Сергей Высоцкий - Не загоняйте в угол прокурора. Сборник Страница 32

— Интересные? — обрадовалась она.

— Очень интересные. И очень опасные. У вас есть в доме сейф?

— Есть. В кабинете. Замаскирован в книжном шкафу,— она была готова раскрыть перед Фризе все свои секреты.

— Туда и спрячьте записную книжку и незнакомым людям не открывайте двери. Даже милиции. Звоните мне.

— Володя, может быть, вы возьмете ее с собой? В прокуратуре у вас надежнее.— Маврина слегка растерялась.

— Своим знакомым вы так и говорите: записки забрал следователь. Хорошо?

— Хорошо. Если вы так считаете…

Фризе понимал, что думает она о другом: какого черта ты подвергаешь опасности слабую женщину?! Раз это опасно — храни у себя.

— Не бойтесь. Кто же поверит, что следователь добрался до ценной улики и не забрал ее с собой?!

Она улыбнулась и сказала тихо:

— Вы не бросайте меня совсем. Приезжайте просто в гости. Обещаете?

— Обещаю. И, кроме того, Алина Максимовна, я думаю, что Карфаген должен быть разрушен! Этот Борисов…

Несколько секунд она молча смотрела на него и Фризе видел, как улыбка сходит с ее лица, сходит вместе с румянцем, словно кто-то провел по лицу густо напудренной ватой.

— Вы просто обыкновенный шпик. Только очень обаятельный.— Она не отводила глаз и Фризе казалось, что от этого взгляда он начинает дымиться.— Будь вы поменьше ростом, работали бы обыкновенным топтуном. Не больше.— Эту фразу она произнесла еще тише, круто повернулась и скрылась в гостиной. Громко хлопнула дверь и послышались ее сдавленные рыдания.

Владимир стоял, ошеломленный этой вспышкой ненависти, проклиная себя за сорвавшуюся с языка фразу. Разве мог он подумать, что она все поймет, почувствует?! Не переспросит, не посчитает двусмысленной, не примет на свой счет. Самовлюбленный осел, решивший, что доброта и душевность красивой женщины адресованы лишь ему, а не всему окружающему ее миру.

Поздно вечером позвонила Берта. Такого с нею еще не бывало — кто способен транжирить валюту за границей?

Сказала, словно отстучал телеграф:

— Слушай и не перебивай. Твой «Харон» Грачев остается насовсем. Дал интервью всем газетам — прокурор Фризе давит предпринимателей, грозит тюрьмой. Меньше миллиона не берет! Ставленник Романова. Не горюй, Во-лодька. Скоро вернусь. Ты меня целуешь?

— Целую,— ответил ошеломленный Фризе и Берта дала отбой.

Сначала он не осмыслил тот факт, что его обвиняют во взятках. Наверное, из-за астрономической, по его мнению, суммы. Он стал вспоминать знакомых ему Романовых. Но кроме одного подследственного, который сидел в тюрьме и по этой причине не мог ему протежировать и партийного босса из политбюро, никого не мог вспомнить.

«Ситуация,— невесело думал Фризе.— Взятки меня не украсят. И шеф расстроится». Но вспомнив про сумму, он повеселел. «Младшему советнику юстиции миллион не дают! Этот идиот хватил через край. Придумал бы что-нибудь более правдоподобное».

Фризе задумался: кому позвонить и узнать про Романова? Если бы он ночевал дома, то заглянул в энциклопедический словарь. Берта словарей в своей маленькой библиотеке не держала.

Владимир набрал номер Ерохина. Тот долго не брал трубку, оказалось — мылся в душе.

— Дима, ты каких-нибудь Романовых знаешь?

— Может, и знаю, только ночью у меня память плохая.

— Напрягись. Мне нужен не просто Романов. А Романов — большой начальник. Который мог бы мне протежировать.

— Моя протекция тебе не сгодится? — пошутил Ерохин.

— Нет. Только Романов. Меня обвиняют в том, что я его ставленник. И знаешь кто? Грачев из «Харона». Он теперь Грачев из Женевы. Остался там. И еще. Говорит, что я беру по миллиону.

— Молодец. Высоко тебя ценит.

— Как насчет Романовых? Вспомнил кого-нибудь?

— Цари не подходят? Хотя постой! Владимир Кириллович, великий князь…

— Мимо. Давай еще…

— Был Григорий Романов, член Политбюро.

— Тоже мимо.

— Не знаю больше. Может, Роман Романов?

— Кто это?

— Точно не скажу. Кажется, деятель искусств.

— Ладно. Спи спокойно.

— Кто тебе про Грачева сказал?

