Марина Белова - Выйти замуж за немецкого рыцаря Страница 31

– Я у них была, – напомнила я. – Меня ничто в их поведении не насторожило. Бедная, несчастная женщина, которая носится с мужем-алкоголиком, как с малым ребенком.

– Тебя легко ввести в заблуждение, – хмыкнула Алина. – Ты веришь всему и всем.

Я возмутилась от подобного заявления.

– Ах, вот как! Тогда мне надо подозревать и тебя. А ну, Алина, признавайся, ты стянула картины и сокровища. Видела я, как ты хищно смотрела на перстенек нибелунгов.

На этот раз возмутилась Алина. Она даже пошла красными пятнами и стала задыхаться от негодования:

– Ты моя подруга! И такое говоришь?! Не ожидала от тебя такого!

– Да ладно, не кипятись – шутка, – успокоила я ее, видя, как она разошлась. – Хочешь лететь в Мюнхен? Лети. А я поеду в Кобленц. Только надо выловить на корабле Курта, чтобы попросить его вновь присмотреть за группой.

Не скажу, что Курт обрадовался нашей просьбе, но как воспитанный молодой человек не смог нам отказать. Собственно, на это мы и рассчитывали. Оставив вещи в каюте – мы надеялись к концу круиза за ними вернуться, – мы поехали в аэропорт. Алине повезло больше. Практически сразу она смогла улететь из Страсбурга в Мюнхен, пообещав мне на ночь глядя к Лизе и Кириллу не соваться, а переночевать в гостинице. Мне же пришлось ждать практически до утра, а потом с пересадками добираться до Кобленца.

В десять часов я уже стояла перед зданием больницы, в которую три дня назад был госпитализирован Сидоренко Виктор Николаевич. А в десять пятнадцать после небольшой стычки с медицинским персоналом – они никак не могли понять, кем я прихожусь Сидоренко, – меня препроводили в палату.

Виктор Николаевич был бледен, но выглядел бодро и моему появлению обрадовался.

– Неужели?! Рад вас видеть, – улыбнулся он.

– Как вы себя чувствуете?

– Да вроде бы ничего. Тьфу-тьфу, бог миловал.

– Это хорошо, что вы пошли на поправку.

– Да, обещают на днях выписать. Хорошо, если бы меня выписали к окончанию круиза. Германию я так и не увидел, – вздохнул Сидоренко.

– Жалеете, что с корабля сбежали?

– Нисколько! Второй раз в одну реку не войдешь. У меня семья, прекрасная жена, дети… Внуки уже!

«Пора», – мысленно сказала я себе.

– Кстати, о детях. Оказывается, ваш сын тоже в Германии.

– Кто? – сначала удивился Виктор Николаевич, а потом насупился: – Проболтались? Валентине звонили?

– Нет, – мотнула я головой. – Мы же обещали вам не волновать вашу супругу. Николай, когда мы прилетели в Германию, уже был здесь.

– Кто, Колька? – еще больше удивился Виктор Николаевич. – А мне говорил, паршивец, что отпуска у него не будет, в гости не ждите, а сам мотнул в Германию? Гусь! Всегда таким был!

Слова Виктора Николаевича меня насторожили.

– Я вас правильно поняла, Николай не переезжал на ПМЖ в Германию?

– А зачем ему переезжать, если у него дома все путем? Он живет в Орле, работает на заводе начальником цеха. Машина, квартира, дача. Что еще надо?

– Интересно…

– Что вам интересно?

– Дело в том, что несколько недель назад Тамару Леонидовну навестили родственники по линии бывших мужей. Среди них был Николай. Вы давно с сыном связывались?

– Давно, – признался Виктор Николаевич. – Вообще-то у меня с ним не очень гладкие отношения. Николай всегда был своенравным и обидчивым. Он почему-то думал, что я после смерти его матери не должен был жениться. Даже с Валентиной – она у меня ангел – не сразу нашел общий язык. Сейчас все вроде бы нормально, но видимся мы не часто, и звонит он редко. Но чтобы никому не сказать, уехать в Германию… Нет, такого не может быть. Вот я сейчас ему позвоню. – Он потянулся к мобильному телефону, который лежал тут же, на тумбочке.

Телефон Николая не отвечал.

– Черт! – Виктор Николаевич нервно бил пальцем по кнопкам телефона. Связаться с сыном у него не получалось. – Он же мне говорил, что поменял номер, а я забыл изменить его в телефонной книге.

– Я не все сказала, Виктор Николаевич. На Николая напали, и сейчас он находится в коме.

– В коме? Это что же, без сознания?

– Да. Причем дела у него не очень хорошие. Врачи ничего не обещают, – вздохнула я.

– Господи! Вы знаете, где он находится?

– Да, он в Дюссельдорфе. За ним ухаживает Ирина, дочь Тамары Леонидовны.

– Вот как. Значит, мне придется еще раз с ней свидеться. Я не могу здесь отлеживаться, когда мой сын в беде. Едем!

– Вы уверены, что вам не станет хуже?

