Астра - Крепитесь, други! Страница 30

— Да, да. Иди домой, — так же знаками отвечал он.

Наконец, закончились и вокзальный перрон, и прощание с женой. Он остался один на один с тем, что задумал.

В купе, кроме него, оказались два моряка, соседние купе заняли еще несколько человек в морской форме. Больше пассажиров не было. Поезд шел незагруженным, пустовала половина вагона. Да и кому охота уезжать из Москвы под зимние праздники! Морячки ушли к соседям, а он, постелив, что дали в пакете, залег под одеяло на нижней полке.

По окончании второй «операции» он стал человеком, имеющим начальный капитал. Это еще не деньги. Деньги должны работать. А вот в том, что дерзкая афера удалась дважды, что пережитый им гибельный «трус» не обагрил его рук и принес целое состояние, явственно ощущалась благосклонность судьбы, обязующая его взрастить взамен нечто прочное и благотворное. В бытность свою на северах, в заливе близ Кандалакши, где стояла его часть, приметил он, бог знает зачем, ладно работавший заводик стройматериалов — гранитной крошки, щебня и гравия. Даже память о Кольском полуострове, искристый кусок розового гранита, взял из его отвалов. Нельзя сказать, что свет сошелся клином на приполярном сельце, или что валяльное производство под Верхней Салдой сулило меньший размах — отнюдь нет. Просто, из многих равенств следует брать то, куда тянется душа.

Он выбрал.

За окном было черно. Колеса стучали и словно ворочались под вагоном, бились и валились друг на друга. Резкие пристанционные огни слепили даже через простыню. Уже через сутки вновь увидит он неяркое небо без солнца, розовые, пересыпанные снегом и поросшие соснами гранитные увалы в косом, всегда вечернем зоревом освещении, ледяные зеленые торосы в заливе, низкий, грозный Млечный путь над головою, и холодное полыхание северного сияния.

«Да, — подумал он, поворачиваясь под теплым одеялом лицом к стенке, спиной к синему потолочному ночнику. — Коли есть на мне грех перед той Валентиной, то я искуплю его, расплачусь когда-нибудь, ей-богу. Только бы споро пошло. Собственное дело — не хухры-мухры, как говорится, а хрю-хрю. Да».

Митяй появился в агентстве незаметно. Посидел в одной комнате, у Екатерины Дмитриевны, заскучал в тамошнем обществе и сел за свободный стол в другой комнате. Народу здесь было мало, лишь Шурочка да Максим Петрович, потом пришел Виктор. Увидев, что стол его занят, хлопнулся на место Агнессы. Шурочка поговорила с новыми клиентами, позвонила двум-трем старым, условилась о встрече и стала собираться в путь.

— Нравится наша работа? — спросила приветливо у новичка.

К новичкам здесь привыкли, как к бесплатному развлечению, потому что каждый из них был непохож на другого и чем-то интересен. У этого, к примеру, была очень модная прическа «горшком», когда русые сыпучие волосы растут до середины затылка, а ниже побриты чуть не наголо.

— Нормально, — кивнул Митяй. — Сколько в месяц?

— Чего сколько? Звонков или денег?

— Денег, конечно.

— Как постараешься. Двенадцать процентов от суммы договоров.

— А кому остальное?

— Сорок процентов берет газета, остальное… не наше дело. Каждый делает лишь свой бизнес.

Митяй хмыкнул.

— Ничего себе, бизнес. Двенадцать процентов!

— В других местах вообще по шесть дают, а люди работают.

Она увязала цветастый платок поверх пальто и ушла. В комнате остались мужчины. Виктор никак не мог бросить «Каскад». Почему-то казалось, что была необходимость в том, чтобы знать, что происходит здесь каждый день. После блистательного договора на целую страницу без скидок он мог без зазрения совести бить баклуши на глазах у всего агентства, потому что таких денег хватает на полгода, а звание суперсоветника, как не крути, у него не отнимешь… И проще было зайти, перекинуться двумя-тремя словами, даже прозвонить прежних клиентов, их свеженьких звонкоголосых секретарш, чем опасаться неведомо чего.

А чувство опасности не проходило.

— Где здесь курилка? — спросил у него Митяй.

— Пойдем вместе.

Они спустились по лестнице. Митяй, щуплый, вертлявый, спускался вприпрыжку, словно пританцовывая.

Строители успели поставить глухую перегородку подальше по коридору, а поближе к торцу построили другую, с дверью, для переговорной комнаты. Ни обоев, ни мебели еще не было, стояли два стула из верхних комнат. Виктор сел и посмотрел на быстроглазого малого.

— Работать пришел?

Тот дернул щекой.

