Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая Страница 31

Она побледнела, инстинктивно подалась назад. Природные краски на лице померкли, и четко, ярко обозначился макияж – подведенные глаза и брови, контур вокруг губ, неестественный румянец, – искусно наложенная маска. Ростовцев остался доволен произведенным эффектом.

– Китайцы придумали чудесный обычай, – непринужденно продолжал он. – Невеста на свадьбе должна закрывать лицо веером. Не догадываешься, почему?

Альбина успела взять себя в руки, ответила дрогнувшим голосом:

– Со временем обычаи меняются. Китай давно живет по другим законам.

– Как утверждал Блейк{Блейк Уильям (1757–1827) – английский поэт и художник.}, «часы измеряют время безумия, но не мудрости».

Госпожа Эрман, которая поддерживала имидж тонкой интеллектуалки, понятия не имела, кто такой Блейк. Не смея показать свое невежество, она «понимающе» улыбнулась. Ее мгновенная растерянность не укрылась от Ростовцева. «Вот с этой расчетливой, насквозь фальшивой женщиной, которая искреннее проявление чувств называет дурным тоном, а правду – глупостью, я собираюсь провести оставшиеся годы жизни? – спросил он себя. – Кто же из нас циничнее?»

– Мое время безумия затянулось, – холодно произнес он. – Позволь откланяться?

– Алек! – испугалась она. – Ты что-то неправильно понял…

– Я позвоню.

Когда за ним закрылась дверь, Альбина дала волю слезам. Все получилось не так, как она задумала, – нелепо… с каким-то дурацким надрывом, никому не нужным сарказмом. Вдруг Ростовцев больше не придет, не захочет ее видеть? Нет, невозможно… их слишком многое связывает. Они слишком похожи! Они – свои, а Лика – чужая.

– Лика… Лика! Откуда ты взялась на мою голову? – всхлипывая, шептала госпожа Эрман. – Как же убрать тебя с дороги?

Телефонный звонок побудил ее успокоиться, войти в привычную роль знающей себе цену, красивой, уверенной женщины.

– Слушаю вас, – хорошо поставленным голосом произнесла Альбина, преуспевающая деловая дама.

Мужской голос вежливо предложил встретиться. Некий господин Смирнов назвался детективом, который разыскивает родственников Лики Ермолаевой, по ее же поручению.

«У каждого есть свои маленькие тайны, – вспомнила Альбина слова Ростовцева. – Есть они и у “таежной отшельницы”! Не мешало бы выведать о ней побольше».

Госпожа Эрман охотно согласилась поговорить с детективом, надеясь не столько отвечать на вопросы, сколько задавать сама.

ГЛАВА 14

Треусов в бешенстве шагал по комнате из угла в угол. Лена сидела на диване, глядя на него с недоумением и горечью.

– Что с тобой? – спросила она. – Можно подумать, ты застал меня в постели с мужчиной!

– Женщинам нельзя верить! Какая разница, с кем и где я тебя застал? – гремел Павел Андреевич. – Ты солгала! А тот, кто обманул однажды, обманет и второй раз, и третий. Я давно подозревал, что дружба с Альбиной Эрман занимает более важное место в твоей жизни, чем наши отношения. Я устал быть на вторых ролях, Лена. Я-то думал, что нашел наконец порядочную, верную спутницу жизни, но и она лжет, выкручивается, хитрит. Мало Стелла поучила меня уму-разуму. Мало!

– Объясни спокойно, чего ты хочешь?

– Спокойно? – взревел Треусов. – Как я могу говорить спокойно о… предательстве? Неужели ты не понимаешь таких простых вещей, как приоритеты, выбор? Ты готова легко променять мое общество на пустую болтовню с этой Эрман? Надеюсь, ты помнишь: вчера я хотел провести с тобой ночь и утро, и получил отказ. Ты заявила о своей занятости, сослалась на презентацию, на которую, якобы, приглашены важные персоны. Тебе, видите ли, необходимо было выспаться, привести себя в порядок, дабы утром быть в форме. Я почти поверил! Но что-то в глубине души подсказало мне: пойди и проверь, не поленись. За годы жизни со Стеллой я привык сомневаться в словах женщины, и этот опыт пригодился. У меня выработалось чутье на бабью ложь!

Лена растерянно хлопала красными от подступивших слез глазами.

– Мы с Альбиной заранее договорились встретиться и…

– Они заранее договорились! – возмущенно перебил Треусов. – Так почему ты не поставила меня в известность? Зачем надо было прикрываться презентацией и прочей чепухой?

– Ты бы не понял, – оправдывалась Лена. – Я не хотела обманывать, но… твое болезненное самолюбие, твоя придирчивость, твои вечные обиды вынуждают меня так поступать. Скажи я правду, ты устроил бы скандал или затаил недовольство, надулся! Ты ведешь себя, как хочешь, – приходишь и уходишь, когда вздумается; встречаешься с друзьями; посещаешь вечеринки; ездишь на пикники… а меня с собой не берешь.

