Тайна старой графини - Наталья Николаевна Александрова Страница 3

Катя тогда на четвертом месяце беременности была, чувствовала себя плохо. А через некоторое время закрутились дела с наследством. Катя и понятия не имела, что отец ей что-то оставил. Оказалось – по закону полагается ей доля в отцовской фирме. С недвижимостью Маргарита подстраховалась, все на нее оформлено было, а с фирмой у нее номер не прошел. К тому времени, как позвонил адвокат и говорил с ее мужем, Катя перед родами совсем ничего не соображала.

Беременность у нее была тяжелая, с осложнениями, врачи боялись, что ребенок не выживет. Положили ее в больницу за месяц до родов, там Катя такого нагляделась, что больше ни о чем думать не могла. Петя приходил, толковал что-то про наследство, она только отмахивалась. Еле он до нее достучался – это, говорит, важно очень. А для нее тогда только ребенок важен был.

Как раз тогда свекровь задумала канал телевизионный покупать, муж твердил, что очень выгодное предложение. Только денег у них не хватало, так что если Катину долю в фирме продать, то очень эти деньги бы помогли. Катя вдвойне обрадовалась – и что от нее все отстанут с наследством этим, и что семье своей новой она помочь может. Выписала мужу доверенность на ведение дел и стала родов ждать. Муж приходил, ругался, что Маргарита с адвокатами Катю просто обобрала, фирму нарочно оценили дешево, чтобы ее доля меньше была. Но, в общем, все обошлось. С Маргаритой Катя с тех пор так и не встречалась – ни с той, ни с другой стороны желания не возникало.

Так что нет у Кати сейчас никого, кто бы выслушал и утешил. Не к психоаналитику же ходить…

Катя поднялась с кровати и подошла к зеркалу. Вид ужасный – волосы всклокочены, глаза припухли. Надо привести себя в порядок и погулять с Павликом, как раз у него занятия кончатся, можно выцарапать его из когтей Эльвиры. Опять будут слезы и жалобы. Вот бы ее уволить… Но никак нельзя, свекровь не позволит.

Ничего, они улетят на море, и там хоть Эльвиры не будет. Катя повертела в руках билеты. Ого, оказывается, отель забронировали на две недели. Ну конечно, это Пете свекровь позволила отлучиться всего на неделю, да и ту отобрала, а Кате торопиться некуда. Ну и ладно, они прекрасно проведут время с Павликом.

– Господа, – Алексей Рокотов оглядел присутствующих и откашлялся, – предлагаю начать внеочередное собрание акционеров.

Акционеры сидели за длинным столом в комнате заседаний.

Это была одна из самых мрачных комнат в особняке, но в то же время красивая – сводчатые потолки, отделанные темными деревянными панелями стены, огромный камин.

Муратов посмотрел на часы и проговорил:

– Давайте, давайте… у всех есть дела, мне бы хотелось закончить не позднее шести.

– Я вас понимаю, Юрий Борисович. – Рокотов повернулся к старику со снисходительным почтением. – Но Елизавета Петровна настояла на этом собрании. У нее есть какое-то важное сообщение, так что давайте отнесемся со всей серьезностью…

– Давайте, давайте! – Муратов взглянул на Рокотова неодобрительно. – Только не будем тратить время на пустые разговоры.

– Это не пустые разговоры, – сухо возразил Рокотов. – Это процедурные вопросы, которые делают наше собрание законным. Итак, объявляю собрание акционерного общества «Канал плюс» открытым. Кворум у нас имеется, так что собрание правомочно. Поскольку мне доверено вести сегодняшнее собрание, я предоставляю слово Елизавете Петровне Коваленко…

Елизавета Петровна обвела присутствующих насмешливым взглядом, откашлялась и проговорила:

– У меня одно очень простое предложение. Я предлагаю в этом году не выплачивать дивиденды по итогам финансового года.

– Что? – Фира Раевская уставилась на Елизавету своими выпученными, как у лягушки, глазами. – С какой стати? Рокотов докладывал, что финансовые результаты неплохие, можно даже считать, очень хорошие! С какой стати не выплачивать?

– Я очень рассчитывал на эти деньги! – выкрикнул, привстав, Бубенцов. – У вас-то денег куры не клюют, а мне приходится кормить семью!

– Александр Александрович, – неодобрительно проговорил Рокотов, – давайте не будем выходить за рамки…

– И не будем считать деньги в чужих карманах! – добавила Елизавета Петровна.

– Я не считаю ваши деньги! – не унимался Бубенцов, лицо его покрылось красными пятнами, – но я хочу понять, с какой стати вы не хотите выплачивать дивиденды… даже в позапрошлом году, когда результаты были гораздо хуже, дивиденды выплачивали! Так с какой стати в этом году…

– С такой, что у совета директоров есть обширные планы на будущий год, – Елизавета вскользь посмотрела на Муратова, как бы заручаясь его поддержкой. – Мы хотим обновить лицо канала, пригласить из Москвы известную ведущую. Кроме того, мы запланировали съемки собственного сериала…

– Все это замечательно, – перебил ее Бубенцов, – но разве нельзя сделать это не в ущерб интересам акционеров?

– Интересы акционеров должны совпадать с интересами компании! – насмешливо возразила Елизавета. – Разве вы не хотите, чтобы наш канал успешно развивался?

– Я, конечно, хочу…

– Ну, тогда давайте затянем пояса!

– Вам-то ничего не придется затягивать! Мы с вами находимся в разном положении!

– В общем, Александр Александрович, если вам нужны деньги – я вам уже предлагала и предлагаю еще раз: продайте ваш пакет акций.

– Не дождетесь! – выкрикнул Бубенцов. – Особенно за те деньги, которые вы мне предложили! Я работал на этом канале с самого его основания, и я имею право…

– А тогда давайте голосовать. – Елизавета оглядела присутствующих высокомерным взглядом вдовствующей императрицы. – Алексей Григорьевич, не будем терять время!

– Хорошо! – Рокотов приосанился и проговорил хорошо поставленным голосом: – Приступаем к голосованию. На голосование поставлено предложение Елизаветы Петровны не выплачивать в этом финансовом году дивиденды.

Он придвинул к себе протокол и произнес:

– Голосует Елизавета Петровна Коваленко, тридцать процентов акций…

– За, естественно! – Елизавета была совершенно спокойна.

– Петр Федорович Коваленко, десять процентов акций!

Петр, который до этой минуты сидел молча, что-то читая в своем айфоне и не обращая внимания на остальных участников собрания, покосился на мать и торопливо проговорил:

– Раз мама так считает – я, конечно, за.

– Значит, за… – Рокотов сделал пометку в протоколе собрания и продолжил: – Эсфирь Ильинична Раевская, пять процентов акций!

– Естественно, я против! – возмущенно проговорила Фира. – Это ни в какие ворота не лезет!

Как и Бубенцов, она работала на канале с самого его основания и получила свои акции во время приватизации.

– Александр Александрович Бубенцов, семь процентов акций.

– Разумеется, я против! – выкрикнул Бубенцов. – Это произвол! Как можно так относиться к акционерам?

– Александр Александрович,