Фридрих Незнанский - Операция Страница 30

Турецкий вышел на связь в тот момент, когда трупы уже уложили в могилу и начали засыпать землей.

– Джек, отзовись. Ты слышишь меня?

– С добрым утречком, – Фрэнки надел наушники. – Как успехи?

– Успехами и не пахнет, а вот проблемы появились…

Осведомителя называли Корнюшоном. Занимая мелкий пост во французской службе УОТ (управлении охраны территорий), он вот уже десять лет работал на Питера Реддвея, но из-за невозможности доступа к секретным материалам значился как «неперспективный». И вдруг от него поступило, казалось бы, мало что значащее сообщение – некая Агнешка Лябушински (внутренняя кличка – Лидо), тайная сотрудница УОТ, якобы вышла на связь с английской разведкой МИ-5. Известно, что УОТ установил круглосуточный контроль за Лидо в целях выяснить, каким образом осуществляется эта связь и каковы причины, по которым стороны заинтересовались друг другом.

Однако для Реддвея и его людей эта информация значила очень многое. Наконец-то появилась реальная возможность запустить в МИ-5 своего агента. Впрочем, сама английская разведка интересовала «Пятый уровень» постольку поскольку. Вообще-то они должны были даже сотрудничать. Однако одно из подразделений МИ-5 уже давно и успешно было самым настоящим охранным агентством «Марс». А эти ребята сотрудничать никак не собирались. Впрочем, ни одна государственная разведка никогда с охотой своими секретами не делилась. Французы, которым, казалось бы, следовало помогать «Пятому уровню», делиться информацией, молчали, как египетские сфинксы. Вот и пришлось Реддвею и Турецкому разрабатывать небезопасный, рискованный, но необходимый план проникновения в МИ-5, а точнее, в его подразделение, обслуживающее «Марс».

Но для этого необходимо было перехватить Лидо, допросить ее, после чего на какой-то срок вывести из игры, выпустив на арену ее двойника. Роль копии Лидо отводилась Маргарет Ляффон. Нельзя сказать, что она походила на француженку польского происхождения как две капли воды. Но гримеры, парикмахеры и визажисты, а также разработанные технической лабораторией специальные накладки, способные скорректировать фигуру, свели их различия к минимуму. Внимательно просматривая видеозаписи скрытой слежки, которая велась за Лябушински, Маргарет пыталась скопировать ее походку, движения рук, тональность и манеру разговора и, безусловно, делала в этом успехи.

Операция прорабатывалась самым тщательнейшим образом в обстановке строжайшей секретности, но элементарный случай, как это часто бывает, все изменил. Лидо погибла…

– Нет худа без добра… – изрек Питер на закрытом совещании, которое состоялось через четверть часа после того, как Барагин и Вильсон доложили о трагических последствиях автокатастрофы (они неотступно следовали за «рено» от самого Парижа). – Да, мы теперь не имеем возможности получить хоть какие-нибудь сведения от Лидо, зато полностью контролируем ситуацию… Надо срочно запускать Ляффон в дело.

– Рано, она еще не готова, – заметил Турецкий.

– А другого момента не будет!

– Но стоит ли вообще продолжать операцию, когда у нас на руках минимум информации?

– Я привык полагаться на свою интуицию. А она подсказывает, что англичане встревожатся молчанием Лидо и сами высунут нос из норы.

– А если пройдет несколько месяцев? – терзался сомнениями Турецкий. – Ляффон ведь должна будет вести жизнь Агнешки Лябушински, а у той – работа, друзья, родственники, знакомые! Это все равно что я сейчас буду выдавать себя за вашего сына.

– Значит, нужно самим отыскать выход на МИ-5 и постараться сделать это как можно быстрее!

– Не забывайте о ребятах из УОТ. Наверняка, они не останутся в стороне.

– Наверняка… – Реддвей постучал по столу кончиком карандаша. – Впрочем, тут ничего нельзя предугадать. Действуйте по обстановке.

– Быть может, все-таки следует дать отбой? Понимаете, что Маргарет очень сильно рискует…

– Мы все рискуем.

– Но она рискует своей головой!

– А вы сделайте так, чтобы этот риск был сведен к нулю, понятно? – начинал закипать Питер. – Прикройте Маргарет, страхуйте ее во всем, не сводите с нее глаз! Неужели я должен все это объяснять?… Вы – опытные агенты, а ведете себя, как мальчишки, которых только что записали в кадетскую школу!

– Разрешите выполнять?

– Выполняйте!…

Глава 17. Москва

«М– да-а-а, -только и оставалось сказать Солонину, – м-да-а-а…»

Отделение милиции он нашел довольно быстро, как только вернулся на Ленинградку. Даже кто-то из пассажиров помог.

Вышел героем, толкнул обшарпанную дверь и сказал дежурному:

– Принимайте груз.

