Юрий Константинов - Инкогнито Страница 31

На этот раз их останавливает отрешенный, неподвижный взгляд седовласого человека. Немного подавшись вперед, он стоит у стола, опираясь о него побелевшими костяшками сжатых в кулаки пальцев.

Осторожно подбираюсь ближе и отдаю должное профессиональной реакции ребят в десантной форме. Плотно стиснутые кулаки Изгоя находятся в непосредственной близости от некой алой полоски на зеркально отсвечивающей поверхности стола.

Полоска защищена тонким слоем специального прозрачного пластика. Достаточно легкого движения руки, прозрачная скорлупа хрустнет,- и алое вещество вступит во взаимодействие с биополем находящегося рядом человека. Элементарное устройство с точки зрения современной техники. Однако это нехитрое приспособление может привести в действие скрытый механизм разрушения, о масштабах которого можно только догадываться. Не исключено, что этот потайной замок попросту взлетит на воздух со всей своей начинкой и людьми. Судя по зловещему спокойствию седовласого, возможны варианты и помасштабней.

Десантники медлят, и я их понимаю. Меткого выстрела, даже броска натренированного тела достаточно, чтобы вывести из строя пожилого человека. Но никто не даст гарантии, что при этом удастся сохранить неприкосновенной заветную скорлупу.

Однако ждать больше нельзя - безумная белесая искра вспыхивает в глубине маленьких, упрятанных под надбровные дуги глаз. Глаз убийцы, решившегося на последний шаг.

"Ни в коем случае не показывайся на глаза Изгою! - всплывает в памяти предостережение отца.- Мы слишком похожи". Как давно это было. И то, что казалось когда-то недопустимым, сейчас может воплотиться в единственный спасительный шаг. Изгой должен увидеть мое лицо.

Медленно, стараясь не делать резких движений, я выступаю из-за широких спин десантников и негромко, но отчетливо произношу имя седовласого. Всего несколько человек на Земле помнят его.

Изгой вздрагивает, впивается в меня взглядом и пятится, словно увидел привидение. Из его горла вырываются хриплые, прерывистые звуки:

- Снова ты... Будь ты проклят!..

Его замешательство длится всего несколько мгновений, но этого достаточно, чтобы между нами выросли внушительные фигуры десантников. Снова отдаю должное подготовке этих парней: узкую полоску на столе защищает не хрупкий пластик, а нечто более основательное.

Старик отыскивает меня глазами, в них усталое, злое любопытство.

- Нет, - откликаюсь на немой вопрос, - я не адмирал Градов. Я всего лишь его сын.

Старик кивает едва заметно:

- Это ты меня нашел?

И отвечает сам себе:

- Ты. Узнаю фамильную мертвую хватку. Чертово семя ищеек. Ты мог бы не появиться на свет, если бы я выстрелил поточнее - тогда, на спутнике Эррея. И все сейчас было бы иначе.

Я пожимаю плечами. Нет ни сил, ни желания убеждать его в обратном. Да это и невозможно. Смысл моих аргументов никогда не дойдет до сознания Изгоя. То, что разделяет нас,- поглубже самой глубокой бездны.

Я гляжу на человека, способного весь мир утопить и крови, испытывая странное, похожее на разочарование чувство. В жизни не все получается так, как предполагается. И в этот, так дорого давшийся нам миг, нет в душе моей ни радости, ни торжества. А может быть, я просто устал, смертельно устал и потому внутри - непонятная щемящая пустота и, как ни удивительно, что-то напоминающее жалость. Рассудком понимаю, что нельзя жалеть убийц, тем более таких убийц, но сейчас это всего лишь загнанный в угол старик с тяжело набрякшими веками, заострившимся серым лицом и дрожащим подбородком.

Глаза его невидяще сверлят точку у меня на переносице, а запекшиеся губы по-прежнему шевелятся, будто творя молитву. Я не сразу улавливаю смысл едва слышных слов:

- ...все равно кто-то будет. Не я, так другой. Не сейчас, так через сотню лет. Человек - всего лишь человек. Он вышел на свет из крови и грязи, и канет в грязь и кровь. Вы никогда не превратите его в ангела, как ни старайтесь. Своя шкура для кого-то всегда будет дороже целого мироздания. Бы поймете это когда-нибудь. Вынуждены будете понять...

Так шептал старик с серыми щеками мертвеца и застывшими глазами фанатика, создавшего свою веру. Изгой не казался побежденным - он слишком ненавидел всех нас, чтобы позволить себе выглядеть побежденным.

Кто-то из десантников сделал неосторожное движение, старик рассмеялся, коротко и зло. Стена за его спиной бесшумно разошлась, и он, глотнув воздух судорожно раскрытым ртом, откинулся в пустоту.

