Тайна церковной мыши - Анна Васильевна Дубчак Страница 30

– Мне еще долго работать, – сразу предупредила она Журавлева, укладывая печень в специальный пластиковый контейнер и убирая его в холодильник.

– Да я понял… – Александр с трудом сдерживался, чтобы поскорее не выбежать на свежий воздух. – У меня пока к тебе всего пара вопросов. Первый: причина смерти. Я хотел спросить, были ли ей нанесены эти страшные рубленые раны до смерти или после.

– Она умерла от этих ран. В крови никакой отравы или алкоголя я не обнаружила. Девушка была на редкость здоровой.

– Понятно. Тогда второй вопрос, вернее, просьба. Я могу осмотреть ее руку?

– Не вопрос… Смотри. Но если ты про вот это фиолетовое пятнышко от укола, то могу сказать однозначно – на первый взгляд это след от инъекции, но, повторяю, в крови я не нашла ничего такого, что могло бы вызвать подозрение. Кровь чистая.

– А такой след мог остаться после того, как у нее взяли кровь?

– Да, мог. Скорее всего, так оно и было. Я бы упомянула это в отчете. Саша, хоть я и не имею права расспрашивать, но все равно спрошу: ты кого-нибудь уже подозреваешь? Мне всегда интересно, что же такое мог совершить человек, за что его решили лишить жизни. Мы с тобой много раз говорили на эту тему, и я всякий раз поражаюсь тому, как какой-нибудь негодяй решил, что кому-то там пора прервать жизнь. А еще я часто задумываюсь о том, что происходит с человеком, точнее, с его душой после смерти. Неужели после того, как перестает биться его сердце, захлопывается и весь его мир, со всеми планами, мечтами, знаниями, эмоциями, любовью… А душа? Куда все это девается? Уходит в космос, переходит в другого человека? Не смейся надо мной. Но мне действительно жалко эту девушку. Ей бы жить и жить. Она и была-то богатой, а через несколько месяцев, вступив в права наследования, и вовсе стала бы миллиардершей! Я читала про Кречетова, у него нет своих детей, она на самом деле была единственной его наследницей! Кстати говоря, весь интернет уже забит информацией об этом убийстве. Готовятся новые телевизионные шоу, я видела анонсы передач. Теперь пару месяцев точно будут мусолить эту тему, гадать, кто и за что мог ее убить. Найдут подставных внебрачных детей, начнется эпопея с анализами ДНК. А в конечном счете все равно никто и ничего толкового не скажет, дело, скорее всего, закроют, а потом и забудут. И если теперь наследницы нет, кому достанется все кречетовское богатство?

– Быть может, она была беременна? – спросил Александр, скорее для того, чтобы прервать Ларины размышления вслух, поскольку, будь Ирина на самом деле беременна, она сказала бы ему в первую очередь.

– Нет. Однако и девственницей она, понятное дело, не была. Больше того, я тебе скажу, незадолго до смерти у нее был половой акт.

«Табачников!» – подумал Журавлев, вспомнив следы на постельном белье в квартире Кречетовой, которое тоже отдали на экспертизу.

И у него почему-то окончательно испортилось настроение. Если бы не фиолетовое пятно на руке, на сгибе в области просвечиваемых вен, то его рассказ можно было бы отнести к разряду фантастических. Иногда человек, которого обвиняют в убийстве, начинает фонтанировать каким-то фантастическими, из ряда вон выходящими идеями и предположениями, лишь бы свалить вину на кого-то другого. Вот и сейчас, если поверить этому парню, водителю Кречетова и приятелю погибшей Ирины, то следует арестовать скромную девушку, домработницу Таню, нанятую Ириной буквально накануне своей гибели. Безусловно, эту информацию следовало проверить. С одной стороны, Журавлев был обескуражен рассказом Табачникова, и в этот бред, в эту чушь трудно было поверить, с другой, у Александра появился просто-таки грандиозный повод вернуться на Рублевку, чтобы снова встретиться с девчонками, вернее, с той самой девчонкой, о которой он думал с тех пор, как только увидел ее.

Он мчался по Москве, представляя себе их встречу. Не надо быть особенно прозорливым и догадливым, чтобы не понимать, что эти скромные на вид девушки, увидев его машину за воротами, в первую очередь испугаются. Да и как не пугаться, ведь это он доставил им тогда новость о смерти их хозяйки. И теперь он всегда будет ассоциироваться у них с этой страшной вестью, с тем самым днем, когда они испугались не на шутку, узнав, что их хозяйка не просто умерла, что ее убили. А это значит, что где-то по земле ходит убийца, и мотив убийства связан с целым миром Ирины Кречетовой. Кто знает, за что он ее убил? Может, из-за денег, которые ей задолжал, может, из ревности или корысти или вообще спутал ее с кем-то и убил по ошибке.

В одном он был почему-то уверен – ее убил точно не Табачников. Они знакомы давно, его знают в доме, с ним здоровается консьержка, он заметная фигура рядом с Ириной уже потому, что у нее, кроме него, если верить свидетелям, никого и не было. Кроме того, он время от времени ночевал в ее квартире. Ну не мог он перед тем, как выйти из квартиры, зарубить ее топором или чем там, а потом, отмывшись от крови, спокойно отправиться по своим делам, зная, что непременно попадется на глаза консьержке. И самое главное – смерть подружки, богатой без пяти минут наследницы была ему уж точно не выгодна. Она его содержала. И он был при ней не столько уже водителем, как другом и любовником. Нет-нет, это не он. Хотя по времени все могло бы совпасть, ведь едва он покинул ее рано утром, как кто-то пришел в ее квартиру и убил ее. И этот кто-то, если убийство было запланировано, мог прятаться в подъезде еще со вчерашнего дня или вообще быть жильцом этого дома, подъезда.

Журавлев пытался вспомнить во всех деталях поведение, мимику Табачникова в тот момент, когда тот узнал о смерти Кречетовой. Поначалу он словно и не понял, что Ирина мертва, отвечал на вопросы, причем один вопрос был ну очень странный: «А где было совершено убийство?»

Хотя не так. Это поначалу вопрос показался Александру странным, но после того, как Евгений рассказал ему о том, какой план собиралась претворить в жизнь Ирина, ни о какой странности и речи быть не могло, все вставало на свои места. Все выглядело логично, естественно.

По словам Табачникова, на горизонте Кречетовой замаячила настоящая наследница Константина Кречетова. Его родная дочь, о которой Ирина узнала неизвестно каким способом. Вероятно,