Аркадий Карасик - Сексот поневоле Страница 3

— В общих чертах? — задумался Анохин, видимо, не зная, что ответить. Потом обрадовано поднял к небу, простите, к потолку голову и продекламировал: — Объект Б-прим. Понятно?

— В общих чертах — да… А точнее узнать нельзя?

— Большего знать пока не положено…

— Место строительства объекта тоже — секрет?

— Сейчас узнаете…

Подполковник откинулся на спинку кресла, нажал первую клавишу настольного коммутатора… «Главного инженера требует, — безошибочно определил я. — Сейчас возьмутся за меня вдвоем… Ничего, выдержу. Если напор заказчиков при сдаче работ выдерживаю, то выстоять под нажимом родного начальства — пустяк».

Тревоги не было. Мучило любопытство.

Подполковник Битюк, наш главный инженер, особым рвением в службе не отличался. Прозвище «Дедок» подходило к нему, как нельзя лучше. Всех офицеров он именовал внучатами, при случае не отказывался от застолья, но ходить с нами в «чайнуху» опасался. Мужик — свой в доску!

Ворчал, конечно, сверх меры, зато нажитым за сорок лет строительным опытом наделял своих подчиненных, будто заботливая мамаша детишек сладостями.

— Иван Петрович, загляните…

В первое время пребывания на должности начальника военно-строительной организации Анохин всех именовал только по званиям, присовокупляя обычное — «товарищ». Сейчас, видите — Иван Петрович… Прогресс!

Пока Дедок складывал в потертую папку бумаги и бумажки, упаковывал себя в нелюбимый китель, Анохин нервно расхаживал по кабинету. Я провожал и встречал его спокойным, ангельским взглядом. Дескать, не волнуйся, Кругомарш, не придумывай несуществующих страхов. Сдадим секретное сооружение, как сдавали и сдаем обычное, на «хор», без дефектов и недоделок, влияющих на уровень эксплуатации.

Время шло. Дедок не появлялся. Постепенно я отвлекся от мыслей о предстоящей работе. Расквитаться бы с прежней, распихать по несуществующим конструкциям недостачу материалов, отбрехаться по перерасходу фонда зарплаты… Интересно, кто примет у меня прорабский пункт?

— Иван Петрович! — рявкнул в микрофон раздраженный начальник. — Долго вас прикажете ожидать?

— Иду, иду, — всполошился главный инженер, заталкивая, видимо, в папку последнюю стопку никому не нужных бумажек. — Одну минутку…

Наконец, Дедок вплыл в дверь. Деловой, сосредоточенный. Будто не он совсем недавно мирно дремал в крохотном своем кабинете. Артист!

— Начнем, — зафиксировал появление главного инженера Анохин. Дедок важно наклонил голову. Будто подставил ее под ярмо. — Мы с Иваном Петровичем отвергли кандидатуру начальника особого участка, предложенную Округом…

Кто поверит в это? Только не я. Не успеет начальник Строительного управления Округа сморщить свой интеллигентный носик, как Анохин и Битюк хором пожелают ему здоровья. А тут — отвергли? Очередной анекдот для ближайших «посиделок».

— … и решили выдвинуть своего офицера. — Кругомарш передохнул, набрал в грудь побольше воздуха и рявкнул, будто командуя на строевом плацу минимум дивизией. — Майор-инженер Семыкин Анатолий Тарасович!

Слава Богу, судьба снизошла к моим стенаниям! Ваха я с первых дней знакомства невзлюбил за излишние эмоции. По любому поводу — фейерверк горестных либо радостных восклицаний, сопровождаемых то благословениями, то проклятиями. В основном, по-армянски. Работать с ним — будто участвовать в шоу на правах барабанщика.

Сиюминуткина не перевариваю за избыток хитрости. По-моему, наступит час, когда он перехитрит сам себя.

Остальные офицеры — ни рыба, ни мясо, будто несоленое блюдо без приправы. А особым участком должен руководить не столько грамотный, сколько авторитетный и, главное, умный человек.

Ничего не скажешь, руководители УНР — с понятием. Толька Семыкин — именно тот человек, который в любом деле способен добиться успеха. В секретном строительстве — тем более.

Повезло же одному из двух прорабов-лейтенантов — через должность старшего прораба прыгнет в кресло начальника Раздольнинского участка. А дальше — дорога открыта. Молодой, образованный инженер помчится, будто в санках, с накатанной ледяной горки. Только не вниз, а наверх.

Обрадованный назначением Дятла я совсем позабыл о недавнем недовольстве своего перехода от самостоятельности к подчиненности.

