Александр Рудазов - Рассказы (с сайта автора) Страница 3

– Квартирка готичная, - поковырял в зубах Венька. - Годиццо. Прикинь, старый, а я сегодня у Доктора Ливси в каментах нагадил!

– Где? Чего? Зачем? - тупо заморгал на него Прокоп.

– Кисакуку! - пощелкал сморщенными пальцами гремлин. - Это оффтопик. Не мог не поделиццо радостью.

– Какой еще радостью?

– Старый, учи албанский. Гадить в каментах - это моя профессия. Больше скажу - призвание. Я же гремлин! Как говорится - погадил, и спи спокойно. А Доктор Ливси - самый тысячный тысячник, ему гадить особенно почетно! Понелнах, старый?!

– Венька, не отвлекайся! - дернул его за плечо Прокоп.

– Да кто отвлекаеццо?! Ужоснах!

– Ну раз не отвлекаешься, так иди и работай! Помнишь, что делать?

Венька кивнул и спрыгнул со шкафа. Крохотная зеленая фигурка, сплошь покрытая бородавками и рытвинами, метнулась по полу и исчезла в коридоре. Через несколько секунд задребезжал дверной звонок.

Звездная оживилась - в гости к ней захаживали исключительно клиенты, а клиенты обычно означали деньги. Она поднялась со стула, накинула цветастую шаль (по ее мнению - такие носят все цыганки), и отправилась открывать.

Прокоп тут же скользнул вниз, вскарабкался по ножке стола и сыпанул в чай щедрую горсть земли. Самой обыкновенной земли. Торопливо размешав ее собственным пальцем, он помчался обратно к укрытию. И вовремя - хозяйка квартиры уже возвращалась, сердито ворча на проклятых мальчишек, которым делать больше нечего, кроме как хулиганить под дверями.

Вслед за гадалкой вернулся и Венька. Они с Прокопом показали друг другу знак «ОК», и домовой утопал в спальню, а гремлин юркнул под плинтус, ныряя этажом ниже.

Ляля Звездная выпила испорченный чай. Правда, недовольно морщилась, не понимая, что случилось и почему вкус такой отвратный, но все же проглотила почти половину этой гадости, прежде чем решила, что лучше будет заварить свежего.

– Кха! Кха! - закашлялась бедная женщина, с трудом поднимаясь на ноги. - Заварка, что ли… кха! Кхе-кх-кха!!! Господи…

Через несколько секунд она упала на пол, корчась от боли. Белки глаз выкатились, из уголка рта сочилась желтоватая слюна, пальцы царапали дорогой ковер. Тем временем в спальне что-то звякало - это Прокоп перебирал заначку Ляли Звездной. Самозваная цыганка скопила довольно много всевозможных ингридиентов на все случаи жизни.

Правда, применять их она не умела совершенно.

– Совиные когти… - бормотал Прокоп, роясь в груде заплесневелой дряни. - Ага, есть… Ослиное сало… вот оно…

– Еще шарфик нужен, вязаный… - гулко пробасили сзади.

Там стояла Ляля Звездная. Очень неуверенно, пошатываясь, едва не падая. Рот по-прежнему был полуоткрыт, и из него сочилась слюна, руки болтались, словно плети, а глаза едва не вылезали из орбит.

– Здравствуй, Демьян Федорыч, - обернулся Прокоп. - Ну как обновка? Не жмет?

– Тесновато… - проворчала гадалка, неестественно двигая челюстями. - Худущая-то какая… Каблуки эти… как они на них ходят?!

Хозяин Кладбища, занявший тело Ляли Звездной, решительно сорвал туфли на шпильках, отбрасывая их прочь. Удалось ему это только со второй попытки - в первый раз он схватил только воздух рядом со ступнями. Чужое тело пока еще не повиновалось в полной мере - со стороны несчастная гадалка напоминала марионетку, управляемую нетрезвым кукловодом.

– Неудобно… - пожаловался Григорьев. - И дар у этой тетки совсем крохотный… Все равно что нулевой - дубовая колода и то бы лучше колдовала… Ты получше мне никого не нашел?

– Прости, Демьян Федорыч, у нас в доме она одна такая… Ну ты теперь хоть не шепелявишь.

– Конечно… - проворчал Хозяин Кладбища устами Ляли Звездной. - Попробовал бы сам говорить языком, которого, строго говоря, и нету вовсе… После такого любой… ладно, черт с ним… У меня времени мало - часиков шесть, не более… Пока не растворится…

Прокоп подсыпал гадалке в чай земли с могилы Григорьева. Причем перемешанной с его же прахом. После того, как эта бурда оказалась внутри несчастной женщины, Хозяин Кладбища получил возможность втиснуться в ее тело. И немедленно этим воспользовался.

Но времени у него действительно было немного - этот фокус кратковременный, могильная земля быстро перестает действовать.

– Давай-ка поторопимся, - засучила рукава гадалка.

– Да, Демьян Федорыч, ты уж поторапливайся, скоро выходить… - обеспокоенно посмотрел на стенные часы Прокоп.

