Фридрих Незнанский - Формула смерти Страница 31

— Как — на чем? Сегодня, например, на легковухах. А бывает, что и на мотоциклах. Ты на чем сюда приехал? На «ауди»? Вот на ней и поедешь! Если не сдрейфишь, конечно!

— Сколько ж вас тут? — спросил Егор у прорвавшейся к нему Катьки. — И вообще, может, ты поточнее объяснишь, что это за шабаш?!

— Рейсинг то есть?

— Рейсинг — это что значит?

— Неужели на Западе про это не пишут? — удивилась Катька и стала пояснять: — Это ж теперь по всему свету! Есть дрэгрейсинг, а есть гелендж, стрит-рейсинг.

— Ну что это значит-то? — уже нетерпеливо спросил Егор.

— Дрэгрейсинг — это когда вот так собирается машин триста — четыреста, а то, бывает, и вся тысяча, и гоняют ночью. Иногда вот здесь гоняем, на Ленгорах, а есть еще трассы в Яхроме или Бронницах… Ну Брон-ницкий-то полигон ты должен помнить!

Бронницы Егор помнил — бетонка, проложенная в чистом поле.

— Да там же совсем коротко, Кать!

— А нам много и не надо — четыреста два метра. Зато заезд по сорок — шестьдесят машин сразу. Представляешь, сколько вони и треска?

— Значит, сегодня будет этот самый… дрейсинг?

— Не дрейсинг, а дрэгрейсинг, — строго поправила Катька. — Нет, сегодня у нас будет стрит-рейсинг, то есть гонка по городу. Покажешь нашим класс?

Егор почесал затылок. А, была не была! И вслух:

— А чего, давай попробую!

Возможность попробовать себя в этой необычной гонке сразу как-то оживила его. Придумают же, черти! Катька исчезла куда-то ненадолго, потом снова появилась:

— Значит, так, я уже все с Веркой проговорила. Верка у нас диспетчер, чтоб ты знал. Ну вот. Она тебя поставит в пару с Гришкой Седым. Гришка у нас чемпион, может, самый лучший. Вдвоем поедете, понял? А все остальные — уже потом. Но учти сразу: Гришка отсюда до Петровки и обратно — за восемь минут гоняет, рекорд у него такой.

Егор прикинул. Ночью, да по городу, это какая ж у этого Гришки должна быть скорость-то?

— А ты не заливаешь?

— Зачем мне? Ну не веришь — проверишь. А пока считай, что это легенда. — И вдруг попросила как-то совсем по-детски: — Побей его, а, Егор? А то он чего-то так нос задирать начал…

— Ох, Кать… нуты даешь. Попробовать, конечно, можно, о чем говорить? Но ведь трасса почти забытая, не знаю…

— Да что тебе трасса? Просто поедешь по улицам, по проспектам. А город — он и есть город. Неужели не сориентируешься? Никогда не поверю!

Егор выкатил на стартовую позицию, бросил последний раз взгляд на город. Ночь, Москва светится миллионами огней так, словно ее специально иллюминировали в честь его приезда. Он с юности любит эти места: поросшие лесом горы, смотровую площадку, метромост, устье Комсомольского проспекта, радующие глаз силуэты высоток и чуть в стороне — прекрасный абрис Новодевичьего монастыря…

Он уселся поудобнее, бросил взгляд на соперника. Гошка Седой был бритоголовый малый, веселый, белозубый, похожий на бандюка. Егору понравился. С характером паренек. И тут же обругал себя. Расслабился: ах красота, ах паренек, а Гошка вон собран, готов в любой момент сорваться с места.

И сорвался, набрал за какие-то шесть-семь секунд сотню, а еще через три — уже сто тридцать километров, так что Егору, еще не адаптировавшемуся после Франции и прозевавшему момент старта, пришлось, для того чтобы догнать Седого, раскрутиться аж до ста семидесяти! «Врешь, не уйдешь!» — весело подумал Егор, газуя.

Все было бы гораздо проще, если бы они гонялись не в самом городе, а где-нибудь за его пределами. Город — это же сплошные светофоры. «Но кто обещал тебе легкую победу, товарищ?»

С какого-то момента он, не успевая ни затормозить, ни сбросить газ, вынужден был лететь на желтый, а на следующем светофоре пришлось захватить и красный… Правда, улица была абсолютно пустынна, а тормоза в его «ауди» проверены. Но все же… Все это на грани фола, если не за гранью…

И тут же следом за ним с воем срывается патрульная машина, через матюгальник на весь Комсомольский проспект приказывает ему прижаться к обочине. Он уселся поудобнее, бросил взгляд на гаишников, еще поднажал, еще набрал скорость. Один светофор, второй, третий… Ну что ж, пока удачно… Сзади надрывались уже две патрульных машины, впереди маячил гаишник с жезлом. Егор огляделся, сбросил скорость, нырнул в знакомый с детства проходняк, пролетел двор, сокративший расстояние на добрых метров четыреста и вырос на Петровке, где на финише стояла машина Верки. Там же маячила и Ка-тюха. Размахивая платком, она визжала от радости, приветствуя победителя.

