Михаил Петров - Гончаров смертью не торгует Страница 3

- Ну как, как. Очень просто. В конце сентября это было. Возвращаемся мы с Тонькой из парикмахерской, и жутко захотелось нам мороженки. Возле показухи "Заря" шмякнулись за столик, взяли "Фанты", две вафли мороженого, сидим, базарим, а тут подваливает эта стерва и вяжет нам уши.

- Как вяжет? - плохо владея молодежным жаргоном, спросил я. - Ты, девуля, по-человечески объясняй, а то я истолкую что-то неправильно и получится полный конфуз.

- Ну, подходит тетка и спрашивает, можно ли сесть за наш столик. А нам-то какая разница, говорим, кидай кости, овца тонкорунная. Она уселась, козе просемафорила, тоже мороженку зацепила. Я в улет, прикинь, Иваныч...

- Подожди, мы же договорились изъясняться нормальным языком. Какая она была из себя? Возраст, телосложение, цвет волос - только говори не птичьим, а человеческим языком.

- А чего тут непонятного? - искренне удивилась девица. - Подходит женщина примерно тридцати лет, ни толстая, ни худая, роста среднего, что в ней было замечательного - так это черные волнистые волосы, отпущенные до плеч. "Девочки, можно я к вам присяду?" - спрашивает она. "Да ради бога", отвечаем мы.

Она села, заказала мороженое и спрашивает: "Девочки, а чем вы занимаетесь?" Мы ей отвечаем: "Не твое дело, мы же тебя не спрашиваем, чем занимаешься ты". Она засмеялась и говорит: "Я набираю девушек вашего возраста для работы во Франции, вот и вам хотела предложить заключить со мной контракт. Как вы к этому относитесь?"

Мы, конечно, рты пораскрывали, губы раскатали и спрашиваем, что нам надо делать. И сколько будут платить. Говорим, если путанками, то не пойдем, слышали уже, какими они возвращаются назад. Не то что рожать, ходить не могут.

Она опять смеется, говорит, что такого не предложила бы и своему врагу, а вам, говорит, всего-то и надо будет, что сидеть в баре и спаивать клиентов. Чем, значит, он больше выпьет, тем больше вы и заработаете за вечер. Говорит, за месяц можно тысяч пять-шесть баксов заработать и если вы согласны, то будете мне должны две тысячи долларов. А отдадите их, когда вернетесь.

Мы с Тонькой, конечно, загорелись и сразу же согласились. Тогда она нам говорит: приходите завтра ко мне по адресу Речной бульвар, дом двенадцать, квартира девяносто пять, мы оформим с вами договор и конкретно обговорим условия. Буду ждать вас от часа до шести, только учтите, что желающих попасть во Францию очень много. И еще, говорит, не забудьте взять с собой паспорта.

Ну, приходим мы на следующий день, смотрим, а у нее, кроме нас, еще мочалок пять дожидаются. Сидят, пьют шампанское, базарят, смеются. Маргарита Львовна как нас увидела, так сразу в другую комнату с нами пошла и попросила посмотреть паспорта. Тонька-то свой взяла, а я позабыла. Ну, она ее моментально оформила, а мне велела явиться завтра, обещала оформить прямо перед отправкой. А только назавтра моя мамаша такую Варфоломеевскую ночь устроила, что мне бы любой гугенот не позавидовал. В общем, мои прогулки по Елисейским Полям отодвинулись на неопределенное время.

- Я так понимаю, что с того самого дня ты свою подругу не видела?

- Конечно, мать вообще запретила мне о ней говорить.

- Ты назвала имя Маргарита Львовна. Кто она такая?

- Ну, так та самая стерва, что нас обрабатывала.

- А ее фамилию ты помнишь?

- Ага, Гринберг, наверное, еврейка.

- Ты уверена, что это ее настоящее имя?

- А как же? Она ведь паспорт нам показывала.

- Ты лично держала его в руках?

- Держала, не такая уж я дурочка, какой кажусь с первого взгляда. Там все в порядке, и прописка соответствует адресу, по которому мы приходили.

- Макс, а ты ее имя и адрес пробил?

- Нет, еще не успел, да я сам-то обо всем узнал только вчера вечером. С утра забрал Светлану и сразу к тебе. Посмотрим, что к чему. Здесь, что ли? притормаживая возле двенадцатого дома, спросил он.

- Здесь, только я с вами не пойду, - заскулила девчонка, - лучше посижу в машине.

- Как во Францию, так вы первые, а как отвечать - так в кусты, проворчал Макс, выбираясь из-за руля. - Сиди уж, только никуда не сбеги, вдруг понадобишься.

Дверь девяносто пятой квартиры открыл лысый здоровяк примерно моего возраста, но вдвое большего веса. На среднем пальце его волосатой руки ярко блестела и кричала массивная золотая печатка.

- Маргарита Львовна здесь живет? - вежливо осведомился я.

- Заколебали! - взвизгнул мужик и, плюнув мне под ноги, неожиданно захлопнул металлическую дверь.

- Что скажете, маэстро? - озадаченно спросил Макс.