В квартире Скворцовых тем временем творилось черт знает что. По стенам низвергались могучие потоки, из всех кранов хлестали настоящие фонтаны, унитаз бурлил подобно джакузи, холодильник плевался, словно настоящий гейзер…

Даже из ваз с цветами текла вода.

Муж и жена Скворцовы устало возились с тряпками и ведрами. На их счастье, квартира ниже пока что пустовала, так что гневные соседи в дверь не стучались. А вот самим жильцам приходилось несладко - такого наводнения у них еще не бывало.

– Я-то уж надеялся… - сердито сопел глава семейства. - Опять начинается…

– Вон туда вазочку подставь, палас испортится! - сунула дочери хрустальный горшок мать.

На самом деле вина здесь лежала не на прежнем «барабашке». Той неведомой силе, что поселилась в их младшей дочери, нужно было больше времени, чтобы приспособиться к новой квартире. Пока что она проявлялась слишком слабо - пройдет не меньше недели, прежде чем это начнут замечать люди.

– Все-таки Большаки тупые, - прохлюпал Каналюга, сидящий на бачке унитаза. - Чем им вода-то помешала?

– Ага, брутальненько так… - согласился Венька, ковыряясь в мобильном телефоне. Он шипел и трещал, но упрямо не сдавался мелкому гремлину. - Каналюга, слышь, а ты сам-то как - Большаком был когда?

– Чо?

– Ну, ты водяным родилсо или уже потом стал?

– А-а-а… - проворчал канализационный водяной. - Не, я Большаком родился. Ковальчук Виктор Максимыч. А чего?

– Да так, оффтопик. А как ты водяным стал?

– Ну знаешь, как бывает… Мы убиваем, нас убивают, как это часто не совпадает… - немелодично напел Каналюга.

– Фтему! А если кат раскрыть?

– Чо?

– Подробнее расскажи, аффтар хренов!

– Подробнее ему… - капнул на пол зловонной жижей Каналюга. - Беспризорником я был, в Сызрани родился, потом сюда перебрался. Воровал тут по мелочи… А в тридцатых, когда Ежов свирепствовать начал, поругался с одним дядькой, решил его пришить… А он меня сам первый пришил. И труп в колодец сбросил. Так меня до сих пор и не нашли. Вот водяным и стал…

– Раскас жызненный, - задумчиво согласился Венька. - Готичный лытдыбр.

– А чего?! Канализация - дело нужное, полезное… Да если б не мы, вы бы давно в дерьме утонули!… как вот я…

– Ужоснах! - закивал гремлин. - Каналюга, да ты просто падонак! Только еще ты очень воняешь. Сцуко.

– А ты поплавай с мое в унитазах, еще не так запахнешь… Мимоза хренова.

– Жжошь. Да чего он не работает?! Где модератор?!

Телефон, словно испугавшись воплей Веньки, немедленно замигал экраном… и еще какими-то лампочками. Каналюга недоверчиво уставился на прибор - до этого он никогда так не мигал.

Одновременно с этим задребезжал домашний аппарат. Глава семейства с закатанными штанинами пробрался на кухню, вытер испачканную ладонь о майку и бешено заорал в трубку:

– Алло!!!

– Семен Семеныч, ты?! - послышалось неразборчивое.

– Денис? - переспросил Скворцов.

– Точняк, я! - ответил «Денис».

Венька, изображающий Дениса Каменских, бывшего одноклассника Скворцова-старшего, а ныне преуспевающего журналиста, еле слышно хихикнул. Гремлины умеют подражать чужим голосам не хуже профессиональных пародистов. Даже гораздо лучше - особенно через посредство телефона. Любая техника под управлением гремлина способна выкидывать фокусы.

– Денис, я сейчас немного не… - забормотал Скворцов.

– Семен Семеныч, я буквально на полминуточки! Я тебе медиума нашел!

– Кого? На хрен мне…

– Медиума, жывотное!!! Это ты мне жаловался, что у тебя барабашка хулиганит?!

– Да мы переехали, у меня вроде как все…

Венька прищелкнул пальцами. Каналюга выставил вперед тощие узловатые пальцы и немузыкально запел, подражая Лещенко:

– И с полей доносится: налей!

Из-под плинтусов немедленно хлынули настоящие реки. Супруга Скворцова испуганно взвизгнула и упала на пятую точку, не в силах удержаться на ногах. Скворцов горестно застонал и рявкнул в трубку:

– Давай сюда своего медиума, [цензура] мать!!! Хоть черта в ступе давай, чтоб только эта [цензура] прекратилась, жизни же уже нету никакой!!!

– Ща пришлю! - радостно оскалился Венька, отключая телефон. - Чмоки тебя, пративный! Сейчас все будет…

Почти сразу же задребезжал звонок. Скворцов уныло протащился в прихожую, и вернулся обратно с очень странной женщиной - тощей, как вобла, с выпученными глазами, перекошенной шеей и трясущимися пальцами. Изо рта у нее торчала тонюсенькая дамская сигарета.