Галина Романова - В любви брода нет Страница 30

Она вышла на крыльцо. Вдохнула полной грудью воздух и снова улыбнулась. Ей было славно сейчас. На улице светило солнце. Небо было безоблачным. Пахло прелой листвой, которую тащили с газонов дворники, и еще разбуженной травой пахло. Боже, как же неповторимо пахнет! Будоражащей свежестью, нагретой землей и упругой хмельной зеленью. Верочке вдруг отчаянно захотелось пройтись по ее мохнатой изумрудной шкурке босиком. Она спустилась со ступенек, закинула ремешок сумочки на плечо, оглянулась в поисках остановки и нос к носу столкнулась… с Баловневым.

— Здрассте, Вер Иванна, — кивнул ей Алексей и заметно побледнел. — Отдыхаете?

— Леша? — удивленно вскинула брови Верочка. — А ты чего здесь?

— Я? — Он подбросил в руках четыре плоских коробки. — Я пиццу развожу. Зарабатываю вот на каникулах.

— А-аа, молодец, Леша. — Она снова улыбнулась. — Молодец, что подрабатываешь.

Ей сегодня ничто не способно было испортить настроения. Даже встреча с Баловневым и прогнозируемые им ей неприятности, о которых она как-то подзабыла, не могли его испортить. Да черт с ним, с Баловневым, в конце концов! Он скоро закончит школу и упорхнет в большую жизнь, которая будет принадлежать только ему и никому больше. И, может быть, он чего-то и достигнет в ней — в жизни своей. А Вера вот этого не узнает. Потому что скоро уедет она. Уедет насовсем из этого города и забудет обо всех и навсегда…

— А вы чего здесь, Вер Иванна? Квартиру решили продать или покупаете что?

Она вздрогнула, поразившись его догадливости, и тут же поспешила разуверить:

— Нет, что ты. Просто… Просто у меня подруга, знакомая тут работает. Я решила ее навестить.

— А-а-а-а, понятно. — Лешка снова подбросил коробки с пиццей в руках. — Ну, я пошел тогда. Заказ у меня.

— Ага, ступай, Леша. Всего тебе доброго.

— Скоро увидимся, Вера Иванна? — вдруг с чего-то спросил он, когда Верочка уже двинулась к автобусной остановке. — Каникулы-то быстро кончатся. Вот я и говорю…

Она остановилась, оглянулась и очень внимательно, как на контрольном сочинении по литературе, посмотрела на него. С этим парнем никогда нельзя быть в чем-то уверенной. Он мог просто так задать ей этот вопрос, из элементарной вежливости. А мог и не просто так. Мог с каким-то потаенным, одному ему понятным смыслом. Пойди разберись, что скрывается за его взглядом исподлобья…

— Да, Леша, увидимся. Всего тебе доброго. И не опаздывай на уроки!

Она пошла, чувствуя лопатками его напряженное внимание. И чего он на нее так уставился? Давно, ох, давно не мотал ей нервы. Соскучиться успел. Ничего, скоро ему о ней вообще забыть придется. Навсегда причем…

Лешка Баловнев тем временем вошел в приемную, толкнув по-хозяйски дверь ногой. Небрежно кивнул секретарше. Сгрузил на ее стол одну коробку. Молча указал подбородком на дверь хозяйки и, дождавшись благословенного кивка, вошел в кабинет.

— Ой, кто пришел! — пропела Инга с фальшивой радостью. — А я уже соскучиться успела. Ух ты мой сладенький! Иди ко мне, мамочка тебя расцелует.

— Да пошла ты! — огрызнулся Лешка, с грохотом швырнул коробки на ее стол, отошел к окну, где вплотную к подоконнику стоял крохотный диванчик, и сел на него, развалясь. — Как дела, Ингуля? Все хорошеешь?

— А что нам, одиноким-то?! — фыркнула та, не сводя напряженных глаз с Лешки. — А ты мне пиццу принес, сладенький? С ветчиной и сыром? Какой молодец, ну какой молодец! А я честно признаюсь, жрать захотела! Ну сил нет, как жрать хочу!

— Грубиянка, — вяло отреагировал Баловнев, оглядывая кабинет с задекорированной под шкаф потайной дверью в глухой двор. — Что за капуста у тебя тут была только что?

— Какая капуста? — лишь на мгновение прикинулась Инга непонимающей, но, наткнувшись на Лешкин тяжелый взгляд исподлобья, тут же поспешила пояснить: — Эта капуста, сладенький, принесет нам столько капусты, сколько все прежние подснежники, вместе взятые! Во как! Это та самая курица, которая снесет нам целое лукошко золотых яичек.

И она расхохоталась, запрокинув голову и совсем не заботясь о том, что крошки от куска пиццы, который она успела откусить, летят в разные стороны. Лешка наблюдал за ней минуты три, не больше. Поднявшись с дивана, он сплюнул в ее сторону, чем оборвал Ингин истерический хохот, и направился к двери.

