Ростислав Самбук - Жаркий июль Страница 3

- Загулял... - говорю я.

- Все возможно, - останавливает меня Каштанов, - но я не стал бы беспокоить тебя в воскресенье, если бы не такое обстоятельство: во-первых, Бабаевский - один из ведущих конструкторов... - полковник называет известный научно-исследовательский институт, - и его исчезновение или задержка уже является чрезвычайным происшествием. Во-вторых, некоторое время Бабаевский работал в Алжире. Вернулся оттуда недавно и приобрел "Волгу". На новой машине поехал в отпуск...

- Может, разбился? - вставляю я, хотя знаю, что в таких случаях наша служба работает безотказно и о Бабаевском все было бы давно известно.

Каштанов укоризненно смотрит на меня. Терпеливо же наше начальство: другой давно выгнал бы меня не только из кабинета, а и вообще из уголовного розыска, - действительно, столько идиотских вопросов за несколько минут может задать лишь полная бездарь.

Но полковник знает, что инспектор Хаблак не такой уж простачок, каким прикидывается.

- Не разбился, - усмехается Каштанов, - это мы можем утверждать категорически, потому что на четвертый день после отъезда Бабаевский продал "Волгу" через комиссионный магазин. Это мы установили вчера. Снял с учета в автоинспекции и продал.

Дело начинает принимать совсем неожиданный оборот, и теперь, конечно, огоньки любопытства поблескивают у меня в глазах.

Каштанов поднимает палец:

- Знаешь, сколько стоит новая "Волга" на черном рынке? - спрашивает. - Почти вдвое дороже. Сомнительно, чтобы Бабаевский взял такие деньги с собой. Кроме того, никому на работе, а также отцу - он живет с отцом - не говорил, что хочет продать автомобиль. Значит, поехал на юг на машине. Отец даже помогал поставить чемодан в багажник. Отбыл двенадцатого июня, и ни одной весточки.

Я уже давно понимал: если этот Бабаевский сам не объявится в ближайшие дни, дело может оказаться запутанным и малоперспективным. Кажется, такого же мнения придерживается и Каштанов, потому что вызвал именно меня: знал мою любовь к самым запутанным делам.

Полковник посмотрел на часы и сказал:

- Подождем еще пять - десять минут. Дело в том, что вчера в автоинспекцию ездил Чижов. Ознакомиться с документами, на основании которых "Волгу" Бабаевского сняли с учета. Ну, знаешь, у Чижова глаз наметанный: ему почему-то не понравилась подпись Бабаевского в документах. Вчера взяли образец подписи Евгена Максимовича и вот сейчас должны принести результаты экспертизы. Мне лично на девяносто процентов ясно: преступление.

- Имеется в виду, что машину продал не Бабаевский, а кто-то другой?

- Правильно.

- Ничего сложного... - похлопал я ладонью по картонной папке. Выясним, кто приобрел машину, и через покупателя выйдем на преступника.

- Давай, давай, - задумчиво говорит Каштанов. - Раз плюнуть! - Но смотрит остро, и я опускаю глаза.

Правда, проявил петушиный норов, а я, слава богу, скоро уже десять лет в уголовном розыске, и Каштанов считает меня одним из лучших своих учеников. Ну, может, и не лучшим, просто учеником, и этого достаточно, такая уж у него "фирма": Каштанов в послевоенные годы занимался ликвидацией вооруженных банд, и в том, что у нас сейчас фактически нет бандитизма, его немалая заслуга.

Для меня, да разве только для меня, Каштанов - профессор криминалистики, он не только знает все, что полагается знать начальнику угрозыска, - просто чувствует преступника, как гончий пес зайца. У него чертовская интуиция, которая редко подводит его. Кое-кто считает это талантом, но я и некоторые старые работники угрозыска знаем, какой колоссальной работой воспитан этот талант, какой опыт стоит за плечами Каштанова.

Итак, я смутился и говорю:

- Конечно, не раз плюнуть, но все же, на мой взгляд, и мороки большой не будет.

Каштанов только пожал плечами: мол, поживем - увидим. В это время задребезжал телефон, полковник снял трубку, выслушал сообщение, лаконично поблагодарил и, положив трубку на рычаг, повернулся ко мне:

- Все ясно, товарищ капитан, подпись Бабаевского подделана. Довольно ловко, но подделана. Стало быть, преступник воспользовался паспортом Бабаевского. Без паспорта он не мог снять машину с учета и продать ее. Точнее, без двух паспортов: личного паспорта Бабаевского и технического на его машину.

Да, ситуация для нас сразу прояснилась: вариантов может быть, конечно, только три.

Первый: Бабаевский погиб, и кто-то умело воспользовался его документами, чтобы продать машину.

Второй: преступники убивают Бабаевского, чтобы завладеть его документами, и продают машину.