- Думаю, что сему почтенному мужу неприятно даже слышать имя этой самой Маргариты Львовны. Только по какой, интересно, причине? Может быть, она не захотела его пристроить танцовщицей в какой-нибудь "Мулен-Руж"? Как бы то ни было, но какой-то информацией он владеет и наша задача ее заполучить. А кроме того, он должен извиниться за свой плевок, попавший на мои новые ботинки.

Заклинив кнопку звонка спичкой, мы закурили, обсуждая, кто не выдержит первым - нервы хозяина или обмотка электрического звонка. Механизм оказался крепче слабой органики человека, уже через пять минут он вылетел к нам, сжимая в руках швабру.

- Какого черта вам еще надо? Сто раз уже объяснял! Убирайтесь вон, или я за себя не ручаюсь! - брызгал он праведным гневом и слюной. - Не знаю я никаких баб.

- Не горячись, старина! - посоветовал я, успокаивая. - Какие твои годы! У тебя еще будет возможность их познать, если, конечно, ты не голубой.

- Это я-то голубой? - зашелся негодованием толстяк, и швабра, нацеленная на мой череп, кротко крякнула в опытных Максовых руках. Обезоруженный Аника-воин начал трусливо пятиться, пытаясь за железной дверью спрятаться от сурового, но справедливого возмездия. Увы, тщетно, уже через секунду он нелепо дрыгал ногами, покоясь у Макса на плече. И как он только сумел поднять такую тушу?

- Заходи, Иваныч, - сбрасывая в передней свой груз, любезно предложил Ухов. - Дядя больше не будет драться. Я правильно говорю, дядя?

- Вы мне еще за это ответите, я буду жаловаться, - поднимаясь, многозначительно пообещал здоровяк. - Какое вы имеете право врываться в мой дом?

- А мы и не врывались, - удивленно ответил я. - Просто мы вас занесли в вашу квартиру. Не могли же мы пройти мимо, равнодушно и безучастно глядя, в каком непотребном виде вы лежите на лестничной площадке. Меньше надо пить, товарищ. Ну да с кем не бывает. Мы оказали вам маленькую услугу, а взамен хотели бы задать вам несколько вопросов, на которые вы должны ответить правдиво, как монахиня на исповеди, и тогда я вам обещаю, что произошедшее недоразумение останется между нами. Я правильно говорю, Макс?

- Абсолютно, - с готовностью согласился Ухов.

Кажется, от моей наглости толстяк потерял дар речи; несколько секунд он бессмысленно ворочал глазами, а потом, шумно выдохнув, обреченно спросил:

- Что вы от меня хотите?

- Маргариту Львовну хочем! - категорично заявил я. - И чем скорее, тем лучше.

- О господи! - От отчаяния он захлопал ладонью по своей лысой голове. Да что вы все с ума посходили? Ну не знаю я никакой Маргариты Львовны, не знаю, не знал и знать не хочу.

- Спокойно, дядя, без нервов, объясни все толком. Ею уже кто-то, кроме нас, интересовался? Да не смотри ты на меня так, отвечай толково и исчерпывающе.

- А кто вы такие, чтобы я вам отвечал? - вдруг ни с того ни с сего воспрянул поверженный нами толстяк.

- Из милиции мы, - хмуро ответил Макс. - Отвечай и не задавай вопросов. Фамилия, имя, отчество?

- Сто раз уже спрашивали. Кудлатый я, Владимир Алексеевич.

На секунду мне показалось, что пол уходит из-под моих ног. Только этого мне и не хватало. Кудлатый Владимир Алексеевич. Эту фамилию я вчера уже слышал из уст Тамары Дмитриевой. Кажется, господин Гончаров, черти опять решили закрутить над тобой свою карусель абсурдных совпадений. И как ты знаешь по своему горькому опыту, ничего хорошего этот веселый аттракцион тебе не сулит.

- Вы меня уже заколебали, - продолжал между тем возмущаться Кудлатый, я всего-то три дня как в городе, а ко мне уже десять раз приходили - то одну бабу спрашивают, то другую. Да сколько ж можно, тут и у бегемота терпение лопнет. Я вам уже сто раз говорил - меня полтора месяца вообще в городе не было. Стерве одной, Купченко Розе Николаевне, хату на два месяца сдал, приезжаю, а тут на тебе, сюрприз! Мало того, что она мою квартиру троим лопухам в субаренду на год сдала, так она еще и меня опрокинула. Мебель мою крысанула, сука рваная, попадись она мне сейчас, я бы печень у нее через ноздрю вытащил.

- Вы хорошо помните ее внешность?

- Ее внешность хорошо не только я запомнил, говорю же вам ясно: она, кроме меня, еще троих взгрела, чтоб ей, сучонке, подавиться. А портрет ее, конечно, запомнил: чернявая такая, волосы красивые, то ли цыганка; то ли болгарка, а может, еврейка, ее сам черт не разберет, да и видел-то я ее всего два раза.

- У вас в квартире от нее что-нибудь осталось? Ну, например, записная книжка, помада, расческа или еще что?