Дело о девяти колотых ранах - Лариса Куницына Страница 30

женщина. Казнь остальным дамам была заменена пожизненным заключением, при этом графиню де Бурж отправили для отбывания наказания в храм святой Бригитты, где она должна была принести покаяние, а потом остаться там в качестве служительницы до конца своих дней. Старого слугу Адента из дома де Вальян и горничную баронессы повесили вслед за хозяйкой, а остальных слуг-мужчин отправили на каторгу, а женщин — в работный дом. Несчастная Агата Прежан была освобождена в зале суда при повторном разбирательстве её дела, и графиня де Реналь, у которой служила её мать, взяла её в свой дом помощницей кухарки.

Слуги кавалера де Мева были привлечены к суду по обвинению в лжесвидетельстве и краже имущества своего покойного хозяина, впрочем, их наказание было не таким уж тяжким. Пьер Сокаль был приговорён к клеймению и пяти годам на каторге, а Изабель, которая по его словам ничего из хозяйского добра не брала, а довольствовалась лишь тем, что дал ей сам Пьер, отправилась на год в работный дом.

И, казалось бы, последняя точка в этом деле была поставлена на заседании малого королевского совета, на котором Марку всё же пришлось присутствовать, поскольку король объявил о том, что изымает дела о нарушении закона о колдовстве из юрисдикции суда магистрата. Впредь до создания специального суда такие дела должны были рассматриваться королевским судом с обязательным привлечением королевских магов. Также Жоан приказал проверить законность и обоснованность всех вынесенных судом магистрата по подобным делам приговоров, в случае необходимости отменить их и провести повторные слушания, невиновных отпустить и выплатить семьям казнённых разумную компенсацию и публично объявить об отмене приговора.

Это решение не вызвало восторга ни у главы магистрата, ни у присутствовавшей на заседании Леди Белой башни, поскольку одному не хотелось признавать, что его подчинённые не справились со своими обязанностями, и упускать из своих рук определённую часть властных полномочий, а другой — брать на себя дополнительную работу, тем более, что она сводилась лишь к участию в рассмотрении дела, решение по которому должен будет принимать судья, подчинённый непосредственно королю. Но они не стали возражать, с покорностью приняв его решение, поддержанное остальными членами совета, после чего Жоан распорядился подготовить указ, заявив, что намерен подписать в самое ближайшее время.

— И не затягивайте с этим! — строго взглянув на старших членов магистрата, произнёс он. — Не дожидаясь указа, соберите и подготовьте дела и передайте их в королевский суд. Это мой приказ! Господин Кавелье, — он обернулся к главному королевскому судье, — я прошу вас не позднее следующей неделе доложить мне о его исполнении.

— Всё будет исполнено, ваше величество, — кивнул тот.

Заседание совета закончилось поздно, на улице было темно, и Марк, который был занят делами весь день, собирался пойти домой. Он ещё задержался на некоторое время, чтоб поговорить с маркизом де Лианкуром, а после отправился в Серую башню, где его ждали оруженосцы.

Поднявшись в свой кабинет, он нашёл там обоих, но кроме них там был немолодой клерк. Должно быть, он только что вошёл, чтоб положить на стол письмо, которое держал в руках.

— Вам послание, ваша светлость, — поклонился он, передавая его Марку. — Его принёс какой-то встрёпанный мальчишка, велел передать вам и сбежал.

— Я понял, — кивнул тот, взяв запечатанное дешёвым сургучом письмо, написанное на грубой бумаге.

Отпустив клерка, он сломал печать и развернул серый лист.

«Ваша светлость, — прочёл он, — мне стало известно, что вы разыскиваете некоего господина де Монтезье. Я готов сообщить вам о его местонахождении, в связи с чем рассчитываю на вашу благодарность. Однако прошу вас явиться ко мне как можно скорее, поскольку полезные сведения имеют свойство быстро устаревать. Преданный вам Бартонье».

— Каково! — воскликнул Эдам, который каким-то образом оказался у Марка за плечом и тоже прочёл послание. — Почему бы ему не явиться сюда самому, если это так срочно! К тому же так прямо писать о благодарности… Разве не его обязанность, как верного подданного нашего короля, помогать тайной полиции?

