Марина Серова - Темная душа нараспашку Страница 30

— Вы думаете, что Артем тут из-за нее?

Я кивнула:

— Ну, точно не уверена, но такая мысль приходила мне в голову. А вы что на этот счет думаете?

Девушка посмотрела на своего возлюбленного, немного помедлила, а затем ответила:

— Даже если она обо всем знает, хотя это вряд ли, на такое она, пожалуй бы, не решилась. Она скорее бы все просто рассказала, чтоб нам навредить. Но ей не до нас.

— Возможно, так оно и есть… — Я помолчала, потом продолжила: — Неужели вы действительно не знаете, с кем она водится и от кого у нее может быть ребенок? Или знаете, но молчите, потому что и она молчит о вас?

— Тс-с! — Маринка нервно шикнула и указала на прислушивающегося к разговору пациента.

— Может, нам стоит прогуляться? — предложила в ответ на это я.

Девушка согласилась. Артему же она велела оставаться в палате, шепнув на ухо, что все уладит. Вместе с ней мы вышли в коридор и заняли свободный, стоящий в холле драный с одного края диван.

— Не нужно было при чужих, — обиженно заметила девушка уже после того, как мы сели. — Кто их знает, что они выкинуть могут. А вы ведь пока ничего родителям не скажете?

— И дам вам время что-то придумать, чтобы этого избежать, — вспоминая действия ее сестрицы, прибавила я тут же. Кто знает, вдруг объединятся против меня. Хотя у самой уже вовсю крутились мысли, развивая эту тему и ища ответ на данный вопрос.

«Что же все-таки делать с этими двумя? Рассказать про них или пока не стоит? Ведь есть вероятность, что они наврали, и тогда я опять окажусь белой вороной в стае черных, а не хотелось бы, чтобы все вышло, как с Лилей в прошлый раз. Лучше, наверное, действительно все проверить и дать им время самим раскрыть свою тайну. Выделить определенный срок, а не уложатся… А что, если они сбегут из дома или выкинут какой-то еще номер: виновата опять я буду? И говорить опасно, и не говорить — тоже…»

Марина молчала.

— Рано или поздно это придется сделать. Ситуация у вас такова, что, если вы расскажете хотя бы матери, она, возможно, успокоится и сама решит проблему с отцом. К тому же ей и самой невыгодно, чтобы обо всем узнали другие, а значит, скорее всего, она тоже станет молчать. Так почему бы не поведать ей обо всем прямо сейчас? — озадачила я девушку вопросом. — Боитесь сами — давайте это сделаю я.

— Нет, не нужно, — отказалась от помощи та. — Мы должны сами. Только можно не сегодня?

— И, конечно, не завтра, — усмехнулась я. — И не через неделю. Глупости все это: решать нужно прямо сейчас.

— Я и пытаюсь решить, — вспыхнула Марина, возмущенно надувшись. — Или думаете, это так просто — вы не на нашем месте и всей ситуации не знаете.

— Конечно, не знаю: вы ж ничего не рассказываете.

— Мы все рассказали!

— А уверена, что все? Я — нет.

— Да вам лишь бы нас дураками выставить и себя показать, — упрекнула меня девица. — Вы ж понять не пытаетесь.

«Это я-то не пытаюсь? — Я готова была захлебнуться от возмущения. — Уж кто бы говорил — я и не пытаюсь. Придумают же такое».

— В общем, так! — решительно начала я. — Сейчас ты возвращаешься домой и разговариваешь с матерью. Времени у тебя до завтрашнего утра. Если не сделаешь этого сама — за тебя это сделаю я. Если попытаетесь сбежать — узнают все, причем из новостей. Так что ты прежде подумай, а потом уже делай.

Я резко встала и направилась в сторону выхода, не желая больше продолжать этот бесполезный разговор. Времени до ночи еще было достаточно, а у меня оставались нерешенными кое-какие дела. Необходимо было сделать звонок Кирьянову, который, видимо, про меня забыл, а затем решить, как быть дальше.

Выйдя на улицу, я отыскала в записной книжке сотового нужный номер и послала на него запрос. Ответ был скорым и даже немного неожиданным.

— Ты вовремя. Я как раз собирался тебе звонить, — выпалил на одном дыхании Володька.

— Как узнал, что это я? — не удержавшись, спросила я.

— Нам новый аппарат установили, так что теперь у меня определитель имеется, — похвалился мой товарищ. — Начинаю ощущать себя, как белый человек, а не как крот.

— Что там с моим пакетом? Ты его получил?

— А как же, всучили прямо с порога. Я сразу дал задание, мои ребята просмотрели.

— И что?

— Что? Не знаю, в чем ты там этого парня подозреваешь, но причины для этого все есть.

— То есть?

— Обладатель «пальчиков» является подопечным одного из местных приютов, — доложил Володька. — Бездомный парень, которого воспитало государство. Такие, сама знаешь, злы на весь свет.

