Ольга Володарская - Девять кругов рая Страница 31

Да, да, именно удивление! Как будто женщина не может понять, что с ней такое.

Милана не сразу поняла, что случилось, пока старуха не схватилась за грудь и не осела на пол. «Сердечный приступ, – поняла Лана. – Надо вызывать «Скорую»…»

Черемушкина поднялась на ноги и собралась бежать за телефоном, но тут Мария, корчившаяся от боли на полу, протянула скрюченную руку и попыталась схватить Лану за ногу. Очевидно, она намеревалась повалить ее, чтобы задушить. Но Милана вовремя увернулась. Отойдя на безопасное расстояние, она посмотрела на Марию. Та продолжала корчиться и тянуть руки. Зрелище было настолько пугающим, что Лана вышла из кухни. Но не для того, чтобы позвонить в «Скорую». Накинув на себя пальто и взяв сумку, она покинула квартиру, оставив Марию умирать.

Утром следующего дня все служащие конторы Миланы были удивлены тем, что Марии на привычном месте не оказалось. Она ВСЕГДА приходила в сквер. Даже если хворала. Надо сказать, хворала она нечасто. Разве что простывала иногда. Но и в этих случаях она все равно являлась и сидела на лавке, содрогаясь от кашля. А тут вдруг не пришла!

В обед они узнали, что Мария умерла от сердечного приступа. Об этом им сообщила Милана Черемушкина, обнаружившая женщину мертвой, когда пришла навестить ее во время обеда.

Глава 11

Валера стоял возле дома Миланы и смотрел на окна ее квартиры. Они были темны, значит, ее нет дома. Спать она всегда ложилась, не выключая телевизор. Говорила, под него ей хорошо спится. А вот Валеру его мелькание, не говоря уже о звуке, пусть и сильно приглушенном, раздражало. Он просил Милану ставить телевизор на таймер, чтобы «ящик» отключался на ночь и включался утром, но Милана только качала головой. А потом добавляла, что, если Валере телик мешает, пусть идет спать в другую комнату. Но он не хотел. Его и так частенько выдворяли туда, а он был счастлив касаться Миланы, вдыхать ее запах, просто смотреть на нее, спящую. Особенно держать ее в своих объятиях! Валера обхватывал Лану обеими руками, прижимал к себе, утыкался носом в волосы и блаженно закрывал глаза. Когда любимая женщина так близко, словно они единое целое, очень хорошо спится…

Вот только дурацкий телевизор мешает и портит все очарование!

Сейчас голубоватого отсвета чертовой «плазмы» в окне не наблюдалось. Значит, Миланы нет дома.

Валера посмотрел на часы – одиннадцать. Обычно Лана в это время уже ложилась. Она вставала в шесть утра и, чтобы выспаться, вынуждена была укладываться до полуночи.

Валера собрался уйти, но тут увидел «Мерседес» Миланы. Машина подкатила к подъезду, остановилась. Из нее первым вышел Гоша, чтобы открыть дверь перед Черемушкиной. Пока она выбиралась, Валера решал, обозначить себя или нет. Здравый смысл подсказывал: нужно остаться в кустах, чтоб Лана его не заметила. Все равно ничего хорошего в том случае, если он покажется, не будет. Милана отчитает его и не позволит остаться у себя. Ведь она днем сказала ему, что не желает сегодня его видеть. Но Валера хотел с Ланой хотя бы поговорить. Рассказать о том, как его терзали в ментовке почти два часа. Пожаловаться на плохое самочувствие. Спросить о том, как она провела сегодняшний день…

Валера нуждался в обществе Ланы, как в наркотике! Поэтому вышел из кустов со словами:

– Добрый вечер, дорогая.

Милана, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Увидев Иванова, нахмурилась.

– Валера, что ты тут делаешь?

– Хотел с тобой повидаться.

– Но я же просила!..

– Милана, пожалуйста, не гони меня. Мне нужно сейчас побыть с тобой…

– Валера, я же говорила тебе днем и повторяю – сегодня вечером я хочу остаться одна. И ночь провести в одиночестве. Неужели я так много прошу?

– Если б ты просила… Но ты требуешь. На работе, ладно, ты в конце концов моя начальница. Но вне ее ты моя женщина. Жена. Ведь если верить тебе, мы все равно что семья, только без штампа…

Он с надеждой посмотрел на нее. Ждал подтверждения. Но Милана молчала, сурово поджав губы. Раньше такого не было. С ней вообще в последнее время творилось что-то странное. Особенно сегодня и вчера. Валера ее просто не узнавал. Будто ее подменили!

– Что с тобой, Лана? – мягко спросил он. – Расскажи мне, я пойму…

– Со мной все в порядке, – отчеканила она. – Просто я хочу пойти домой и лечь спать. До завтра!

Но на Валеру что-то нашло. Он не дал ей уйти. Остановил, схватив за руку, развернул к себе:

– Ты обращаешься со мной как с котенком, которого подобрала на помойке. Хочешь, ласкаешь. Не хочешь, гонишь. И не даешь забыть о том, чьей милостью я оказался в доме, из которого, если буду писать в тапочки, меня выгонят.

