Шарль Эксбрайя - Ночь Святого Распятия Страница 30

— Я не решился сказать вам об этом, но, по правде говоря, сразу понял, что убийство совершил Хуан…

Алонсо осушил бокал. С самого начала он искоса поглядывал на меня всякий раз, когда думал, что я ничего не замечаю.

— Грустно тебе, а, Хосе?

Я попытался сделать хорошую мину при плохой игре.

— Между прочим, я собираюсь жениться не на Хуане, а на его сестре.

Чарли в свою очередь долго сверлил меня пристальным взглядом.

— Простите меня… но вы совершенно уверены, что эти двое не действуют на пару?

Увы, я не сомневался в обратном, но мог ли я вот так, публично, отречься от Марии? Сколько я ни убеждал себя, что готов возненавидеть девушку, но стоило кому-то обвинить ее в преступлении, и тут же, вопреки здравому смыслу, я вставал на ее сторону. Мне было немного стыдно смотреть в глаза Арбетноту, но заговорил я без тени колебаний:

— Ни в коем случае. Но у меня есть для вас еще одна новость — беднягу Эстебана прикончили вдвоем.

— Вдвоем? Откуда ты знаешь, Хосе?

— Потому что в спине у покойника торчал нож Хуана, а в руке он зажал пуговицу от пиджака того, кто отвлекал внимание несчастного, пока второй наносил удар.

Арбетнот с хорошо разыгранным раздражением заявил, что я слишком быстро продвигаюсь вперед, а потому им с Алонсо не худо бы поскорее засучить рукава, если они не хотят, чтобы вся слава досталась мне одному.

— И однако, приятель, какая-то жалкая пуговица нам мало что даст… Надо бы еще выяснить, кому она принадлежит…

— Представьте себе, Чарли, я это уже знаю.

Оба ошалело вытаращили глаза, не сомневаясь, что я их разыгрываю.

— Правда? И кому же, скажите на милость?

— Дону Альфонсо.

— Перселю?

— Ему самому.

— И у вас есть доказательства?

— Вместе с пуговицей оторвался крошечный кусочек ткани от неподражаемого зеленого костюма, в котором сей достойный коммерсант принимал нас с вами за обедом, Арбетнот.

— Вы тут разговариваете как о старом знакомом о совершенно неизвестном мне типе, — возмутился Алонсо. — Хорошенький же у меня при этом вид!

Чарли засмеялся.

— Не волнуйтесь, наш друг Моралес наверняка не преминет нанести визит дону Альфонсо, и, надеюсь, он любезно прихватит с собой нас обоих.

Однако, узнав, что я уже успел побывать у Перселей, мои коллеги не стали скрывать досаду. Впрочем, Арбетнот заявил, что заслуга отчасти принадлежит и ему, ибо это он вывел меня на след коммерсантов с Куны. Я охотно согласился, и мы выпили последнюю бутылку за нашу общую проницательность. Только Алонсо все еще выглядел недовольным. И все же, я думаю, он уловил в моем голосе легкую дрожь, когда я спросил:

— А чем сегодня занимались вы оба?

Мой друг промолчал, и вместо него ответил Чарли:

— Как и условились, мы ходили в Ла Пальма допрашивать Хуана и его сестру.

— Ты спал, и мы предпочли дать тебе отдохнуть, — поспешно добавил Алонсо, — и потом, сам понимаешь, почему тебе не следовало ходить с нами…

— Ладно… Ну и что вам поведал Хуан?

— Ничего.

— Вам не удалось заставить его говорить?

— Парень успел смыться еще до нашего прихода.

— А его сестра поклялась всеми святыми Севильи, что не видела, как Хуан уходил, и понятия не имеет, где его искать. Должно быть, вы здорово напугали парня, Моралес, и он надежно спрятался в какой-нибудь дыре…

— Или же пошел плакаться Лажолету…

— А тот предоставил Хуану убежище? Очень вероятно.

Короче, не найди я той пуговицы, мы бы по-прежнему топтались на месте. Я решил, что эта маленькая удача дает мне право возглавить операцию.

— А теперь давайте решим, что делать дальше.

В первую очередь мы договорились разыскать Хуана. Проще всего было обойти все кафе, куда парень обычно заглядывал. Я предоставил Алонсо квартал Тонелерос, Чарли — весь маршрут от «Эспига де Оро» до «Карабела дель Кристо», то есть одному — западную часть города, другому — восточную. Себе же я оставил центр, и не без умысла. Расставаясь, мы решили встретиться завтра в полдень здесь же, в «Нуэва Антикера», и подвести итог. Кроме того, мы пришли к общему мнению, что, обнаружив Хуана, главное — не вспугнуть дичь, но незаметно следить за парнем днем и ночью, сменяя друг друга. Возможно, таким образом мы и подберемся поближе к Лажолету…