— Кто он такой?

— Ну, про родителей ничего не скажу, сама понимаешь. С точной датой рождения также не все ясно. Зовут Петром. Фамилию дали там же, в приюте. Видимо, за свое поведение назван Трудновым.

— Как? Повтори, что ты сказал?

— Труднов Петр. Ты это хотела услышать? — переспросил тот.

Я кивнула, но, видимо, сама для себя, так как Володька этого, естественно, не увидел.

— Что, знаешь его? — продолжал он допытываться между тем.

— Что-то вроде того. Ты лучше скажи, где его сейчас найти? Может, адрес его есть или иные данные, о работе, учебе.

— Нет. Ничего нет. Он же детдомовский.

— Совсем-совсем ничего? И про его прошлое? Не верю: этот-то материал ты где-то взял, — напомнила я.

— В картотеке, естественно. Мы лет пять уже по новой методике трудимся, всех детдомовцев, чтоб их искать было проще, если сбегут, просим отпечаточки сдать. Так что судимость им иметь не обязательно, чтоб к нам попасть, — разъяснил Володька. — И он тоже пока ни в чем не замешан.

— Уж и не знаю, хорошо это или плохо, — вздохнула я, а про себя подумала: «Ох и не случайно этот молодой человек меня спас. Совсем не случайно. Только какова была его цель?»

— Э-э, ты где там пропала? — донеслось из трубки. — Ты со мной разговор закончи, а потом думай себе сколько влезет. А то я говорю, а ты даже не слышишь.

— Извини, задумалась. За информацию спасибо, а насчет того, чтобы кого-то сдать, даже и не знаю… Ситуация у меня уж больно нестандартная выдалась.

— Ну на нет и суда нет, — не расстроился Володька. — Все равно в этом месяце уже не успеешь. Сегодня последнее число. А в следующем, даст бог, подожмем и все исправим. Ну да ладно, не стану тебя отвлекать. Пока. Звони, если что.

— Пока, — глухо откликнулась я, отключая телефон.

У меня все из головы не выходил Труднов. Какая роль во всей истории отведена ему? Зачем он пытался сбить Артема? Против кого он играет? А ведь он из приюта, так же как и Артем, — что, если связь следует искать как раз между ними? Артем запросто может его знать.

Я резко повернула обратно в больницу. Вбежала на нужный этаж, влетела в палату и от двери произнесла:

— Артем, мне нужно с тобой поговорить. Наедине.

— О чем? — удивленно глядя на меня, протянула все еще присутствующая здесь Марина. Правда, сейчас она уже не сидела на краю его кровати, а заняла стул для посетителей.

— Я узнала, кто тебя сбил, — коротко произнесла я, надеясь отмести этим все вопросы, но их стало только еще больше.

— Узнали… Правда? И кто это сделал? Надеюсь, не Лиля? — суетливо трещала Марина. Артем тоже что-то говорил, но за ней его совершенно не было слышно.

— Ты можешь ходить? — спросила я вместо ответов.

Юноша кивнул.

— Тогда пройдем в коридор. Ты тоже можешь пойти, — пригласила я Марину, понимая, что она все равно не отвяжется.

Ребята засуетились. Я же вышла в холл первой и, не дожидаясь их, направилась к дивану. Парочка подошла почти следом, донельзя заинтересовавшись моими словами.

— Как вам это удалось, вы ведь пять минут назад ушли? — восхищенно проговорил Артем. — И что, вы и в самом деле знаете или просто соврали, чтобы вызвать нас из палаты?

— В отличие от вас я лгу только в крайних случаях и для пользы дела, — заметила я. — А ты лучше покопайся в своей памяти и вспомни, в том приюте, где ты в детстве жил, не было ли мальчика по имени Петр Труднов.

— Труднов? — Лицо Артема удивленно вытянулось. — Так это, значит, он?

— Вижу, признал, — по-своему расценила его слова я. — И даже верно мыслишь. Его отпечатки найдены в той машине, номер которой ты мне назвал.

— С ума сойти! — все еще не верил этому юноша. — Да это просто абсурд какой-то. Зачем ему меня сбивать, мы же были друзьями. Самыми близкими. Мы вместе спали, ели, играли. Он мне как брат был. Мы даже мечтали, что нас усыновят одновременно и возьмут в одну семью — так не хотелось расставаться. А вы говорите…

— Это не я говорю, это улики. Я лишь хочу знать, что это за человек и что он против тебя может иметь.

— Да ничего, — всплеснул руками Артем. — Я же говорю, он мой друг по приюту.

— Хорош друг — на машине да с наездом. Видимо, тебя он своим другом как раз и не считает.

— Тогда я ничего не понимаю, — окончательно растерялся Артем. — Мне с ним делить нечего. Мы никогда не ссорились. Может, это какая-то ошибка?