– Валер, позволь мне уйти. Я устала и хочу лечь.

– А если не позволю? – пророкотал Иванов. Он самого себя испугался в этот момент. Но Милана и бровью не повела.

– Тогда я тебя ударю, – спокойно парировала она.

– Это не поможет. Я все равно буду преграждать тебе путь.

– Какой же ты идиот, боже! – в сердцах воскликнула Лана. – Чего ты добиваешься? Скажи, чего?

– Понимания. Уважения. Любви.

– Не люблю я тебя, Валера! – выдохнула она. – Хотя уважаю. И понимаю. Даже сейчас понимаю…

– Не любишь?

– Нет.

Ее ответ прозвучал так категорично, что Валера сразу поверил.

И тут же разжал пальцы, обхватывающие запястье Миланы.

– Ты прости меня, Валера, – уже совсем другим, мягким, привычным тоном проговорила Лана. – Я не хотела делать тебе больно… Но ты сам меня вынудил.

Валера опустил голову. Да так низко, что острый подбородок уперся в грудь. «Я сам все испортил!» – повторял и повторял он про себя. И от осознания этого ему было так плохо, что глаза жгло. Но Валера не плакал, крепился. Не хотел выглядеть жалко, запоздало поняв, что женщинам нравятся сильные мужчины.

– Валера, посмотри на меня, – попросила Лана.

Он покачал головой.

Тогда Милана взялась обеими руками за его лицо и повернула к себе. Их глаза встретились. И в тех, и в других стояли слезы.

– Ты очень дорог мне, Валера, – тихо сказала Лана. А потом и вовсе перешла на шепот: – Пожалуй, ты самый родной мне человек. Но я не могу больше обманывать тебя и себя. Я люблю тебя не как мужчину. А как товарища. Поэтому предлагаю больше не играть в мужа и жену, стать просто хорошими друзьями. Лучшими друзьями! Как раньше. Помнишь?

– Как раньше, уже не получится, – разлепив губы, вымолвил Валера.

– Получится. Если мы оба постараемся.

– Почему, Лана?

– Что почему?

– Все так резко изменилось?

– Не резко. Я давно к этому шла. И вот момент настал. Еще раз прости меня…

Она поцеловала его… в лоб! Как родственника. Или того хуже – покойника. После чего развернулась и ушла, захлопнув за собой подъездную дверь. А Валере казалось, что это перед ним дверь в жизнь Ланы захлопнулась.

Иванов заплакал. Беззвучно, даже без всхлипов. Просто слезы катились из глаз, не принося облегчения, но и не приумножая горечи…

– Не ной! – услышал Валера за спиной. – Терпеть не могу, когда ты нюни распускаешь!

Это был Гоша. Только он, не видя лица Валеры, мог догадаться, что с ним творится.

– Ты не уехал? – спросил Иванов, утерев влажное лицо ладонями.

– Ждал. Знал, что Милана тебя отошьет. Вот и решил тебя до дома подбросить.

Гоша подошел к другу, встал рядом. Покосившись на него, вытащил платок и сунул тому в руку со словами:

– Сопли подотри.

Валера высморкался.

– А теперь пошли в машину. Замерз, смотрю.

Иванова на самом деле пробирала внутренняя дрожь. Но внешне это никак не выражалось. Он не ежился, не дышал на ладони, его кожу не покрывали мурашки. Однако Гоша каким-то чудом понял, что Валере холодно. Впрочем, Иванов этому не удивлялся, потому что тоже чувствовал друга. Да и как не чувствовать, если они столько вместе пережили?

– Давай, давай, топай, – поторопил Валеру Гоша. – Время позднее, до дома мне ехать час, а к восьми утра за Миланой.

– Оставайся у меня. До моего дома ехать полчаса.

– Лады. Только если у тебя есть что пожрать.

– Пачка пельменей для тебя всегда найдется.

– Ты ж их не ешь.

– Для тебя покупаю. Знаю твою к ним слабость.

Гоша благодарно хлопнул друга по плечу и забрался в салон. Валера сделал то же самое. Когда «Мерседес» разворачивался, Иванов бросил взгляд на окна Миланы. В кухне горел свет. А в комнате телевизор. Валера знал, что сейчас она заваривает себе какой-то диковинный, жутко воняющий марокканский чай, обладающий шлаковыводящим свойством, и когда он приготовится, она отправится с кружкой в кровать. Устроившись, будет пить свое пойло мелкими глоточками и смотреть телевизор. Когда кружка опустеет, отнесет ее на кухню, но мыть не станет (это за нее делал Валера), после отправится в ванную, откуда выйдет в пижаме. Сейчас у Ланы она розовая, с сердечками. Уютная и милая, немного детская. Но Милана в ней казалась Валере самой сексуальной женщиной в мире…

– Да хватит уже! – прикрикнул на него Гоша. – Опять решил нюни распустить!