Александр Звягинцев - Швейцарские горки. Испанский сапог (сборник) Страница 31

– А что же мне делать? Не думать?

– Нет, надо просто принять решение.

– Какое?

– Это ваше дело. Но если вам интересно мое мнение… Видите ли, я не только слежу за тем, что происходит вокруг вашего отца, я еще и хорошо знаю Россию. Дело в том, что моя мать – русская.

– Да?

– Представьте себе, так что мы с вами в какой-то мере соотечественники. Так вот, убежден, если ваш отец согласится вернуться туда в качестве обвиняемого, его не ждет там ничего хорошего. Думаю, вы тоже прекрасно это понимаете. В Америке вы сможете быть рядом с ним, там его ждет непредвзятый судебный процесс, его будут защищать блестящие адвокаты… К тому же американское правосудие зиждется на прецедентах. А прецедент у вас перед глазами – господин Сухоцкий. Любой адвокат вам скажет, что ситуация для вашего отца весьма благоприятная.

Женя молчала. Доусон грустно улыбнулся:

– Я повторяюсь, но мне хочется, чтобы вы поняли положение.

– Вы не очень похожи на врача, – вдруг сказала Женя.

Доусон посмотрел на нее изучающе.

– А вы наблюдательны. Я действительно не действующий врач, а доктор психологии. Это разные вещи. И вам сейчас нужны не лекарства… Вам нужно, чтобы ситуация с вашим отцом благополучно разрешилась. Вам нужно снять с себя этот груз.

– А… – Женя запнулась, – а Валентин Константинович когда вернется?

– Господин Ледников? К сожалению, не могу сказать ничего определенного. Но, уезжая, он сказал: просто объясни ей ситуацию. Я вам ее объяснил. Выбор за вами. В ближайшие дни вам разрешат встретиться с вашим отцом, и вам нужно будет что-то сказать ему. Подумайте.

Безмерная усталость и отчаяние навалились на Женю и погребли под собою.

Глава 24

Dura necessitas

Суровая необходимость

Задержание подозреваемого производится в целях воспрепятствования его попыткам помешать установлению истины.

– Кроме женщины, в доме еще трое. Два охранника и какая-то девка – вроде медсестры или сиделки. Охранники – здоровые амбалы. Судя по разговорам, не американцы. По-моему, албанцы. Итак, наша цель – войти в дом, договориться полюбовно с охраной, забрать женщину и отвезти в ее собственный дом. Если договориться с охраной полюбовно не удастся, придется их вырубить. А так как я уверен, что договориться не удастся, то буду отключать их сразу, без долгих разговоров. Медсестра не в счет.

Матвей склонил голову к одному плечу, потом к другому, как боец перед схваткой. Лицо его не выражало ничего. Только абсолютное спокойствие.

Накануне позвонил Гриб и сказал, что Матвей нашел Женю. Она находится в частном доме под охраной. Сказать, в каком состоянии она находится, никто не может. Кто знает, что ей наговорили Сухоцкий и Изобретатель, которых видели выходящими из дома. Судя по всему, здорово обрабатывают. Надо вырвать ее из их лап. Ни о каком насильственном похищении речи быть не может – это только повредит делу. Надо убедить ее вернуться домой. А сделать это может только Ледников. Скоро подъедет Матвей и всю подготовительную часть возьмет на себя. Ледникову надо будет только поговорить с Женей…

И вот теперь Матвей объяснял Ледникову с Немцем диспозицию предстоящего набега.

– Мы идем в дом все? – поинтересовался Немец.

– Нет, зачем? Я и со мной Валентин Константинович. Я обеспечиваю условия и безопасность переговоров, он их непосредственно ведет.

– А вы уверены, что справитесь с этими… албанцами? Может, мне стоит пойти с вами?

Матвей без всякого сомнения покачал головой.

– Ну, если это не Бэтмен с Суперменом, я их сам сделаю. А если это Бэтмен с Суперменом, то вряд ли вы сможете мне помочь… Вы будете ждать нас в машине. А если что-то пойдет не так и мы там застрянем, сообщите руководству. Нужно, чтобы оно все время было в курсе. И сразу приняло ответные меры.

Ледников посмотрел на совершенно спокойное лицо Матвея, его ловкую фигуру, словно заведенную изнутри на какую-то страшно тугую пружину, и решительно сказал:

– Все разумно. Надо двигать. Знать бы еще, как с ней разговаривать…

– Увидишь, сразу поймешь, – успокоил его Немец.

Ледников не стал спорить. Он чувствовал себя довольно неприятно в малопочтенной роли некоей фигуры, которую направляют в ту или иную сторону, отводят ту или иную роль. В своей следовательской и журналистской работе он привык к другому, к полной самостоятельности. Но в нынешней ситуации у него не оставалось выбора, этот чертов Гриб выстроил все так, что не соглашаться с ним было глупо.