— Ты не особенно-то зарывайся, сладенький, — процедила ему в спину обозлившаяся Инга, снова откусила большой кусок и забубнила с набитым ртом: — Я все, конечно, понимаю, у тебя крыша и все такое, только и я не пустое место в его душе. Я с ним трахаюсь, а не ты. Ночная кукушка, сам знаешь, дневную всегда перекукует.

— Ага! — отозвался Баловнев от двери и, даже не посмотрев в ее сторону, пробормотал, качнув головой: — Особенно если он узнает, с кем эта кукушка иногда кукует в его отсутствие. Думаешь, не знаю про твои экзерсисы с Михалычем? Так что жри молча, коли хотела.

И Алексей ушел, не подозревая о том, что оставшийся в руках кусок пиццы с ветчиной и сыром Инга запустила ему вослед. Он с чавкающим звуком шлепнулся о дверь и тут же упал на пол, оставив на двери сальное пятно.

— Скотина!!! — прошипела она злобно, вскакивая с места и подбирая кусок с пола.

В любое другое время она ни за что не стала бы этого делать, а заставила бы Светку вылизать здесь все. В любое другое… Сейчас все изменилось, все. Светка изменилась, паскуда продажная. Лешка обнаглел вконец, забыв о субординации. Братец его тоже сволота еще та… Обоих бы пустить в расход, да не тот случай, совсем не тот. Один Ванька и остался верный, будто пес. Только трусит что-то больно в последнее время. Со вчерашнего дня глаз не кажет, хотя должен был клиентку пасти. А он нужен, ох как будет нужен, когда придется сматываться отсюда…

— Светка! — заорала вдруг Инга злобно, так ничего и не сделав с сальными пятнами на двери и на полу, а только еще больше их размазав. — Иди сюда!

Та впорхнула, испуганно тараща огромные глазищи, и уставилась на нее вопросительно.

— Убери тут, я уронила! — рыкнула Инга в ее сторону и, не добавив больше ни слова, убралась из офиса.

Просто взяла свою сумку, нервно вдела руки в рукава длинного плаща и ушла, ничего ей не сказав. Это опять было против правил. Против их негласных правил, и это Свету напугало еще больше.

Светлана затерла следы на ковре и двери, выбросила растерзанные куски пиццы в мусорный бачок в дамской комнате и, вернувшись за свой стол в приемной, задумалась.

Что-то шло не так с тех самых пор, как ей предложили отдых на островах. Что-то они определенно задумали: Инга и Михалыч. Эти две гремучие змеи, которых она за глаза именовала Нагом и Нагайной, внушали ей настоящий ужас. Был еще кто-то третий, более значимый и, наверное, еще более страшный, но о нем ей ничего не было известно. Она искренне надеялась, что о ее существовании третий не подозревает также. Ей за глаза хватало этих двоих…

Но опять-таки, когда Света более или менее владела информацией, она могла еще хоть как-то контролировать ситуацию или хотя бы тешить себя подобной мыслью. Сейчас же ее отстранили. Она это понимала. Взять хотя бы сегодняшнюю клиентку. Она — Света — с ней договаривалась по телефону. Опять же она докладывала о ней Инге. И с нее должно было все начаться. Чай там с лошадиной дозой снотворного, улыбки и прочее. А этому всегда предшествовал строгий инструктаж. Сейчас ничего такого не было и в помине. Похоже, все сходится — ее отстранили. Значит, не за горами тот день, когда ее устранят…

Когда она поняла это, ее едва не стошнило. Спина покрылась ледяным потом. Руки сделались вялыми и безжизненными, не способными удержать в пальцах карандаш. А голову будто только что извлекли из-под пресса.

Она не хочет умирать! Не хочет!!! Умирать от рук этой сладкой парочки. Уж кто-кто, а она-то знает, на что способны эти двое извращенцев. Она не хочет этого!!! Она вообще не хотела ни своей смерти, ни чужих… Она же… она же ни в чем почти не виновата. Почти…

Посмотрев на часы, Света ужаснулась. До конца рабочего дня еще более четырех часов, а ей уже невмоготу находиться в этом ужасном месте. А вдруг… Вдруг Инга поехала за Ванькой?! Сейчас они вернутся и… убьют ее прямо здесь, в приемной. И им ничто и никто не помешает. Остальным сотрудникам вход в это крыло заказан. Связь с ними всегда была через нее — Свету. Или Инга просто вызовет ее в свой кабинет. А Ванька… ее, Свету, просто задушит. Потом откроет потайную дверь в задний дворик и…

Ох уж этот дворик!.. Когда Света оказалась там впервые, тогда-то, наверное, впервые по-настоящему поняла, в какую ужасную историю она попала. Все остальное было позже, а вот прозрение началось именно с этого глухого бетонного колодца, называемого задним двором.

Он был огорожен от улицы двухметровым каменным забором с воротами, запирающимися на амбарный замок. Ни одно окно старого купеческого дома не выходило в этот двор, только глухая стена, кругом забор и еще страшная дверь, которую прорубили эти монстры. Может, она и существовала здесь прежде, эта дверь, и бывший владелец особняка был таким же страшным злодеем, но Света в этом сильно сомневалась. Вряд ли у него хватило бы на такое ума. А вот у них хватило!..