– Мне станет хуже здесь! – Он протянул руку к кнопке, вмонтированной в борт кровати.

В палату вошла медсестра. На ломаном русско-немецко-английском языке Сидоренко сообщил ей, что намерен покинуть клинику сейчас же. Медсестра не стала возражать. Наверное, ей было все равно, что станет с ее пациентом за пределами больницы. Она достала из шкафа вещи Виктора Николаевича и помогла одеться.

Глядя на равнодушное лицо немки, я осознала всю ответственность за жизнь Сидоренко, лежащую на мне. А вдруг его сердце не выдержит волнений? В этом случае я буду косвенно причастна к его смерти.

«И зачем я брякнула, что у Николая такие плохие дела?» – пожалела я о сказанном.

– Виктор Николаевич, вы только не волнуйтесь так, – стала я исправлять свою ошибку. – Везде врачи одинаковые. Они намеренно сообщают, что больному ничего не светит. Если больной выживает – а такое случается в большинстве случаев, – их благодарят и превозносят до небес. Если нет, то они разводят руками и говорят: «Мы же вас предупреждали».

– Да? – Виктор Николаевич поверил мне и успокоился – может быть, не до конца, но трястись и задыхаться прекратил.

Медсестра отсыпала ему на дорогу горсть сердечных таблеток, и мы поехали. Через два часа мы уже были в Дюссельдорфе, на вокзале взяли такси. Я хотела заехать за Ириной, чтобы та помогла нам в общении с немецкими врачами, но Сидоренко уговорил меня сразу отправиться в госпиталь.

– Сил у меня никаких нет ждать. Я хочу видеть сына.

– Как хотите, Виктор Николаевич. В госпиталь так в госпиталь, – вздохнула я и сказала таксисту, куда нам нужно. Название госпиталя я помнила хорошо.

Без проблем мы прошли по больничному коридору и остановились перед дверью в палату.

– Я вас только об одном попрошу, Виктор Николаевич, держите себя в руках, – сказала я и потянула на себя дверь.

Ничего не изменилось в палате. Николай, как и в прошлый раз, лежал, вытянувшись на кровати. Руки по швам. Лицо бледное и отрешенное. К носу тянутся трубочки. В вену на локте воткнута игла, через которую по капельке поступает жидкость из аптекарской бутылки.

Виктор Николаевич вошел, мельком взглянул на Николая и стал оглядываться, как бы ища кого-то еще.

«Как так можно, бросить тяжелобольного одного? – подумала я. – Даже сиделку забрали. Впрочем, ее и не было. Вместо сиделки была Анна. Только она, говорила Ирина, ушла. Но ведь могли бы, пока вопрос не решился, на время приставить к Николаю больничную сиделку!»

– Наверное, вышла куда-то, – пробормотала я.

– Кто?

– Вы сиделку ищите?

– Я ищу Николая. Куда вы меня привели? Где Коля?

– Вот он, – несколько опешив, я кивнула на Николая.

– Это не мой Коля, – мотнул головой Виктор Николаевич.

– Вы в этом уверены? За время болезни ваш сын мог измениться.

– Я, по-вашему, похож на идиота? – спросил он, почему-то улыбаясь.

«Неужели умом тронулся?» – промелькнуло в голове.

– Да вы посмотрите на него! – ткнул пальцем в Николая Виктор Николаевич. – Он же почти лысый!

– Ну и что?

– А у моего Кольки такая шевелюра, что любой позавидует.

– Но ведь…

– За месяц, что я его не видел, мог облысеть? Нет. К тому же мой сын невысокого роста, а у этого все сто восемьдесят будет. Вырасти он никак не мог. – Сидоренко подошел ближе к больному. – Я понимаю, болезнь меняет лицо, но у моего нос картошкой, а у этого длинный и прямой. Не мой это сын! Слава богу!

– А чей?

– Может, у Тамарки был еще один пасынок Николай? – предположил Виктор Николаевич.

– И тоже Сидоренко? – Я наклонилась к спинке кровати, на которой висела табличка с фамилией Сидоренко, написанной латинскими буквами.

– Значит, он аферист! – безапелляционно заявил Виктор Николаевич.

– Аферист, – повторила я. – Похоже на то. Поехали к Ирине, разбираться, кто есть кто.

Глава 21

По дороге к дому Густава я лихорадочно вспоминала, что рассказывала Ирина о том, как Николай попал к ним в дом. Кажется, вместе с Анной. Тамара Леонидовна представила их Ирине как детей своих бывших мужей. Что это значит? Что Анна тоже аферистка? Или нет? Тогда как она встретилась с Николаем? В любом случае как эта парочка нашла Тамару Леонидовну? И странно, что она не узнала Николая. Впрочем, она могла видеть пасынка много лет назад, когда тот был ребенком.

Все эти вопросы я собиралась задать Ирине, надеясь на то, что мать ей что-то да рассказывала из своей прошлой жизни.

Нас как будто уже ждали. Горничная впустила в дом и тут же позвала хозяйку. Ирина, сообразив, что со мной отец Николая, несказанно обрадовалась.