– Чтобы не компрометировать тебя. Я берегу твою репутацию, прошу заметить!

– Какую репутацию? Я не замужем, монашеского сана не принимала, обета целомудрия не давала, – пошла в атаку Лена. – Да и ты теперь разведенный мужчина.

– Если бы ты уважала меня – я уже не говорю о любви, – ты бы использовала любую возможность провести время со мной! Но ты пренебрегла моим вниманием, моим желанием побыть вместе, и поскакала ни свет ни заря в чайную, на дурацкие посиделки с Альбиной! О чем это вам приспичило поболтать? Небось, кости мужикам перемывали да обменивались грязными сплетнями?

– Почему же обязательно «грязными»? – вспыхнула она.

– Чем, по-твоему, занимаются бабы за чаем? Чешут языками!

– Как ты груб.

– Я оскорблен! – взмахнул руками Треусов. – Мне не до церемоний! Почему ты выбираешь не меня, а Эрман? Она что, умнее, опытнее?

– Она женщина. Есть вещи, которые мы можем обсудить только между собой.

– Какие, позволь узнать?

Лена, потупившись, молчала.

– Вот! – торжествующе завопил Треусов. – Тебе нечего сказать! Не-че-го! Мы дали друг другу слово, что будем предельно откровенны… что не станем ничего скрывать. Как я могу связать свою жизнь с женщиной, у которой есть от меня тайны? Я уже обжегся и не собираюсь повторять ошибку!

– Я не могу отказаться от всех подруг и общаться только с тобой.

– Не отказывайся! Кто тебя об этом просит?

– Тебе не нравится Альбина? – спросила Лена.

– Мне не нравится, когда меня бросают ради глупой бабской болтовни… или еще чего похуже.

Лену бросило в жар от появившейся мысли.

– Откуда ты знал, что мы в чайной? – дернулась она. – Следил?

– Допустим. И что с того? Пару раз я случайно проезжал мимо и заметил, как вы с Эрман выходите оттуда. Я очень ревнив, Лена! Притом ревнив не как мужчина, а как человек. Я не прощаю, когда предпочтение отдают не мне.

Лена искала выход из создавшегося положения и не находила. Порвать с Альбиной она не могла, расстаться с Павлом тоже. Как быть?

– Давай… проводить время вместе, – неуверенно предложила она. – Эрман встречается с Ростовцевым, мы могли бы собраться вчетвером, поужинать или… сходить в театр. Ты не против? Кстати, познакомишься с Альбертом поближе.

– Не вижу смысла, – отрезал Треусов. На его лицо легла тень усталости, он явно расслабился, выплеснув свой гнев, стих. – Хотя… ладно. Почему бы не попробовать?

* * *

Лика оплакивала кончину Стефи. С ней оборвалась последняя ниточка, связывающая молодую женщину с прошлым, каким бы оно ни было. Ее все покидают! Сначала мама… потом Аркадий, а теперь Красновская.

– Я осталась совсем одна, Чань! – жаловалась Лика кукле. – Совсем одинешенька! Даже Альбине не могу позвонить: она, вероятно, злится на меня из-за Ростовцева. Но он ведь просто пришел мне на помощь в трудную минуту. Эрманы истолкуют это по-другому! Они подумают, что я отбиваю у их дочери жениха. Никто нас с тобой не понимает, правда, Чань?

Кукла улыбалась яркими губками, смотрела стеклянно, равнодушно. Ее гладкое личико блестело от света настольной лампы. После похорон Лика зажигала все люстры и светильники по всей квартире – смерть Стефи вызвала у нее безотчетный страх. Темнота комнат, темнота за окнами таила угрозу… словно там витал кто-то непостижимый, враждебный, несущий гибель.

Вчера Лика ходила в булочную за хлебом и на обратном пути, во дворе ее догнал соседский мальчик, Дориан. Он поднял на нее серьезные, выпуклые карие глаза и спросил:

– Тетя Лика, а правда, что ваша бабуля умерла?

По своей детской наивности Дорик принимал Стефи за ее бабушку.

Лика опустилась на корточки и взяла в руку горячую ладошку мальчика.

– Правда, – сказала она. – Стефи болела, а сейчас ей хорошо. Ты умеешь молиться?

Ребенок отрицательно помотал головой.

– Я тоже… – вздохнула Лика.

Дорик потянулся к ее уху и прошептал:

– Ее дракон унес!

Лике стало нечем дышать.

– Какой… дракон? – едва сумела выдавить она.

– Я не вру! – обиженно засопел ребенок. – Я в мультике видел, как змей с тремя головами уносит мертвых на своей колеснице в подземное царство!

– Ах, в мультике…

– И за вашей бабулей он прилетал, – торопливо пробормотал Дорик. – Огромный, черный, во-о-от с такущими крыльями! – подняв руки, показал малыш. – Я в глазок смотрел…