— Ну, во-первых, подданным тоже нужно что-то есть, и некоторые из них зарабатывают себе на кусок хлеба, продавая информацию, — заметил Марк. — Старик Бартонье как раз из них. Когда-то он был королевским нотариусом, но потом ввязался в какую-то авантюру и был лишён должности, однако сохранил полезные связи. Во-вторых, явиться сюда он не может, потому что не встаёт со своего кресла уже два десятка лет. И, в-третьих, он наш платный осведомитель, потому его напоминание о благодарности значит лишь, что я должен позаботиться о том, чтоб в моём кошельке лежало как минимум десять серебряных монет. И если он пишет, что это срочно, значит, это срочно! Подай мне плащ и меч!

— Мы что, не идём домой? — забеспокоился Шарль. — Время ужина прошло уже два часа назад.

— Если ты не можешь потерпеть, иди, — пожал плечами Марк. — Я не зверь, чтоб морить голодом несчастное дитя. Думаю, что мы справимся с Эдамом и без тебя!

— Нет уж! — обиделся Шарль. — Я потерплю!

Они вышли из Серой башни и, пройдя по Королевской площади к северной окраине, углубились в тёмный лабиринт мрачных грязных улиц. Это были ещё не трущобы, но уже далеко не благополучные районы, где селились знать, купцы и чиновники. Здесь жили те, кто когда-то знал лучшие времена, но затем скатился почти до уровня бедноты. У этих горожан ещё были собственные жилища, но уже не было средств на их достойное содержание. Потому фонари здесь встречались нечасто, забитые водостоки вдоль улиц распространяли удушливый смрад, а редкие прохожие, увидев вооружённых людей, спешили убраться с их пути.

Марк хорошо знал эту часть города, потому уверенно шёл вперёд. Он знал, что трём вооружённым мечами мужчинам бояться тут нечего. Эдам, который часто бывал в таких местах, гордо вышагивал следом, положа руку на эфес меча, и внимательно глядя по сторонам. И только Шарль, который предпочитал людные улицы, немного нервно озирался, чтоб не пропустить угрожающую его господину опасность.

Проходя мимо небольшой площади, они заметили кучу мусора, на которой кто-то копошился. Сначала Марк подумал, что это бродячие собаки, но потом вдруг заметил два зелёных огонька, которые пристально уставились на него.

— Лисы, — проворчал он. — Весь город кишит лисами…

Он свернул в знакомый переулок, когда услышал тревожный голос Шарля.

— Странно, эта лиса идёт за нами.

— Не думаю, что она хочет тебя съесть, — откликнулся Эдам. — Для неё ты слишком крупная добыча. Вот если б их было штук пять…

— Прекрати! — перебил его Шарль. — Это не повод для шуток! Ходят слухи, что они нападают на нищих.

— Не бойся, если они нападут, мы успеем отбить тебя до того, как они отгрызут тебе что-нибудь ценное.

— Замолчите оба! — прикрикнул Марк. — Мы пришли.

Он подошёл к тёмной двери, над которой висел небольшой тусклый фонарик, и постучал. На его стук никто не ответил и он, немного подумав, толкнул дверь. Она со скрипом открылась.

— Это плохо, — пробормотал он про себя и, вытащив из ножен кинжал, вошёл.

В доме было чисто и тепло. Из маленькой тёмной прихожей вглубь дома вёл узкий коридорчик, в конце которого виднелся свет. Марк прошёл туда и остановился на пороге мрачной комнаты, заваленной разным хламом. В нос ему тут же ударил запах затхлости, к которому примешивался ещё один неприятный запах, исходивший от сидевшего в кресле старика. Это был запах крови. Подойдя, Марк склонился к нему и увидел седые патлы, выбивавшиеся из-под серого колпака. Лицо старика было бледным, а из глубокой длинной раны на шее вниз на тёмную потёртую мантию книжника стекали кровавые ручьи.

Судя по тому, что кровь всё ещё продолжала течь, было ясно, что убили его совсем недавно. Марк коснулся его морщинистой щеки и ощутил под пальцами тепло.

— Мы опоздали совсем чуть-чуть, — проговорил он с досадой.

— Он мёртв? — воскликнул Шарль.

— Мертвее быть не может, — мрачно подтвердил Эдам, разглядывая старика, а потом осмотрелся по сторонам. — Мне кажется, что тот, кто убил его, находился здесь какое-то время. Гляньте, ваша светлость, стопка бумаг, которая лежала на том кресле у окна, скинута. Кто-то освободил себе место, чтоб устроиться там…