Андрей Константинов - Дело о двух расписках Страница 3

— Я сам психолог. Физиономист! Я его так протестирую, что мало не покажется, — горячился Зураб..

Ага, видимо, Альберт добрался и до него.

— Нет, кто это придумал, скажи? — продолжал шуметь Гвичия.

— Ладно, остынь, — сказал я ему. — Не нравится, пожалуйста, скажи об этом шефу. И знаешь, на всякий случай: я уехал на одну интересную встречу к Большому дому. Ориентировочно, люди из конторы. Сами предложили.

— Может, съездить с тобой?

Это было бы неплохо. «Здрасьте, а это моя охрана». Но вдвоем нас явно не ждут.

— Нет, спасибо, это лишнее.

А вот разговор не мешало бы записать, подумал я, кстати вспомнив про нашу спецтехнику.

Я вытащил из сейфа диктофон размером с пол-ладони, положил машинку во внутренний карман куртки, а через рукав вывел к ладони пульт дистанционного управления. Диктофон работает бесшумно, а на улице не будет слышно даже, как щелкнет включение записи. «Раз, раз, проверка диктофона». Пожалуй, неплохо. Конечно, видеокамера в пуговице — это было бы еще круче — как-то шведские телевизионщики показывали нам такую игрушку, — но пока об этом остается только мечтать.

До встречи оставалось двадцать минут. Общественную агентскую тачку кто-то уже увел. Значит, на такси. На месте я был за пять минут до «стрелки».

У Большого дама, где размешаются управления ГУВД и ФСБ по Петербургу, было, как всегда, немноголюдно. Странно, но почему-то прохожие, проходя мимо этих подъездов, до сих пор ускоряют шаг. Только у главного входа лениво покуривала пара постовых с автоматами ив бронежилетах.

— Николай Львович…

Я даже не заметил, как они подошли. Как раз про таких, наверное, говорят — внешность настоящего разведчика. Ничем не примечательные лица, ничего выдающегося в одежде. В инкубаторе их выращивают, что ли? Один, повыше, в коричневой кожаной куртке и кепке. Другой — в сером плаще.

— Алексей Иванович, — представился тот, что в плаще. Видимо, он был старшим, и, похоже, именно он говорил со мной по телефону. Такой же Алексей Иванович, как я Петр Петрович.

— Это мой коллега, — «Алексей Иванович» показал на второго. Тот слегка кивнул в знак согласия. — Где бы нам поговорить? Давайте пройдемся. — Мы не спеша свернули на Шпалерную.

— Очень нравится нам ваша «Золотая пуля». Всех злодеев вывели на чистую воду? — По-прежнему говорил только «.Алексей Иванович». Вопрос, впрочем, не требовал ответа. — Но иногда вы слишком увлекаетесь.

Я включил диктофон на запись.

— Вы, Николай, — ничего, что я буду вас так называть? — наверное, догадываетесь, откуда мы и почему встречаемся с вами. Мы понимаем, что журналистам нужны сенсации. Но иногда не стоит ловить кошку в темной комнате. Особенно если там ее нет. Ошибся Сергей Николаевич Аксененко, с кем не бывает. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Наш вам дружеский совет — не стоит об этом писать. Пятно на всю службу, опять же. Забудьте вы об этом. А мы вам, в порядке компенсации, подбросим что-нибудь любопытное. Настоящую бомбу.

— Вот только бомбы не надо, — спохватился я. — У нас их, знаете ли, у самих хватает.

Молчавший до сих пор «коллега» усмехнулся и, вытащив из внутреннего кармана пачку фотографий, протянул ее мне.

— Взгляните, вот настоящая сенсация.

Не очень качественные, явно непрофессиональные снимки, вероятно, сделанные телеобъективом: лысеющий мэн и женщина, в возрасте далеко за тридцать, на корме катера на Неве. Мужчина накинул на плечи спутнице пиджак и слегка приобнял ее. Еще на одном — эта же пара обедает где-то в открытом кафе. А вот они же, взявшись за руки, гуляют в парке. Снято, опять же, издалека. Обычная влюбленная пара. На последней карточке — он за рулем, а она садится в машину. На «форде» — дипломатические номера. Дипломат? Ну и что?

— Ну и что? — я хотел вернуть фотографии «коллеге».

— Не торопитесь, это очень любопытные снимки. Мужик — Курт Дерксон — атташе немецкого консульства, а женщина — его русская подруга.

— Это у нас вроде бы теперь не запрещено? Или времена меняются?

— Не запрещено, — серьезно продолжил «Алексей Иванович». — Поэтому мы даже не говорим, что господина Дерксона на родине ждет супруга и две очаровательные дочки, которых он почему-то не привез в Россию. Но вот его спутница, назовем ее Лена, раньше работала в секретном НИИ. Не исключено, что отсюда и интерес к ней Курта.

— У вас есть доказательства?

