа свое пальто, пожелала спокойной ночи и ушла.

Несколькими минутами позже миссис Кэффри появилась из ванной комнаты, предназначенной для гостей, с подкрашенными губами и еще более розовыми щеками, распространяя вокруг свежий запах гардений. Выходя вслед за Джульет из прихожей, она многозначительно постучала по своему саквояжу:

— Это здесь. Скоро увидите. Ох, дорогая!

Остановившись у входа в библиотеку Джульет, она помолчала, а потом захлопала в ладоши.

— О, прямо как декорации к пьесе Ноэля Кауарда! Какая вы счастливая! Какое же это для вас должно быть удовольствие — жить здесь! Надеюсь, что удовольствие вы получаете в любом случае, — поправилась она, обратив внимание на неопределенное выражение лица хозяйки, и почти строгим тоном добавила: — Так должно быть.

Библиотека Джульет являла собой уютную комнату, стены которой были заставлены книгами. На окнах висели тяжелые красные шторы, пол покрывал большой персидский ковер в красноватых и темно-синих тонах. По обеим сторонам камина, изнутри выложенного кирпичами, стояли широкие кожаные кресла. На кофейном столике — столешница его была обтянута кожей, так что он был похож на огромный фолиант, — Эймс устроила для них небольшое пиршество. Здесь было все, что Джульет, будучи подростком, вкладывала в понятие «чаепитие» — горка сандвичей без корок, нарезанных треугольниками, блюдечки с маленькими фруктовыми и прочими пирожными, горшочки с джемом, сливочное масло в форме звездочек, корзинка с горячими лепешками и, разумеется, сам чай в толстопузом чайнике на небольшой горелке.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — пригласила хозяйка, задумавшись, почему, собственно говоря, она не получала здесь такого удовольствия каждый день. Миссис Кэффри, несомненно, была права — так просто должно быть. Но жизнь складывалась иначе. Во всяком случае, не ее жизнь. — Или принести вам?..

Сообразив, что пожилая дама предпочтет твердое сиденье (с которого будет легче вставать) мягкому и глубокому, Джульет принесла из угла деревянный стул с прямой спинкой, простенькое сиденье которого было покрыто бархоткой. Миссис Кэффри с благодарностью села, а сама Джульет устроилась в кресле.

В течение нескольких минут тишину нарушали лишь звяканье фарфоровой посуды и предложения молока или сахара. Миссис Кэффри сообщила Джульет, какое огромное удовольствие доставили ей книги Анжелики Кестрел-Хейвен. Комплименты, в свою очередь, обрадовали Джульет, которой было приятно думать, что ее книги помогают коротать время людям, подобным Аде Кэффри, как она ее себе представляла, престарелым домоседам, инвалидам, ночным медицинским сестрам, пациентам, ожидающим приема, акрофобам, вынужденным летать на самолетах, — всем тем, чьи страдания можно уменьшить литературной «анестезией».

Вместе с тем, когда миссис Кэффри спросила ее, над чем она работает сейчас, Джульет ушла от ответа и перевела разговор на то, как добралась ее гостья. И как это ей удалось сделать без посторонней помощи, с такой огромной сумкой? Ада — миссис Кэффри умоляла Джульет называть ее Адой — улыбнулась. Путешествие не доставило ей никаких неприятностей. Единственное, о чем она сожалела, так это то, что не решилась приехать раньше. Сумка — не проблема. Том Гидди (семейство Гидди — ее ближайшие соседи) любезно подвез ее к автобусной станции в Гловерсвилле. Водитель помог ей пересесть на нью-йоркский автобус в Олбани. А у конторы портовых властей «иностранный джентльмен», сидевший по другую сторону прохода между креслами, был настолько любезен, что помог ей сесть в такси.

— Ваш красавец портье, разумеется, помог мне проделать остальную часть пути, — пояснила старушка.

Джульет несколько принужденно улыбнулась. А если бы в «Христианине-джентльмене» появилась бы какая-нибудь семейная пара вроде Гидди, подумалось ей. Фамилия давала большой простор для размышлений. Скажем, соседи семейства Уокингшо. Дружелюбные, основательные, средних лет… Она слегка нахмурилась. Ну разве не досадно, что эти персонажи начинают проявлять признаки жизни именно сейчас, когда она ничего не может с ними поделать.

— Такой высокий и стройный, — продолжала задумчиво миссис Кэффри. — Мне нравятся стройные, элегантные мужчины. А вам? Том красив, но эти крепыши спортивного типа долго такими не остаются, правда? Быстро выходят в тираж, — заметила она, сделав паузу, чтобы отпить глоточек чаю «Формоза улонг». — Боюсь, Синди Гидди уже убедилась в этом. Нет, высокие, стройные мужчины дольше сохраняют форму. Даже если теряют свои волосы, — добавила она задумчиво.

Миссис Кэффри наклонилась вперед, в ее глазах загорелась какая-то искорка. Джульет укоротила своего беллетристического Тома Гидди на несколько дюймов, расширила в плечах, увеличила размеры живота и залысины, а миссис Гидди превратила в повариху. В то же самое время она заметила, что на чайной чашке «Споуд»[2] остаются темно-красные следы губной помады гостьи. Это слегка раздражало.

— И это вновь заставляет меня коснуться проблемы секса в ваших книгах, — продолжала миссис Кэффри. — Герои такие очаровательные, по-настоящему восхитительные, но, милая моя, люди хотят побольше перца в своих кушаньях! Вы говорите, что вашему издателю это не понравится, но пытались ли вы когда-нибудь проверить это? Между прочим, если вам не хватает соответствующего материала, я с удовольствием… — тут пожилая леди несколько смешалась, а Джульет почувствовала, как краснеют ее собственные щеки, — …поделилась бы с вами некоторыми мыслями.

— Расскажите мне об Эспивилле, — без подготовки попросила Джульет, не находя лучшего варианта продолжения разговора. «Соответствующего материала» ей вообще-то хватало. Больше того, эта приземленная, пикантная восьмидесятилетняя леди приводила ее во все большее замешательство. Какой-то частью существа Джульет забавлялась, другая часть укоряла ее в предубежденности к старости, а еще одна часть была по-настоящему шокирована. Хотя… почему бы Аде, в ее возрасте, не обращаться с удовольствием к сексу — к самой идее, если не к практике? Почему человек любого пола, пока он жив, не может здраво судить о сексе?