— Ура! Егор пришел первым! Егорушка! Молодец!! — Катька бросилась было его целовать, но тут же рядом с визгом затормозил патрульный «форд», и гаишник, не дожидаясь, пока наглый водитель вылезет из машины, и, видимо, кипя от негодования, побежал к нему сам. «Раз бежит, чего ж вылезать», — подумал Егор, радуясь, что безумная гонка закончилась и он, слава богу, никого не задавил.

Немолодой капитан, тяжело дыша, да еще бормоча что-то в свою рацию, наконец наклонился к окошку:

— Капитан Сенечкин, попрошу ваши документы.

Пока Егор доставал документы, капитан с ненавистью спросил:

— Что, в клубе самоубийц состоите? Или с презентации едете? Вы знаете, какая скорость у вас была, когда вы нарушили на красный?

— Так точно, товарищ капитан, — ответил Егор, протягивая ему документы. — Около ста пятидесяти.

— Надо же! А я думал, вы скажете шестьдесят! Там вон пацана задержали, так он уверял, что у него шестьдесят, а шел на ста сорока, — ворчал капитан, изучая его права. — Так вот… Егор Андреевич… Сто шестьдесят у вас было, чтоб вы знали! — И вдруг переменился в лице. — Елы-палы, так вы Калашников? А я читал в газете, что вы прилетели, и не поверил. А вы и правда… — Он в нерешительности еще подержал права в воздухе, явно не зная, что должен делать. — Что ж вы нарушаете-то, Егор Андреич? Ай как нехорошо.

И замер, все так же нерешительно держа документы на весу и прислушиваясь к далекому, еще неясному гулу, — похоже было, что сюда движется готовящаяся к параду танковая колонна. Егор вылез из машины, проследил за взглядом капитана. Оттуда неспешно, километрах на шестидесяти, надвигалась перегородившая весь проспект от бордюра до бордюра Катькина армада. Машины, блокируя все возможное движение, катили с зажженными фарами. Да, видать, дело у рейсеров было поставлено не хуже, чем у ГБДД!

— Елы-палы! — ахнул Сенечкин, снова хватаясь за рацию. — Семенов! — заорал он, одновременно суя Егору документы. — Имей в виду, дристуны эти, ну рейсеры, на тебя идут. Посмотри там, чтоб не придавили кого! — И вдруг его осенило, добавил: — Да и этого, второго, который с превышением, отпусти, не связывайся, если за ним аварии нету! — Наконец отключился, посмотрел на Егора с новым интересом: — Елы-палы, да вы никак с ними, Егор Андреич? С психами этими? Зря вы это! Кто они — и кто вы… Ну раз уж связались со шпаной, — вы гоняйте поосторожнее, Егор Андреич! Конечно, оштрафовать вас никто из наших не оштрафует, тем более я сейчас всех на линии предупрежу, но ведь эти вот — они ж и правда психи! Так и норовят аварийную обстановку создать! Никакого порядка не признают.

И отпустил, попросив все же на прощание автограф — подсунул, за неимением другой бумаги, несколько бланков протокола с места происшествия.

— На все отделение не наберу, но хоть с начальством поделюсь. — И добавил на прощание: — Вы там покажите им всем во Франции, Егор Андреич! Вы ж вся надежда наша!

Да, популярность у него на родине действительно оказалась большая, и, похоже, будет еще больше. По крайней мере, среди рейсеров: гонку он выиграл. Гришка Седов пришел вторым.

Они вернулись на место старта, где толпились рей-серы.

— Ладно, Калашу проиграть не зазорно! — отмахивался Седов от подначек.

— Ты давай выходи на настоящую трассу, чего этим баловством заниматься! — посоветовал Егор.

— А че? Надо подумать. А ты меня в свою команду взял бы?

— Взял бы! Реакция у тебя блестящая. Так что готовься. Я тебе и телефоны оставлю, свяжешься с людьми, я поговорю.

Но главный сюрприз ждал его впереди. Зарулив снова на смотровую площадку, Егор обнаружил, что Верка вовсю дает интервью каким-то деятелям с телекамерами и фотоаппаратурой. Но аппаратура их внушала доверие, по крайней мере микрофоны: на одном было написано «Времечко», на другом — «НТВ».

Егор покосился на журналистов. Телевизионщики без всякого стеснения направили камеры прямо на него.

— Э-э, мы так не договаривались! — воскликнул Егор.

Верка, ловко повернувшись, оттерла его от журналистов, оставив у себя за спиной.

— А мы разве не предупреждали? — говорила она, уже специально работая на камеры. — Мы ж тебе объясняли, что все можем! У нас в столице все схвачено, на то мы и рейсеры! Да, ребята? — обратилась она к окружавшей их мокрой толпе.