...Тело несколько раз неловко перевернулось, падая с огромной высоты в белую накипь прибоя.

Я повернулся и побрел прочь через бесконечную цепь коридоров и галерей.

Невыносимо болела голова. Будто все звуки этой непостижимой ночи и утра слились в мощный протяжный гул, и он тупыми, болезненными толчками взрывался в висках.

Изборожденное старческими морщинами лицо с глазами фанатика неотступно стояло передо мной. Я знал, что не забуду последних слов Изгоя. Зачеркнет или подтвердит их время, слова эти останутся зарубкой на памяти. Кровоточащей зарубкой, не дающей воспринимать жизнь такой, какой была она для меня до сих пор.

Как непросто устроен этот мир. Ты избавил его от негодяя, желавшего сделать несчастными миллионы, но это совсем не значит, что ты сделал их счастливыми. В том числе и самого себя. Слишком сложная штука счастье, чтобы добыть его вот так - сразу, одним ударом.

Только теперь я начинаю понимать, какую адски трудную ношу взвалил на себя - вытравливать все мерзкое из человеческих душ. Шаг за шагом, из поколения в поколение. И сколько еще невыносимо горьких и жестоких уроков преподнесет нам торжествующее зло, и сколько жизней придется положить, чтобы отмыть от грязи чьи-то души. Но только это надо делать, какой бы страшной ни была цена. Иначе мир не выстоит, не выживет, не простит.

Кажется, так я думал перед тем, как упасть в кресло своего покореженного гравилета и провалиться в глухой непроницаемый сон под пронзительные всхлипывания чаек.

Эпилог. Случай на Интере

Спустя несколько лет после описанных выше событий шеф-пилот грузового рейдера Теодор Крамер получил неожиданный приказ изменить курс и зайти на искусственную планету Интер, чтобы забрать партию прошедшего испытания оборудования.

Выслушав распоряжение, Крамер воздержался от комментариев, ввел корректирующие данные в бортовой компьютер и задумался. Пилот прекрасно помнил все, что случилось с ним на Интере. И сейчас перед ним, словно наяву, всплыло серое, сумеречное небо планеты, укрытой панцирем из металла и монолитона, влажные лабиринты бесконечного тоннеля, овальный силуэт загадочного преследователя. И хотя Крамер понимал, что подобные злоключения редко выпадают на долю дважды, тревожный холодок не оставлял его сердца.

Шеф-пилот протянул руку к одному из информ-блоков, где хранились записи старых, прихваченных в рейс видеопрограмм. Автомат мгновенно отыскал нужную кассету. Объемное изображение заполнило отсек. Крамер поудобней откинулся в кресле, созерцая стандартно-слащавое лицо ведущего программы.

- Мы завершаем серию сенсационных репортажей Элен Кроули о событиях, которые могли поставить всех нас перед лицом катастрофы,- безмятежный тон ведущего контрастировал с содержанием того, что он говорил. Вернее, ворковал, перемежая фразы ослепительными улыбками.- Думаю, мало кого способно оставить равнодушным мужество, проявленное моей очаровательной коллегой в поиске необходимых для передачи материалов. В некоторые факты, сообщаемые Элен Кроули, просто трудно поверить. Удивительно ли, что сегодня, когда решается, быть или не быть Сообществу независимых мегалополисов,- пауза и очередная улыбка, судя по всему, призваны были смягчить некоторую бестактность предстоящего словесного пассажа,- многих зрителей волнует: не явятся ли эти факты и завидная пристрастность, с которой излагает их Элен Кроули, еще одним аргументом в пользу несостоятельности Территории. А как вы считаете сами, Элен?

Популярная обозревательница не ответила на улыбку. Элен Кроули выглядела похудевшей и утомленной.

Чувствовалось, работа над программой далась ей нелегко.

- Я пристрастна? А разве может быть иначе, если речь идет о жизни и смерти. Еще немного, и мы почувствовали бы на себе, что такое настоящий ад. Мне кажется, зрители имеют право знать правду. Правду, какой она есть.

- Да-да, разумеется, правду...- заученная улыбка словно прилипла к стандартно-слащавому лицу.- Но у правды множество оттенков. Кое-кто считает, что правда Элен Кроули чересчур горчит и способна стать поперек горла. Выражаясь языком гурманов, Элен, вы слишком переперчили правдой свои репортажи, а в независимых мегалополисах не все предпочитают острые блюда. Не излишне ли поспешны и трагичны ваши выводы? Мы живы, светит солнце, мир прекрасен. Так стоит ли предаваться запоздалым страхам из-за безнадежной попытки нескольких маньяков в очередной раз пощекотать нам нервы? Итак,заторопился ведущий, перехватив красноречивый взгляд обозревательницы,после короткого рекламного сюжета вас снова ждет встреча с очаровательной Элен Кроули.