Тень у порога - Анна М. Полякова Страница 3

Дом этот был построен в конце девятнадцатого века и заметно выделялся в городском ансамбле. Две башни в готическом стиле, нечто вроде подвесного моста с цепями на фасаде вместо крыльца, венчающий это великолепие замысловатый герб. Словом, дом вполне себе отражал характер хозяина. Такой же загадочный, леденящий душу и завораживающий одновременно.

Вроде бы затейник, по приказу которого было возведено это готическое строение, являлся предком Бергмана. Однако в этом я не была уверена, как, впрочем, ни в одном факте его биографии. Распространяться о ней он не любил, а любые попытки что-либо о нем разузнать неизбежно заканчивались провалом.

Первый этаж особняка занимал букинистический магазин, принадлежащий Максимильяну. Я направилась ко входу, надавила на кнопку переговорного устройства. Вскоре раздался сигнал, и дверь открылась.

Из-за стеллажа красного дерева выглянул Василий Кузьмич и помахал мне рукой в знак приветствия. Управляющий магазином держал перед собой огромный фолиант в потертой кожаной обложке. Рядом с ним, сложив руки на груди, стоял посетитель. Высокий мужчина средних лет с бородкой.

Я огляделась. С моего последнего визита здесь почти ничего не изменилось. Разве что экспозиция на столе, который стоял посреди магазина, обновилась. Вместо привычной кипы книг, каталогов и старинных карт на кружевной салфетке стоял увесистый медный подсвечник, а рядом лежало несколько альбомов, которые я видела впервые. Я аккуратно открыла один из них – ручной работы с расшитой бисером обложкой. Внутри были собраны и аккуратно подклеены вырезки из газет, рукописные заметки, стихи и несколько акварельных рисунков.

– Занятная вещица, – услышала я голос Василия Кузьмича за спиной. – Альбом местной уездной барышни Крапивиной, вторая половина девятнадцатого века.

Он подошел ближе, перевернул несколько страниц и улыбнулся, как довольный кот, указывая на пожелтевшую бумагу:

– Стихи Аполлона Майкова с автографом.

– Не знала, что он бывал в здешних краях.

– Ну что ты, Леночка, это Крапивиной посчастливилось побывать в Петербурге, где они были представлены друг другу на одном из вечеров.

– Не видела раньше подобных альбомов, – заметила я, имея в виду не только магазин Бергмана.

– Довольно популярное развлечение уездных барышень того времени. Их они использовали не только для того, чтобы собирать стихи, пожелания, рисунки, но и для гаданий.

– Святочных? – догадалась я.

– В основном, – кивнул Василий Кузьмич. – Давай-ка я заварю нам чаю и расскажу тебе подробнее.

Не дожидаясь моего ответа, старик отправился в глубь магазина. Посетитель, с которым он недавно общался, успел нас покинуть. Я последовала за Василием Кузьмичом, и вскоре мы устроились за его рабочим столом, чинно попивая ароматный напиток из чайных пар тончайшего Кузнецовского фарфора.

– Давненько не заходила к старику, – заметил он, улыбаясь.

– Дела, – коротко сказала я в свое оправдание.

– Понимаю, – ласково произнес он. – На чем мы остановились?

– На святочных гаданиях.

– Точно! В девятнадцатом веке подобные альбомы были почти у каждой барышни, часто они передавались от матери к дочери. Сначала это были довольно увесистые томики, но со временем они становились все деликатнее, чтобы в конце концов помещаться в дамской сумочке. Барышни носили их с собой, а часто специально собирались вместе, чтобы погадать на любовь и удачное замужество.

– Суженый мой, ряженый, приди ко мне ужинать, – начала я.

Василий Кузьмич, поставив чашку на стол, поднялся и подошел к старинному секретеру. Отпер его ключом и достал альбом красного бархата с вышитыми золотыми нитями вензелями.

– Открой на любой странице, – предложил он.

Я провела рукой по огрубевшей от времени обложке и распахнула альбом. На пожелтевшей странице был аккуратно наклеен гербарий. Три листочка зеленого, красного и бордового цвета, перевязанные тончайшей алой нитью.

– Лоза виноградная, Джеват Кара, – без труда прочитала я то, что было каллиграфически выведено в правом нижнем углу.

Внутри меня что-то щелкнуло. Будто кто-то нажал на выключатель. Но, кроме щелчка, ничего не случилось ни внутри, ни снаружи: свет не погас и не включился, стены не раздвинулись, обнажая потайной ход. Кузьмич продолжал увлеченно рассказывать:

– В полнолуние, на церковные праздники и, конечно, в святочную пору барышни собирались вместе и вот так, случайным образом, открывали альбомы друг друга, чтобы получить предсказание.

– И что это должно означать? Истина в вине? – попыталась пошутить я.

– А это уж как ты решишь, – пожал плечами Василий Кузьмич.

В этот момент раздалась трель переговорного устройства. Старик нажал на кнопку, и в магазин вошли двое пожилых мужчин в очень похожих длинных серых пальто. Почти одновременно они сняли головные уборы, и я убедилась, что не раз видела их здесь. Василий Кузьмич пошел навстречу постоянным клиентам.

Я допила чай, поставила чашку на блюдце и хотела было откланяться. Уже сделав шаг в сторону двери, все же вернулась к столу, сфотографировала страницу с гербарием на свой телефон и захлопнула альбом.

До назначенного времени оставалось полчаса. Я, конечно, могла бы полистать альбомы уездных барышень, но все же решила направиться в жилую часть дома. Не зря же Димка велел не опаздывать.

Я явилась первой, чем немало удивила Лионеллу. Старушка ничего не сказала, но ее вскинутые брови были красноречивее любых слов.

– Как поживаете?

– Чудесно, спасибо. Хозяин скоро будет, можете пройти в столовую, – помогая мне снять пальто, великодушно предложила Лионелла.

Она бесшумно направилась по коридору, а я не удержалась и показала ей в спину язык. Уж не знаю, какой я буду в старости, но надеюсь, что вредности во мне будет чуть меньше.

В столовой с прошлого моего визита ничего не изменилось. Разве что цветы в вазе посреди огромного стола были другие – темно-фиолетовые гвоздики. Я подошла к камину – сегодня он был разожжен, дрова почти догорели. Я глянула в сторону дровницы с поленьями и убедилась, что она полна. Можно, конечно, подкинуть парочку поленьев, но лучше дождаться Лионеллу. Не хватало еще навлечь на себя ее гнев.

С кухни доносился пряный мясной аромат. Я с трудом преодолела искушение заглянуть в святая святых старухи. Такую выходку мог себе позволить разве что Вадим. Почему-то его присутствие в кухне домоправительницу не смущало. В конце концов, я вышла в коридор и направилась к уборной, чтобы помыть руки перед ужином.

– Лена, – услышала я голос Димки, когда закрывала за собой дверь.

Он шел мне навстречу и улыбался, как школьник, только что получивший пятерку. Я распростерла руки, и мы обнялись. Выглядел он так, будто не спал двое суток, при этом не расчесываясь и не переодеваясь. Взлохмаченные светлые пряди торчали в разные стороны. Джинсы потерты и помяты настолько, что я с минуту пыталась решить: так задумал дизайнер или это издержки образа жизни Поэта. Он поймал мой взгляд и радостно объявил:

– Зато свитер чистый.

– Это ты Лионелле расскажешь, – подмигнула я, и мы направились в столовую.

Старушка сервировала стол. Она