— На пробу, да вряд ли останусь. Эту рыжую, я смотрю, стригут здесь, как овцу, а она блеет от удовольствия. «Мой би-изнес!» Двенадцать процентов! Ничего себе, ага? — его глаза обежали Виктора, его новый «прикид». — Ты тоже так вкалываешь?

Виктор усмехнулся.

— Со мной особый расчет.

Митяй понимающе кивнул русой головой.

— Знаешь анекдот?

— Ну?

— Приходит один наниматься в уборщики. Ему дают штуку баксов в месяц. «А что так много?» — удивляется он. «А ты думаешь, здесь только мусор убирать придется?»… Ага?

— Нормально.

— Не хочешь познакомиться кое с кем? — невзначай спросил Митяй.

— Чем они интересны?

— Да так. Из одного рубля делают два всего за неделю.

— Что ж тебе не сделали?

— Сделают. Где тебя можно найти?

— Зачем?

— Да хоть денег занять. У меня ни копейки.

Виктор достал сто тысяч.

— Бери. Разбогатеешь — отдашь.

— Ага. Новыми, после Нового года.

Они поговорили еще немного и поднялись наверх.

Часть вторая

В восемь часов вечера в дом пришли Дед Мороз и Снегурочка. Высокий, с белой бородой, одетый в красный халат с серебряной опушкой, в рукавицах и с посохом, Дед Мороз вогнал девочек в робость. Они робко отступили, увидев в комнате это красно-белое громкоголосое диво, застеснялись, потупились, еле слышно отвечая на его звучные вопросы. Но Снегурочка, вся в блестках, с длинной желтой косой, сразу пришла им на помощь. Она была заодно с ними, на их стороне, и весело рассказала Деду Морозу о том, какие они прекрасные девочки, как слушаются маму и дедушку, и что они, конечно, заслужили самые лучшие в мире подарки на Новый Год.

— Я очень рад прийти в гости к таким замечательным детям, — провозгласил Дед Мороз, доставая из мешка блестящий пакет. — Примите мои подарки, пусть Новый Год будет для вас самым счастливым и веселым! Поздравляю красавицу-матушку и молодого дедулю, всем здоровья и счастья!

Валентина украдкой опустила в его мешок бутылку хорошего вина, а в карман несколько новеньких хрустящих сотен. А в блестящем пакете лежали две нарядные куклы, две пары туфелек для танцевальных уроков в колледже, две пары фигурных коньков и воздушное печенье. От себя мама, одетая в красивое платье, подарила им по маленькой коробочке, открыв которые девочки нашли золотые знаки Весов на тонкой цепочке.

— Это что? — спросила Нюся.

— Это Весы.

— Зачем?

Валентина посмотрела на свекра.

— Зачем, Викентий Матвеевич?

— Чтобы взвешивать хорошее и плохое. Поступки и мысли, — нашелся он не очень уверенно.

— А как? — эта маленькая девочка не в первый раз ставила втупик взрослых.

— За стол, за стол, — позвала Валентина.

Стол подвинули к елке. Ее нарядили еще вчера, все вместе, повесили игрушки и множество сладостей, мандаринов, конфет и печенья в виде колечек и морских звезд с дырочкой в серединке. По ветвям перебегали разноцветные огоньки, искрились блестками кусочки ваты. Дети надели новенькие туфельки от Деда Мороза и уселись за праздничный стол.

Девочек звали Бася и Нюся. Взрослые имена их лежали в документах. Девочки были похожи, но не как две капли воды. Бася, дедова любимица, была копией темноволосого и темноглазого Бориса, напоминала его веселостью нрава и привычкой скашивать глаза, не поворачивая головы. В колледже у нее уже был мальчик. На школьной елке он подарил ей открыточку со своим рисунком и пожеланиями счастья. Все это выглядело очень серьезно.

Нюся была блондиночкой, но обещала стать шатенкой. Она была серьезна и что называется себе на уме, задавала неожиданные вопросы в самое неподходящее время. Вот и сейчас, поглядев в чашку с чаем, она подняла глаза на мать и спросила.

— Мама, скажи, пожалуйста, бизнес — это сколько на наши деньги?

Викентий Матвеевич рассмеялся, но Валентина, тоже с улыбкой, ответила сразу, нисколько не удивляясь.

— Бизнес — это не деньги. Бизнес - само дело, которое приносит деньги. Почему ты спросила?

— Просто так. Интересно.

— Я рада, что тебе интересно. Еще хочешь спросить о чем-нибудь?

— Как взвешивают на этих весах?

— Эти весы… они у тебя в душе. Вчера убрала за кошкой, значит, хорошее положила на чашечки, вот сюда, справа, а…

— … когда за хвост ее дернула, значит, плохое? На левую чашку?

— Умничка. Все поняла сама.