Данил Корецкий - Рок-н-ролл под Кремлем. Книга 4. Еще один шпион Страница 32

Второй гость, молчавший все это время, наклонился вперед, приподнял голову Зайки за волосы, опустил на место, с сомнением покачал головой, переглянулся с товарищем. Он поправил глушитель на пистолете и выстрелил ей в висок. После чего гости тихо вышли из машины.

На улице Пулковской к серой в подпалинах «ладе» подошел невысокий пожилой человек. У него было плоское лицо цвета табачного листа, какие можно встретить у обитателей плато Устюрт, в Кызылкуме, на солончаках Кара-Богаз-Гола, а в последнее время также и в Москве.

— Здрассуйте, — старательно выговорил человек.

— Садись, отец, располагайся, — сказали ему из машины.

Он неловко уселся на переднее пассажирское сиденье, дверь за собой захлопнул с третьего раза. Было видно, что за свою жизнь старик нечасто разъезжал в авто.

«Лада» тронулась с места и помчалась на север, в сторону Химок.

— Я приссо полючи деньги за девуски, — сказал человек и улыбнулся, показав пустые десны.

— Мы знаем, — сказал водитель. Видно, он тоже не был коренным, или, как бы это сказать… этническим москвичом. Во всяком случае, он имел густые сросшиеся брови и узкий, неславянский, овал лица.

— Ты хорошо присматривал за ними в поезде, ты передал их на руки хорошим людям, как тебе и велели. Ты все сделал правильно, Рустам. Ты получишь хорошие деньги.

— Девуски груссны быль, — заметил старик.

— Пусть это тебя не волнует. С ними все в порядке.

Старик важно кивнул. За Химками машина свернула на Новосходненское шоссе, потом нырнула налево, на проселок, еще раз налево. Старик зашевелился, завертел головой, покосился на сидевшего сзади огромного парня с бородой и покрытыми густой шерстью руками.

— Мы едить куда мои деньги? — уточнил он.

— Едить, едить. Почти приехали, — сказал водитель.

Когда дорога еще раз свернула, огибая заброшенное поле, водитель и сидевший сзади бородач обменялись взглядами в зеркале заднего обзора. Через несколько секунд старик Рустам хрипел, воткнув подбородок в грудь, и елозил ногами по коврику. Задний пассажир затягивал удавку на его худом коричневом затылке, пока голова не перестала дергаться и тело не начало потихоньку заваливаться вперед, на бардачок.

— Эй-эй! — проговорил бородач, хватая труп за плечи и подтягивая к спинке сиденья. — Сиди уж… Девуски!

Они доехали до заросшего ольхой оврага, где их поджидала другая машина — черный «БМВ». Оттуда вышли трое, почтительно застыли рядом. Водитель «лады», не обращая на них внимания, пересел за руль немецкой машины. Бородач уселся рядом.

— Куда мы теперь, Тимур?

Тот, кого назвали Тимуром, включил зажигание, плавно перекинул ручку переключения передач в нижнее положение.

— Амир нас ждет. Едем к нему, — сказал он.

Говорили, у него вместо правой плечевой кости — металлическая трубка. Это после ранения в январе 95-го, когда русские вошли в Грозный. А трубку эту вроде как сделали из винтовочного ствола, прямо там, на месте.

Говорили больше: не только плечевая кость, но и все остальные кости на правой руке — металлические, как у Терминатора. Этой рукой он мог вырвать печень у живого человека. Не только печень, но и кишки, селезенки там разные, все, что попадет в жменю.

Еще больше: да что там рука — весь скелет у него из титано-никелиевого сплава, обладающего редким свойством, «память формы» называется. Его хоть в упор из огнемета поливай — по барабану. Остынет и будет как новенький, и дальше пойдет федералов рвать.

Говорили и другое: не кости у него из железа, а нервы. Во время того самого январского штурма он со своей группой пять дней держал оборону в Заводском районе Грозного, дольше всех. Русские в двойное кольцо город взяли, в Москву доложились, типа город наш, уже администрацию свою посадили. А он всю улицу Чичерина насквозь простреливал, никто сунуться туда не мог. Последний из города ушел, прорвал двойное кольцо окружения и ушел…

Поэтому якобы и радиопозывной у него — «Железный Амир», и именно Железным Амиром, Эчиг-Амиром, звали его соратники, приближенные и не очень люди, а также журналисты, репортеры и все остальные, кто этих репортеров и журналистов слушал и читал. Даже сами федералы — рядовые, младший офицерский состав — могли выразиться примерно так: «Железо опять на Дагестан попер, пидор бородатый…», не особо вдумываясь, что стоит за этим прозвищем.