— Где же Семыкин? — недоуменно пожал плечами Анохин. — Говорил с ним по телефону лично, приказал прибыть…

— Задержался внучок в дороге, — грудью встал на защиту любимца главный инженер. — Мало ли что — колесо спустило, двигатель забарахлил…

Подполковник смешливо вздернул брови. Дескать, знаю твою любовь к «внучатам», но не одобряю — дисциплина, прежде всего.

Семыкин появился в кабинете неожиданно. Не постучал — вошел и доложил о прибытии. Секретарша, выглянув из-за его спины, извинительно улыбнулась и развела полными ручками. Разве удержишь такого.

Дятел дождался приглашения сесть, занял стул рядом с моим сидением, переложив запыленную фуражку на тумбочку. Дружелюбно толкнул меня локтем. Мол, не трусь, прорабище, не продам. Он еще не проник за кулисы анохинской секретности. Подумал — прораб Васильков проштрафился, и его вина каким-то образом связана с Раздольнинским участком.

В ответ я ободряюще моргнул. Держись, Дятел, крепче за стул, сейчас тебя с него спихивать станут.

Анохин почти слово в слово повторил то, что недавно сообщил мне. Дятел встретил потрясающую новость, как настоящий офицер-строитель. Ему ли, много лет обходящему и надводные скалы, и подводные рифы, мытому перемытому десятками комиссий, прожаренному на медленном огне материальной ответственности, пуганному перепуганному авариями, обрушениями и техникой безопасности, ему ли удивляться такой малости, как секретный объект.

— Понятно, — подтвердил он получение информации. — Разберемся.

Начальник УНР одобрительно усмехнулся. Немногословие Семыкина, его спокойствие и деловитость: явно пришлось ему по вкусу.

— Место строительства, — рука опытного штабиста ухватила циркуль, и тот резво запрыгал по карте, — в ста двадцати пяти километрах от Лосинки, в двух километрах от пристанционного поселка Болтево…

Усталый циркуль допрыгал до красного многоугольника и в изнеможении улегся у его основания.

— Прирельсовый склад — в поселке. Участок арендован. В полутора километрах — бывшее подсобное хозяйство флота. Остались три коровы, десяток свиней, при них — скотник с семьей. Большинство зданий свободны, и аренда на них оформлена. Включая казарму на площадке — жилье для взвода солдат…

И так далее. Четко, ясно. Будто выдавал приказ на наступление. Противник, свои силы, приданные средства, дислокация, сосед справа, сосед слева… До чего же хорошо укладывается в строительную практику армейский опыт! Чаще бывает наоборот: не укладывается, топорщится, колет…

Не знаю, как Дятлу, а мне пришлось по душе отсутствие политподготовки с агитационными призывами и набившими оскомину лозунгами.

При Советской власти слишком увлекались занятиями по марксо-ленинской подготовке, партийно-хозяйственными многочасовыми активами, лекциями на политические темы, и прочей ерундой. Демократы, развалившие «империю», впитали в себя коммунистический опыт. Вот только «активы» именуют конференциями, лекции — докладами, занятия — собеседованиями. Что касается призывов, плакатов и лозунгов, то их даже стало больше прежнего.

Впрочем, сейчас мне не до критики новых веяний в политике — дай бог, переварить полученную информацию.

Удивило отсутствие сроков готовности… Значит, можно потянуть, подумать, подготовиться. Не устраивать гонок по вертикали и по горизонтали, с риском свалиться и набить себе шишки на причинном месте. Отлично!

Анохин будто подслушал мои крамольные мысли.

— К техдокументации приложен график строительства. Начиная со дня «Ч». Этот день назначу я сам после готовности временных сооружений… Вопросы имеются?

У меня вопросов не было. Если бы они и копошились в голове, задавать их — бесполезный труд. Опыт прежнего общения с нашим руководством подсказывает: они сами знают ненамного больше нашего. Их многозначительный вид — попытка сохранить и упрочить свой авторитет. По-современному — имидж.

У Семыкина вопросов тоже не оказалось. Но я не сомневался — они появятся в первый же день работы. Острые проблемы, колючие, жалящие до крови.

И все же один единственный вопрос у меня выплыл. Как сдать треклятый Дом офицеров на старом месте. Заместитель командарма по какой-то воспитательной работе три дня назад лично осмотрел помещения «дворца». Редко хвалил, чаще критиковал. По-моему, он глотал голодную слюну, мечтая о том, какие многосерийные беседы он запланирует, какие лекции и доклады организует. Чтобы, несмотря на всеобщую демократию, доказать приоритет политической подготовки над всеми остальными видами армейской учебы.