Но самому мне сейчас больше всего хотелось поближе взглянуть на склад Перселей. Возвращаясь на Куну, я раздумывал, каким образом войти в дом доньи Хосефы, не привлекая внимания хозяйки, равно как и ее мужа-убийцы. Устроившись в кафе почти напротив «Агнца Спасителя», я наблюдал за тем, что происходит в стане противника. Когда раздались звуки небольшого оркестра, предшествующего процессии братства «Хесус де лас Пенас», дон Альфонсо и его супруга выглянули в окошко. Но прежде чем платформу вынесли на улицу, Персель торопливо отпрянул. Через некоторое время он снова появился, что-то сказал жене, и оба окончательно покинули наблюдательный пост. Хотелось бы мне знать, что означало столь поспешное отступление! Музыканты уже почти подошли к двери дома, как вдруг она распахнулась и супруги Персель быстро двинулись в сторону Лараньи. Лучшего мне нечего было и желать. Осторожности ради (в конце концов, похожее на бегство исчезновение Перселей могло оказаться ложным маневром), я подождал, пока процессия исчезнет из виду. Причем склоненная под тяжестью креста фигура Иисуса работы Педро Рольдана произвела на меня сильное впечатление, как и статуя Скорбящей Богоматери, изваянная Мольнером.

Потом я пробился сквозь толпу, провожающую облаченных в черное насаренос, и незаметно скользнул в дом. Пробраться во дворик, где дон Альфонсо выстроил склад, было на редкость несложно. Для грабителей, не соблюдающих заповедей Церкви, Святая неделя — самое удачное время. Все обитатели города высыпают на улицы. А потому я преспокойно открыл замок и забрался на склад. Вытащив из кармана ручку-фонарик, я попытался оглядеть помещение: везде рулоны ткани, множество пустых ящиков, видимо ожидающих погрузки. Я бродил наугад, поскольку, честно говоря, даже не представлял толком ни что искать, ни где. За полчаса я так и не продвинулся ни на йоту. И вдруг рядом с несколькими ящиками, на мой взгляд, сколоченными тщательнее остальных, я заметил стопку толстых стеганых пледов для ног. Вероятно, я не обратил бы на них внимания, не окажись у меня перед носом этикетка, оповещавшая, что пледы предназначены для отправки в Кадернас на острове Куба. Мне сразу показалось более чем странным, что кубинцам могли понадобиться ножные пледы. Платья, набивная ткань, даже шторы — еще туда-сюда, но пледы… Я не сомневался, что тут что-то не так, и тщательно прощупал одну штуку — ничего, кроме обычного грубого мольтона[78]. Что заставило меня продолжать поиски, даже не знаю. Скорее всего тут сыграл роль обычный случай, хотя к нему, как к самому простому объяснению, всегда прибегают, сталкиваясь с неразрешимой загадкой. Так или иначе, мне показалось необычным, что розетка, украшавшая середину пледа, если на нее нажать, издает довольно своеобразный звук. Я открыл перочинный нож, распорол парочку швов, потом осторожно, стараясь действовать как можно незаметнее, приоткрыл края на стыке ткани и тут же увидел кончик небольшого пакетика. Сердце у меня учащенно забилось. Еще не открывая пакетика, я уже отлично знал, что внутри. Тем не менее я его вытащил и, тщательно вскрыв, высыпал на ладонь немного хорошо знакомого белого порошка. Теперь все стало ясно… Я знал, каким образом наркотики попадают в Соединенные Штаты. Куба ведь неподалеку от Флориды… Я засунул плед в середину стопки, надеясь, что их не станут укладывать в ящики по одному, и вышел со склада. Но там меня ждал неприятный сюрприз: в окнах Перселей горел свет. Я вздрогнул. Значит, они уже успели вернуться… Соблюдая крайнюю осторожность и невольно улыбаясь про себя при мысли, какую физиономию скорчит дон Альфонсо, столкнись мы с ним неожиданно лицом к лицу, я, крадучись, скользнул вдоль стены и мимо лестницы, ведущей в квартиру Перселей. С бесконечными предосторожностями мне удалось приоткрыть дверь на улицу и, подождав толпу гуляющих, я спокойно присоединился к ним.

Увидев, что я вхожу в его кабинет, комиссар Фернандес весело спросил:

— Ну, дон Хосе, что новенького вы хотите сообщить мне на сей раз?

Я напустил на себя скромный вид, заранее не сомневаясь, что новость произведет сильное впечатление.

— Всего-навсего — что я знаю, где хранятся наркотики, которые переправляют в Америку.

— Рассказывайте скорее!

Внимательно выслушав, Фернандес протянул мне сигару.

— Вы ее вполне заслужили, дон Хосе… Так что, я арестую Перселей?

— Избави Боже, сеньор комиссар! По-моему, можно сделать кое-что получше. Поставьте у дома Перселей своих людей в штатском, но выберите таких, кто как можно меньше походит на полицейских… Прикажите им наблюдать за каждым грузовиком, забирающим товар либо на улице, либо непосредственно со склада. Как только загруженная машина отъедет, пусть звонят коллегам, а те либо на мотоциклах, либо на машине отправятся следом. Вы понимаете, для нас главное — узнать, где наркотики перетаскивают на корабль и на какой именно. Тот грузовик, что направится в сторону моря, и есть наша добыча. С достойным доном Альфонсо мы всегда успеем разобраться. Но в первую очередь, сеньор Фернандес, нам нужен Лажолет. Меня бы очень удивило, не окажись он на месте, чтобы приглядеть за транспортировкой на судно такого ценного груза, особенно учитывая, что его крайне беспокоит мое присутствие в Севилье. Насколько мне известно, этот тип не из тех, кто уклоняется от сведения счетов.