И только старшие офицеры да начальство в Кремле по негласному уговору упрямо звали его Амиром Коптоевым, как значилось в его советском еще паспорте, а людей его — бандформированием Коптоева, попросту — «Коптоевцами». Они не верили ни в металлический протез, ни тем более в титано-никелиевый скелет, хотя допускали, что в голове у этого человека сидит пара железных осколков, которые не дают ему покоя…

Амир Теймурович Коптоев, по их сведениям, в 80-е годы был дважды судим — за разбой и изнасилование. Освобожден досрочно в 93-м. Во время грузино-абхазского конфликта примкнул к бойцам «Кавказской конфедерации», воевал на стороне абхазцев, там познакомился и сошелся с приближенными к Дудаеву боевиками. Позже возглавил организованный им же полк «Джихад». Во время первой Чеченской войны проявил себя как жесткий, хитрый и настойчивый командир, способный добиваться поставленных целей любой ценой. После заключения Хасавюртских соглашений занимал вице-премьерские должности в правительстве республики. Затем рассорился с Масхадовым, уехал в Пакистан. Вернулся во время второй Чеченской войны, собрал новый полк — «Ахарский Джамаат», численностью более 300 человек. Воевал, убивал. Организовывал крупные теракты в Москве, Волгодонске, Ессентуках. «Рейдил» в Нальчик и Моздок. Руководил прорывом в Аргунском ущелье весной 2000-го. Участвовал в захвате и расстреле 126-й мотострелковой бригады под Буйнакском. Уничтожил подразделение миссии Красного Креста в Тухчаре, при этом лично убил трех человек…

Даже они, русские генералы, вынуждены были признать, что есть в Коптоеве зачаток какой-то легенды, страшной легенды, которую будут рассказывать после того, как их самих, генералов, забудут, и многих других забудут тоже. Может, природная удача Коптоева тому виной. Ведь убивали его много раз — во время бомбежки в Курчалое, в перестрелке у села Комсомольского, опять-таки во время штурма Грозного в 95-м… И посмертные снимки публиковали, и даже видео крутили по центральным каналам. А все равно оказывалось, что не он там, другой. А сам Коптоев жив-здоров, ну или хотя бы просто жив, и опять дает знать о себе очередным налетом, засадой, взрывом, каким-нибудь изуверством несусветным, поистине легендарным… Вот-вот.

Может, не столько удачей своей все-таки запомнится Коптоев, сколько жестокостью. Такое забыть сложно. Сотни людей, похороненных под обломками домов в Москве и Волгодонске. Посылки с отсеченными пальцами и ушами, которые отправлялись на адреса солдатских матерей. Видео с пытками и убийством русских летчиков, где Коптоев лично ломал пленным руки и ноги, пробивал арматурой животы, давил людей на своем «гелендвагене», отрезал им головы.

«Пленный живет, чтобы умереть» — это для Коптоева правило и принцип. Пуля и нож — для счастливчиков, ямы-«гнилушки», где живые люди постепенно превращаются в плесень — для всех остальных. Говорят, только одному пленному русскому офицеру удалось уйти живым от Амира. Только одному. Хотя в это мало кто верит: ни один не ушел. Никто не вырвется из железных рук Эчиг Амира.

В Чечне его последний раз видели в июле 2007-го, когда под селом Белгатой его группа расстреляла из засады колонну войск МВД. Коптоевцы сумели уйти, но через два дня были окружены и уничтожены в соседнем селе Герменчук. Самого Коптоева среди убитых не оказалось. Где он, жив ли он, гуляет по свету или ржавеют его железные кости в сырой земле — неизвестно.

Короткая дуга по кольцевой, поворот на Дмитровское шоссе. Пять-шесть километров — и вот он, Долгопрудный, бывший рабочий поселок, бывший научный городок, ныне еще одна база по сбыту подмосковной недвижимости.

25-этажные «паруса», серые «панельки». Стайка коттеджей на восточной окраине. Еще дальше, под знак «Тупик через 1,2 км». Дорога сужается, теперь это практически однорядка — правда, очень ухоженная. Или ей просто редко пользуются. Подъем на холм, спуск, плавный поворот направо и сразу — стоп. Тимур съехал на обочину, выключил двигатель, отщелкнул из кабины замок багажника, положил руки на рулевое колесо.

— Сделай тоже, чтобы руки было видно. На бардачок положи. Ждем здесь.

Бородатый Лема, который никогда еще здесь не был, который Амира в глаза даже не видел, спросил:

— А чего ждем? Он что, приехать сюда должен?

— Нет, — сказал Тимур. — Просто ждем.

Лема сделал, как было велено. Слева лес, справа холм. Впереди дорога идет под уклон, теряется метров через пятьсот. Наблюдательные вышки в лесу? Снайперы на холме? Он не стал ничего спрашивать, только смотрел, надеясь заметить тайный знак.