…Потом сто раз порадовался, что пассажиры не бросили его, все до единого приехали в отделение. Милиционеры вошли в автобус, подняли с пола безликих, сняли с них маски и наручники. И бережно-бережно проводили в недра отделения.

Иностранцы решили было, что в России полиция такая гуманная. Солонин и сам удивился, но тут вышел к нему старший лейтенант, заместитель начальника отделения, поманил пальцем в свой кабинет, запер дверь на ключ и тихо сказал:

– Ты откуда такой шустрый?

Солонин промолчал.

– Документы! – гаркнул старлей.

Солонин показал паспорт.

– Ты знаешь, козел хренов, что сорвал плановую операцию по выявлению поставщиков наркотиков?! – орал старший лейтенант.

А Солонин холодно отметил, что голос его очень похож на голос старшого. Солонин тогда впервые подумал: «М-да-а-а…»

И порадовался, что пассажиры не разошлись.

– Ты умеешь забывать плохое? – спросил старшой.

– Умею, – кивнул Виктор.

– Так вот забудь дорогу в этот район.

«Шутник, – снова отметил Солонин, – юморист, так его перетак!»

– Если еще раз увижу тебя на моей территории, – прошипел старшой, – считай, это будут последние минуты твоей жизни. Понял?

И старший лейтенант сплюнул в урну красной слюной.

Сначала Солонин отправился в клинику и просмотрел истории болезней нескольких пациентов доктора Фридмана. Все это с помощью личного обаяния, улыбки, комплиментов, которыми так обделены медсестры. Потом отправился искать самого доктора.

Семена Семеновича Фридмана Солонин нашел на даче в городке художников, что возле метро «Сокол». Это вообще удивительное место. Вдруг посреди шума и гама, пыли и выхлопных газов – тихий уголок природы, дачные улочки с названиями – Репина, Врубеля, Левитана…

Он был из породы тех евреев, которые ведут себя грубовато и независимо, не стесняясь пятого пункта. Широкоулыбчивый, грубоватый – ни слова без матерка, – гостеприимный, разговорчивый, с подвижными тонкими руками и, что нетипично для этого «пункта», сильно пьющий.

Не особенно даже поинтересовавшись, кто такой Солонин, откуда и зачем, затащил его в дом, усадил на кухне и тут же достал из холодильника заиндевевшую бутылку «Абсолюта».

Дом был старый, деревянный, с почерневшими балками перекрытия на потолке. Впрочем, они придавали помещению характер мужской, охотничий, средневековый.

– Я ведь раньше в Склифе работал, – тут же начал рассказывать Фридман, – вот где сюжеты были – обхохочешься. Представляешь, приходит к нам как-то мужик, а на голове доска.

Фридман смачно хрустнул соленым огурчиком.

– Что, почему, как? Оказывается, шел мимо стройки, сверху доска и свалилась. Вот с такенным гвоздем! – Семен Семенович развел руки, как заправский рыбак. – И этот гвоздь мужику прямо в голову. Но так удачно, мозг не задел, только черепушку пробил.

Семен Семенович налил по второй.

Ловко опрокинул в себя, крякнул и снова хрустнул огурчиком.

– Ну что, сделали операцию. Сначала, слышь, пилили доску, потом вынимали гвоздь. Через неделю выписался! А?! Не, жизнь, твою мать, сплошной ребус! – вдруг закончил он грустно.

– Я хотел спросить про Георгия Карловича Цирева, – напомнил о цели своего визита Солонин. – Что там случилось?

– Да что случилось – ласты склеил мужик. Да и то сказать, твою мать, вот такая язвища! – Он снова по-рыбацки развел руки. – Я сам операцию делал. Вроде на поправку пошел, а потом раз – и лапти на полку, твою мать… – весело закончил Фридман. Он потянулся за бутылкой.

– А кто-нибудь к нему приходил, разговаривал? – Честно говоря, Солонин не знал, что и спрашивать хирурга. Турецкий был уж слишком лапидарен. Приказал ориентироваться по обстановке. Собственно, главное было узнать, как скончался гэбэшник Цирев.

– Да нет, вроде никаких посетителей. Он только с соседом по палате все трепался. Да ты его знаешь – Малинов Дмитрий Яковлевич. Не слышал разве? Ну, твою мать! Этот же человек политику у нас делает. Какая-то темная лошадка. Но везде первая.

Фридман опрокинул третью стопку.

Солонин уже изучил историю болезни Цирева, все было так, как говорил Фридман. Неожиданное кровотечение – и летальный исход. С картой Малинова он тоже ознакомился – тот лежал на каком-то профилактическом осмотре. Собственно, больше спрашивать у Фридмана было нечего. Хотя тот так и горел желанием что-нибудь рассказать.