Искатель, 2001 №10 - Александр Дюма Страница 3

— И если Бернар, приняв меня и счастливо прожив со мной три года, примкнула теперь к моим обвинителям, единственная тому причина — запугивание: мои недруги силой заставили ее пойти против меня, и самый злой из этих недругов — мой родной дядька. Однажды я имел несчастье рассориться с ним, и с тех пор он изыскивает любые способы навредить мне. Умоляю вас освободить мою жену от его влияния и вверить опеке какого-нибудь надежного и непредубежденного человека.

Суд удовлетворил эту просьбу и отложил вынесение решения до завершения проверки ряда утверждений обвиняемого. Кроме того, было вызвано еще несколько свидетелей. В связи с этим процесс ненадолго прервался. Когда стало ясно, что итоги проверки в общем и целом подтверждают показания подсудимого и что он действительно был в тех городах и встречался с теми людьми, о которых упоминал, слушания возобновились, и обвиняемый был подвергнут суровому перекрестному допросу. Не путаясь и не впадая в противоречия, он просто и спокойно рассказал о своих родителях и супруге, о том, какие наряды были на некоторых из гостей в день его свадьбы; вспомнил забавный случай, произошедший накануне женитьбы, когда несколько деревенских юношей спели ему серенаду. При этом он назвал всех исполнителей по именам.

Но его обвинители радостно ухватились за то обстоятельство, что подсудимый ни словом не упомянул о слухах, которые расползались по Артигуа, и о колдовских чарах, лежавших на Мартине Герре и его супруге. Истцы не преминули указать на это судьям, которые тотчас крепко насели на Тиля. Его ответы на все вопросы звучали вполне убедительно и совпадали с письменными показаниями Бертран Герр.

Сто пятьдесят свидетелей должны были ответить, кто перед ними — Мартин Герр или Арнольд Тиль. Около шестидесяти человек затруднились дать определенный ответ. Сорок свидетелей обратили внимание суда на некоторые особые приметы обвиняемого — шрам на лбу, больной ноготь на указательном пальце правой руки, большую бородавку над глазом — и заявили, что, поскольку у Мартина Герра в юности были все эти отметины, они убеждены в том, что человек, стоящий сейчас перед ними в качестве обвиняемого, и есть Мартин Герр. Но пятьдесят свидетелей сказали, что видят в подсудимом Арнольда Тиля из Сажья, которого знали еще ребенком и который вполне мог иметь те же особые приметы, что и Мартин Герр.

Для пущей уверенности в суд доставили Санкси, в котором все признавали сына Мартина Герра. По мнению большинства присутствовавших, он не имел ни малейшего внешнего сходства с обвиняемым. С другой стороны, все согласились, что четверо сестер Мартина Герра, свидетельствовавших ранее, были очень похожи на подсудимого.

Таким образом, число голосов «за» и «против» оказалось приблизительно равным, поэтому толпа пришла в немалое возбуждение, когда судьи после долгого совещания вынесли решение: подсудимый признан виновным по всем пунктам и приговорен к смерти через четвертование.

Тиль подал кассационную жалобу в трибунал более высокой инстанции, и дело попало на новое рассмотрение в верховный суд в Тулузе. В назначенный срок состоялось повторное разбирательство.

Одной из первых свидетельниц была Бертран Герр. Вся ее прошлая жизнь и тот факт, что в течение восьми лет она хранила нерушимую верность исчезнувшему супругу, отказываясь развестись с ним и снова выйти замуж, создали у судей весьма благоприятное впечатление о ней, подкрепленное дивной красотой и простым скромным поведением женщины. Любое лжесвидетельство с ее стороны представлялось совершенно невозможным, как невозможно было поверить и в то, что она жила с мужчиной, которого не считала своим законным супругом. Тем не менее, — когда сам подсудимый, по обыкновению, тихим и ровным голосом попросил Бертран сказать суду, считает ли она его Мартином Герром, женщина потупила взор, смутилась и ушла от прямого ответа. К счастью для обвиняемого, судьи посчитали, что причиной колебаний Бертран был страх перед Пьером Герром и его зятьями и свидетельница просто боится говорить правду в их присутствии.

Тридцать свидетелей, выступавших на предыдущем процессе, были допрошены повторно и снова не смогли прийти к единому мнению. Одни определенно утверждали, что обвиняемый — Мартин Герр, другие столь же твердо заявляли, что это Тиль. Люди, помнившие Мартина Герра и Арнольда Тиля мальчишками, соглашались, что сходство между ними было поразительное, хотя, конечно, существовали и некоторые различия. Арнольд Тиль был стройнее Мартина Герра и крепче сложен. Я уже упоминал о ряде особых примет, бывших у Мартина Герра в детстве. Несколько свидетелей, прежде утверждавших, что и у Арнольда Тиля были некоторые из этих примет, если не все, теперь разошлись во мнениях относительно расположения отметин: одни заявляли, к примеру, что шрам был над правым глазом, другие — что над левым. Не нашлось двух свидетелей, показания которых совпадали бы полностью. Что касается других фактов, то и они обросли такими же противоречиями. Хозяин постоялого двора в Риу показал под присягой, что обвиняемый когда-то доверительно назвал ему свое подлинное имя — Арнольд Тиль. Два других свидетеля заявили, что, встретив обвиняемого на улице в обществе родственников Мартина Герра, они хотели приветствовать его как своего старого приятеля, Арнольда Тиля, но он знаком велел им молчать, а вскоре после этого один из свидетелей получил от подсудимого подарок, к которому прилагалась записка, гласившая: «Молчание — золото». (Помимо этих изобличающих показаний, судьи также знали, что в юности Мартин Герр был хорошим фехтовальщиком и владел баскским языком, родным наречием его отца, в то время как обвиняемый фехтовать почти не умел, а по-баскски не мог связать и двух слов.) Кроме того, один из дядек Арнольда Тиля, увидев обвиняемого в зале суда закованным в цепи, тотчас узнал в нем своего племянника и разрыдался. Эта невольная демонстрация чувств произвела огромное впечатление на судей, и они сочли поведение свидетеля убедительным доказательством в пользу обвинения.

Тем не менее, несмотря на вышеперечисленные и другие улики, изобличавшие подсудимого, некоторые свидетели, в том числе и братья Мартина Герра, оставались непоколебимы в своей уверенности и считали, что обвиняемый — и впрямь тот, за кого он себя выдает. В подтверждение своей точки зрения они привели характеристику Арнольда Тиля. Возможно ли, вопрошали они, чтобы такой неисправимый лодырь и враль, каким, по отзывам, был Арнольд Тиль, прожил три года в