— Пока нет. Но вот вы и проверьте. Получится великолепный материал. Берите фотографии. А Аксененко оставьте в покое. Идет?

Признаться, предложение меня не вдохновило. Но у меня плохо получается говорить людям «нет».

— Я сейчас не могу ничего обещать. По крайней мере, поставлю в известность Обнорского.

— Поставьте, но все же, наш вам совет, не лезьте вы в эту историю.

— Как вас найти?

— Мы вас сами найдем, — мои новые знакомые повернули назад.

А я перевел рычажок на пульте диктофона, и, повернув за угол, вытащил из кармана радиотелефон. Больно не терпелось сказать пару ласковых слов Степе. Кто? как не он, сдал меня с потрохами.

— Степа, ты офуел! — я почти орал в трубку, так, что проходящая мимо интеллигентного вида барышня дернулась и отшатнулась в сторону. — Кто-кто, конь в пальто! Повторяю: ты офуел! Почему? Ты знаешь, с кем я сейчас встречался? Откуда они могли узнать, что я интересуюсь Аксененко? Что я сам просил? Я просил узнать, есть ли такой сотрудник, и больше ничего. Кому ты про меня говорил? Только депутату? А он… Идиот!

Короче, заставь дурака Богу молиться… Степаша, конечно, напряг своего начальника. Но когда в Управлении охраны спросили у депутата — зачем ему сдался их сотрудник, тот не придумал ничего лучше, как рассказать о просьбе журналиста Повзло. Святая простота. Блин, надо же было так влипнуть,

Глупейший прокол. Именно из-за таких глупостей и случаются большие неприятности". А если бы, допустим, те же бумаги касались какого-нибудь бандита, и информация ушла бы к браткам…

С этими депутатами лучше не связываться. Работа у них такая — языком трепать. Кстати, поэтому получить любую информацию в депу-татнике проще пареной репы. Подойди к одному-другому — все, что знают, расскажут. Нет, секретов там не утаишь. Я это понял, еще когда писал для газеты отчеты со съездов народных депутатов. Чуть только перерыв — депутаты сразу в коридор, ищут, кому бы дать интервью.

Однако товарищ Аксененко все же существует в реальности. Очень интересно. Значит, надо «пробить» «Геракл».

Это было полное безумие. Мы долго целовались прямо в прихожей. Потом сорвали друг с друга одежду и перебрались в ванну. Но ванна оказалась слишком мала для этого занятия. Теперь я точно знаю, почему иностранцы придумали джакузи. В магазине около дома такая стоит. За три зарплаты. Только если даже образуются лишние деньги — все равно в квартиру она не влезет.

Не вытираясь, мы перекочевали на диван, оставив за собой брызги и следы мокрых босых ног. Анка сперва немного стеснялась, но оказалась в постели просто потрясающей. Настоящая пантера. Никогда бы не сказал.

— Хочешь колы?

Кивнув, она лизнула меня в шею. Свесив ноги, я нащупал тапки и вышел на кухню. Был уже второй час ночи. Ничего себе, сколько же это мы кувыркаемся…

На работе я на нее не обращал внимания. Блондинка, — а я по блондинкам с ума никогда не сходил. Сидит целый день, уткнувшись в компьютер, да вечно сумки с продуктами домой тащит. Серая мышка.

В своем деле она, кстати, соображает — иногда выуживает шикарную информацию. Мне, правда, наша Марина Борисовна, которая обычно все про всех знает, недавно делала прозрачные намеки.

Зазвала вечером к себе в кабинет, якобы кофе попить. Хотя понятно, если Агеева кофе предлагает, значит, хочет о чем-то посплетничать. Закрыла дверь на замок и даже плеснула в кофе армянского коньяку. Это знак высшего доверия и расположения. Початая бутылка благородного напитка хранится у нее в сейфе вместе с самыми секретными материалами. Шеф спиртное вообще — и на работе в частности — не одобряет. Я, как первый зам Обнорского, вроде бы тоже должен не одобрять, но с пониманием отношусь к слабостям коллег.

Так вот, сперва Агеева, как водится, пожаловалась на тяжелую жизнь: работы — море, совсем меня замучили, сижу здесь до ночи. Это, наверное, к тому, что надо бы выписать премию.

Я молча слушал, дожидаясь, когда она перейдет к главному.

— Николай, какой у вас галстук!

Очевидно, это комплимент. Марина Борисовна умеет льстить. Галстук был куплен несколько лет назад где-то на просторах штата Айовы взамен забытого в гостинице.

— И галстук у вас красивый, и девушкам нашим вы нравитесь, — продолжала Агеева, почти заинтриговав меня.

— Кому, интересно?

— Да вот хотя бы Анечке Соболиной, — Марина Борисовна понизила голос и почти перешла на шепот, хотя рядом никого не было. — Мы на днях с ней пооткровенничали.