Андрей Бондаренко - Купчино, бастарды с севера Страница 31

— Не возражаю, пусть прихватит, — разрешил Сомов. — Алкоголь, он зачастую способствует задушевному разговору… Надо прояснить следующие вопросы. Записывайте. Для чего Игорь Сергеевич отправился в Питер? К кому? С какой целью? Необходимо также выяснить и зафиксировать фамилии-имена-отчества всех знакомых гражданина Ковтуна, проживающих в Санкт-Петербурге.

— Сделаем. Что ещё?

— Тринадцать лет назад биробиджанский геодезический техникум окончила Мария Олеговна Приходько. В дальнейшем — «Соколова». Сейчас — «Бокий». Необходимо выяснить, что связывало Марию Олеговну с покойным Игорем Сергеевичем. А также установить всех их общих друзей, подруг и знакомых, если таковые, конечно, имеются…

На улице вовсю бушевала зрелая весна — звонко журчали ручьи, бойко капала капель, радостно и самозабвенно чирикали шустрые питерские воробьи.

«Уже совсем скоро зимний лёд сойдёт с рек, озёр, а также и со всех прочих водоёмов», — подумал Пашка. — «А моя Сашенция ещё ни разу в жизни не была на рыбалке. Непорядок. Надо будет обязательно стаскать её куда-нибудь. Пусть приобщается к прекрасному. Музеи, филармонии и театры? Не, без рыбалки — комплект неполный… Кстати, можно будет начать с нашего знаменитого купчинского пруда. Типа — отсидеть там полноценную утреннюю зорьку. Почему бы и нет? Во-первых, рядом с домом. Во-вторых, по весне в пруду отлично клюют крупные ротаны[5]. В-третьих, Призраки и Привидения. Вдруг, удастся посмотреть на них собственными глазами? То бишь, вживую?».

Он, ловко переступая через лужи и ручейки, шагал по тротуару к служебной стоянке и тихонько бормотал под нос:

— Капель. Опять по улицам — ручьи. На ветках — чёрные грачи. Капель. И радости метель — весь день… Апрель. И жизнь опять — как чистый лист. Капель. Грустит на лавке гармонист. Апрель. И убегает быстро вдаль — печаль… Бегут. Бегут седые облака. Течёт. Течёт стремительно река. Бежит. Бежит — куда-то — моя тень. Апрель… Апрель. И странный свет — далёких стран. Капель. И ветер — в наших парусах. Мечтаний — новых — карусель. Апрель…

Сомов аккуратно припарковал верный «Опель» рядом с потрёпанной тёмно-бордовой «девяткой» и вылез из машины. Через минуту — со стороны «Двух Капитанов» — подошёл Хрусталёв.

Они обменялись — сперва крепкими рукопожатиями, а потом и встречными доверенностями на право управления автомобилями.

— Когда и где совершим обратный процесс? — спросил Хрусталёв.

— Через неделю, на этом же месте. В десять тридцать утра годится?

— Замётано.

— А почему, Серый, ты такой задумчивый?

— Да, всё роман этот, будь он неладен. С сюжетными линиями вроде, наконец-таки, разобрался. Все поступки героев замотивировал. Придумал достоверный, красивый и неожиданный финал. Теперь мучаюсь с названием. Первоначально рассматривалось — «Пруд возле Кирпичного завода». Но теперь, по целому комплексу причин, разонравилось… Вот, послушай другие варианты. «Купчино, проклятый пруд». «Купчино, тайна проклятого пруда». «Купчино, мистическая история». Как тебе? Что-нибудь приглянулось?

— Если честно, то нет, — признался Пашка. — Чего-то не хватает. Изюминки, что ли, какой. Или же, наоборот, перчинки… Значит, придумал достоверный и красивый финал истории? Может, поделишься с другом?

— Не стоит, — поморщился Хрусталёв. — Во-первых, плохая примета. Мол, книга может не понравиться уважаемым читателям. А, во-вторых… Во-вторых, всё может — на самом деле — пойти другим путём. Тогда и финал придётся переписывать. Возможно, и не один раз…

Тёмно-бордовая «девятка» — с длинной блестящей антенной на крыше, установленной пять-семь минут тому назад — плавно остановилась возле Офицерского дома, не доехав до нужного подъезда порядка тридцати пяти метров.

«Подходящее местечко», — решил Пашка. — «Служебная квартира Назарова находится на четвёртом этаже. Вон они, окна спальни и кухни. Приёмник должен уверенно и чётко принимать сигналы передатчиков. Единственное неудобство заключается в том, что приёмник один, а „жучков-передатчиков“ — два. Ничего, будем, щёлкая тумблером, слушать их по очереди… Сейчас у нас — семнадцать сорок. Рабочий день в РУВД заканчивается в восемнадцать ноль-ноль. Но Тощий бастард ещё должен поставить служебный кабинет на сигнализацию, проинструктировать ночного дежурного, расписать в журнале, что-то там ещё. Потом дополнительно потратит минут пятнадцать-семнадцать, чтобы дошагать от здания районной Администрации до Офицерского дома. Короче говоря, здесь он появится примерно через час. Ничего, посидим, понаблюдаем…».