Третий: Бабаевский пребывает неизвестно где и неведомо с кем, в это время у него крадут машину и документы.

Лично я почти убежден, что инженер убит. Действовали бандит или банда. Чувствуется рука опытного рецидивиста.

Почему?

Очень просто. Надо заманить Бабаевского в западню, убрать без шума иначе теряется весь смысл аферы. Далее: требуется квалифицированно подделать документы инженера, - ведь для снятия машины с учета необходимо обратиться в милицию, а дешевая "липа" там не пройдет. Наконец, следует вообще до тонкостей изучить правила продажи автомобилей, детально продумать план операции, учесть возможные препятствия.

- Да, тут нужна голова!

Я думаю, и Каштанов не торопит меня.

- Вероятно, убийство, - наконец нарушаю я молчание.

- Да, - кивает полковник. - Если убийство, то произошло оно две недели назад. Представляешь, сколько времени было у бандитов, чтобы замести следы? Я тебя поэтому и лишил выходного. Извини, сам понимаешь, мы должны поторапливаться. Кстати, Марина сильно ругалась? - сочувственно заглядывает он в глаза.

- Не очень. - Я не отвожу глаз, потому что говорю правду. - Уже привыкла.

- Это плохо, что привыкла, - вздыхает Каштанов. - Моя и до сих пор ругается, и это, скажу я тебе, правильно. Если б не ругалась, совсем не было бы у меня выходных. Иди, Сергей, работай, а я еще посижу немного.

Я смотрю на седую бороду Михаила Карповича, вспоминаю, что года два назад седина только еще пробивалась в ней, и мне совсем не завидно, что полковник через час или два вернется к своей Наталье Петровне.

Голова уже занята делом Бабаевского. Уточняю у Каштанова:

- Я правильно понял, что инженер холостой-неженатый?

- Холостой, - подтверждает полковник. - И уехал в Крым один. Побывай сейчас у его отца, квартира Бабаевских на Кловском спуске. Скажи Миколе, пусть подбросит, мне машина все равно сейчас не нужна.

Дом на Кловском спуске фундаментальный, правда, послевоенной постройки, но квартиры еще с высокими потолками и довольно просторными коридорами. Отец Бабаевского стоит в этом длинном коридоре в полосатой пижаме; не видно, чтобы спал: глаза незаспанные и причесан гладко, вероятно, просто ему удобно в пижаме и никуда не собирается идти.

Старик смотрит на меня с надеждой и тревогой, конечно, переживает, даже руки трясутся. Он еще не знает о машине сына, и мне не хочется наносить ему этот удар.

Проходим в комнату, в которой, очевидно, жил сын: одну стену занимают стеллажи с книгами, на письменном столе сувениры из Алжира, тахта, застланная гуцульским покрывалом.

Старик садится на тахту, а я устраиваюсь на стуле за столом. Теперь мне надо разговорить его, чтобы держался непринужденно, - осматриваюсь вокруг и говорю:

- Удобная квартира, уютная. Дом арсенальский?

Мне не следовало об этом спрашивать, потому что уже знаю, что арсенальский: Микола, шофер Каштанова, живет в этом районе, и успел проинформировать меня.

- Арсенальский, - кивает дед, и морщины на его лице разглаживаются. Сразу видно, что воспоминание о заводе ему приятно. - После войны строили, и редко кому давали отдельные квартиры, но нам!.. Еще мой отец был жив, а он на "Арсенале" с начала века.

- А вы?

- Всю жизнь. Вот ушел на пенсию.

- Арсенальская династия?

- Стало быть. Хотел, чтобы и Женя. Однако так уж вышло...

- Конструктор - это перспективно.

- Будто на "Арсенале" конструкторы не нужны! - не соглашается со мной старик. - А он - в Алжир, теперь - институт. Скоро на заводе некому будет работать.

- Позовут пенсионеров, - шучу я, но старик не принимает этой шутки.

- А что! - он выпятил грудь. - Мы еще можем!

- Не надо, - засмеялся я, - отдыхайте, молодых у нас еще ого-го!

- Легкомыслие одно, - пробормотал он. - Вот и мой Женька... Однако, забеспокоился, - что-нибудь случилось?

Я не стал успокаивать его. Спросил:

- Ваш сын давно из Алжира?

- С полгода.

- Машину купил на сертификаты?

- Да.

- Новенькая?

- Еще обкатывает. Три тысячи наездил.

- Уехал двенадцатого июня?

- Утром. В Алушту.

- Скажите, Максим Сидорович, ваш сын часто писал из Алжира?

- Не так уж и часто, одно-два письма в месяц...

- И вас не удивило, что из Алушты не получили ни одного?

- Так то из Алжира, а из Алушты о чем писать?

- Ну, что благополучно доехал, хорошо устроился... Была куда-нибудь путевка или просто так?