– Так, приступаем, – деловито сказал Матвей и расстегнул молнию большой дорожной сумки, которая у него была с собой. Оттуда он извлек серо-синюю куртку, на рукаве которой красовался шеврон с надписью «Post» и такого же цвета фуражку военного образца с эмблемой почтового рожка.

Приговаривая «Это он, ваш швейцарский почтальон!» он облачился в куртку и водрузил на голову фуражку. Потом достал из сумки довольно объемную картонную коробку, обклеенную скотчем, и молодцевато сказал:

– Ihre Wertpaket, bitte!

– Посылка, значит, – усмехнулся Немец. – А вы уверены, что именно так выглядит швейцарский почтальон? Корпоративный цвет швейцарской почты – желтый. У швейцарцев этот цвет ассоциируется с надежностью, – наставительно сказал он. Его раздражало, что Матвей ведет себя как главный, он такого не переносил.

– Для доставки почты они нанимают и всякие мелкие транспортные фирмы, у которых нет особой униформы, – невозмутимо объяснил Матвей.

– А зачем этот маскарад вообще? – поинтересовался Ледников.

– У них перед входом камера наблюдения. Довольно примитивная, с узким полем обзора. Я в своей фуражке и ящиком в руках стану прямо перед ней, закрою им весь обзор. Вы встанете в нескольких шагах сбоку, чтобы они вас не видели. Фуражка классная – на албанцев произведет неизгладимое впечатление. Ну и коробка подействует – они ребята жадные. Один из них откроет дверь, я суну ему в руки коробку. Он ее возьмет. Ну, а с коробкой в руках он как младенец. Я отключу его без шума, чтобы второй ничего не заподозрил…

Ледников вдруг вспомнил про двух аферистов из России, которые на швейцарских дорогах грабили иностранцев, нарядившись в полицейских, и подмигнул Матвею:

– Фуражкой-то в магазине игрушек обзавелись?

Тот засмеялся:

– Точно. Там еще бляха с рожком была. Я и ее хотел нацепить.

– Ну, вперед, сыны Отечества? – осведомился Немец. И сам ответил: – С Богом!

В машине Матвей вдруг задумчиво сказал:

– А ведь Серегу Мальцева я знал. Мы с ним одно училище заканчивали и потом пересекались… Он из-за бабы пропал. Их у него было – вагон и маленькая тележка, а потом вдруг попалась тварь, и… Пропал казак, пропал для всего казацкого рода! Всего ей было мало, а он из кожи лез – доказывал, что все для нее может сделать.

– Ну и что он, танк что ли продал? – хмыкнул Немец.

– Да нет. Его один бизнесмен попросил помочь с конкурентами, которые на него сильно наехали, разобраться. Ну, Серега и разобрался. Те дураки пушки достали, ему пришлось отработать по полной… В результате два трупа и трое покалеченных. Бизнесмен от него отрекся, от следствия откупился, и вдруг оказалось, что это Серега вымогал деньги у честных предпринимателей. А все знали, что ему деньги на эту сучку нужны. Ее, кстати, тоже потом купили, и она показала, что он хвастался ей, что скоро у них денег будет немерено…

Матвей вздохнул.

– В общем, его взяли, и когда он понял, какой срок ему отпустят, сбежал… Вроде бы на Украину сначала, потом в Турцию, а потом попал в наемники… И главное, в бабе той, из-за которой он пропал, ничего особенного не было. Она о нем и не вспомнила никогда. Погубила мужика и забыла.

«Еще одна Нина Гладыш, подумал Ледников. Ничего особенного, а мужики с ума сходят и жизни свои ради них калечат. Но все дело в том, что ничего особенного в них не видят другие, а те, обреченные, вдруг увидели…»

– Остановимся на углу, – сказал Матвей. – Дальше мы пойдем вдвоем вон к тому красному дому. Ждите нас здесь.

– Сколько? – осведомился Немец.

– Мне понадобится несколько минут. А сколько уйдет на переговоры с женщиной…

Немец посмотрел на Ледникова:

– Ты уже знаешь, что скажешь?

– Знаю, – отмахнулся Ледников.

Хотя ничего такого он не знал. Даже не думал об этом. Что-нибудь придет в голову, когда он ее увидит.

Они вылезли из машины.

– Работаем, как договорились, – сказал Матвей, подбросив в руках коробку. – Вы ждете моего сигнала. Держитесь метрах в пяти позади меня. И не вмешивайтесь, пока я жив. Запомните – пока я живой, не вмешивайтесь. Ну если буду неживой, то уж действуйте на свое усмотрение.

Он двинулся вперед, Ледников чуть подождал и двинулся следом.

Дом отделяла от улицы металлическая ограда в человеческий рост, увитая плющом.

Матвей остановился прямо у калитки, обернулся. Ледников прислонился к ограде. Сквозь листья он мог видеть чистенький дворик и входную дверь дома.