Пристроив на ушах — чисто на всякий случай — крохотные наушники, Сомов занялся наблюдениями.

Купчинские жители и жительницы, завершив трудовой день, дружной чередой возвращались с работы.

«Интересующая нас парадная пользуется повышенной популярностью», — насмешливо пробурчал внутренний голос. — «За последние семь-десять минут в неё проследовала целая куча народа: давешний старичок с немецкой овчаркой, мужик с пухлым портфелем, толстая брюнетка, парень в тёмно-синем рабочем комбинезоне, неприметная деваха неопределённого возраста и несколько подростков…».

Неожиданно в наушниках тихонько заскрипело.

«Ключ в замочной скважине?», — предположил неугомонный внутренний голос. — «Очень похоже на то… Ага, звякнуло. Дверь захлопнулась и сработала „собачка“ замка. Два раза глухо стукнуло… Кто-то сбросил обувь? Ну-ну. Тощий бастард в подъезд не заходил, это точно. Следовательно, сейчас в квартире находится загримированная Марина Бокий. Под кого — загримированная? А Бог его знает. Может, под толстую брюнетку в старомодном драповом пальто. Может, под худенького паренька в рабочем комбинезоне… Шаги. Куда-то пошла. Сейчас, братец, мы принимаем сигнал со „спального жучка“? Попробуй-ка задействовать „кухонный“…».

Минут десять-двенадцать Пашка попеременно переключался с одного «жучка» на другой. Но к реальным результатам это не приводило — шаги, шорох одежды, звуки льющейся воды, вновь — шаги…

Наконец, при очередном «посещении» кухни возникла некоторая определённость — открылась-закрылась дверца холодильника, чуть позже послышался равномерный стук, и опытный внутренний голос уверенно прокомментировал: — «Это она, надо думать, отбивает — специальным молоточком — мясо. Знать, решила побаловать любовника сочными отбивными… А теперь зашипело. Скорее всего — масло на сковороде. Зашипело громче. Это кухарка выложила мясо на раскалённую поверхность…».

Вскоре приятный женский голос — сквозь шипение — запел:

Когда приходит он — уже под вечер.Бродяга-ветер, с розою в руке.Несёт её — прекраснейшей из женщин,И тишина — купается в реке…

Когда приходит он. Уже — под вечер…

Тогда — вновь просыпаются желанья.И память — словно чей-то громкий вскрик.На краюшке обрыва — мирозданья,Вы не волнуйтесь. Я уже привык…

На краюшке обрыва — мирозданья…

Ещё сюжет. Уже на склоне лета,Тот ветер испугался, убежал.Она пред ним предстала — не одета,Совсем другого он тогда — желал…

Она пред ним предстала — не одета…

Я прихожу всегда — уже под вечер.С бордовой розой, трепетный — уже.За целый час — до вожделенной встречи,Она меня встречает — в неглиже…

За целый час — до вожделенной встречи…

Романса нить — серебряная пыль.Вуаль на клавишах — по-прежнему — прозрачна…Она вновь уверяет: это — быль.И на меня глядит — так однозначно…

Романса нить — серебряная пыль…

«Очень необычная и красивая песенка», — оценил сентиментальный внутренний голос. — «Романса нить — серебряная пыль… Ага, Тощий бастард появился. Внимание, входит в подъезд…».

Тихий скрип дверных петель, отголоски разговора, звуки поцелуев, шорох шагов.

— Удивила, честное слово, — раздался в наушниках знакомый мужской голос. — Я тебя, любимая, ждал только после восьми.

— На двадцать два ноль-ноль Митрофаненко назначил внеочередную встречу, — отозвалась женщина. — В гостинице «Прибалтийская». Хочет дополнительно обсудить какие-то важные вопросы…

«Это они прошли на кухню», — любезно пояснил внутренний голос. — «Сейчас ужинать будут. А потом, сосёнки точёные, отправятся в спальню. Сам, Пашенька, наверное, догадываешься — зачем. Да, очень романтичная и завлекательная история, ничего не скажешь…».

— Не нравится мне этот упитанный московский депутатик, — заявил Назаров.

— Перестань, пожалуйста. Хваткий, несуетливый, тёртый и реальный мужик. Слово, по крайней мере, держит. Обещал вас с Николаем перевести с заснеженной Чукотки в цивилизованный Питер? Перевёл в лучшем виде. Обещал подключить прессу и телевидение? Подключил.