— Берта только что из Женевы звонила.

— Транжирка,— сказал Ерохин и повесил трубку.

Утром Фризе сразу же вызвал шеф. Владимир думал, что он узнает об интервью Грачева значительно позже. Но плохие новости распространяются молниеносно.

— Знаешь, что заявил Грачев в интервью женевским газетам? — прокурор встал с кресла, но из-за стола не вышел. Когда он отчитывал подчиненных, он всегда вставал. Считал, что тогда экзекуция выглядит более убедительно.

— Наслышан. Берта звонила.

— Вот! Еще и Берта! Хороший сюрприз для нее.— Он произнес это так, как будто Берта была его дочерью.

— Ну, Берта знает, что я старый взяточник. Меньше миллиона не беру.

Прокурор вдруг побагровел и заорал:

— Тебе все шуточки! Обвинение во взятках — это, это…— казалось, у него не хватит воздуха в легких, чтобы выдавить из груди проклятое слово.— Это позор! Черт знает что! За всю жизнь не отмоешься.

— Кто поверит глупой болтовне? Когда жулику грозит тюрьма, он сбрехнет и не такое!

— Жаждущих поверить у нас пруд пруди,— стихая, сказал прокурор. Фризе мысленно с ним согласился, но из упрямства продолжал отбрехиваться.

— А я, Олег Михайлович, останусь где-нибудь в Габоне и заявлю, что вы в детские годы убили бабушку лопатой и съели. Поверят?

Прокурор посмотрел на Владимира с ненавистью.

— И этому поверят, когда прочитают в газете или услышат по телеку. Можешь не сомневаться. А сейчас иди и пиши объяснительную записку. Могут потребовать в прокуратуре города. Или в Российской.

— Объяснительную записку, что взяток не брал?

— Записку о том, что ты допрашивал Грачева в связи с убийством двух сотрудников «Харона»! — опять заорал шеф.— И о том, что никаких претензий по деятельности самого малого предприятия у районной прокуратуры нет.

«А если есть? — хотел спросить Фризе, но побоялся, что прокурора хватит удар.— Напишу, что считаю нужным, а ты уж решай».

Он молча вышел из кабинета.

Весь день Владимир промаялся, придумывая, как половчее написать объяснительную записку. И понял, что никаких объяснений шеф от него не дождется, что интуитивное решение, которое он принял, выходя от прокурора, самое правильное.

Съестные запасы, которые оставила Берта, подходили к концу. Владимир зажарил огромный эскалоп на ребрышках, с сожалением убедившись, что он последний. Оставались еще пельмени, но Фризе всегда мерещился в них слабый запах тухлятинки, обильно приправленный специями.

«Ничего. До приезда Берты дотяну,— думал Владимир, уничтожая сочное мясо с жареным картофелем и соленым огурцом.— Есть яйца, тушенка. Буду варить каши».

Даже мысль о кашах не испортила ему настроения. Он радовался, что, отбросив сомнения, решил писать докладную записку Генеральному прокурору. Фризе даже придумал для нее название: «О мафиозных структурах при органах власти столицы» (Малое предприятие «Харон»).

Поужинав, он вздремнул часок, предварительно отключив телефон. Ровно в девять Фризе сидел у большого кухонного стола за своей запиской — ни письменного, ни обеденного стола у Берты не было, а писать за журнальным столиком Владимир не мог — рост не позволял. Закончил он работу в четыре утра, но, тем не менее, на службу пришел бодрый и в прекрасном настроении. Первой в кабинет заглянула Маргарита.

— Поздравляю с выигрышем! — улыбнулась она. Вчера в Женеве женская сборная по баскетболу выиграла свою первую игру.— Может, по этому поводу пригласишь меня пообедать? — Маргарита плотно прикрыла дверь и присела на край стула.

— Лапочка, это мое заветное желание. Но сейчас — цейтнот. Через пару недель…

— Через пару недель баскетболистки вернутся с чемпионата, а твой цейтнот закончится сегодня.

В словах девушки Фризе уловил тревогу и насторожился:

— Что-то случилось?

— Похоже, что да. Шеф вызвал меня на час раньше. Сам уже сидел в кабинете.— Она понизила голос.— Володя, только никому, ладно?

— Маргарита!

— Знаю. К другому бы не пришла. Олег нервничает, как девица перед абортом, и все по твоей милости. Я дважды перепечатывала приказ об отстранении тебя от дела.

В этот момент засвистел телефон и Фризе поднял трубку:

— Прокуратура.

— Здравствуйте, Владимир Петрович. Вы сейчас один? — спокойным и будничным голосом сказал звонивший. Фризе узнал голос помощника прокурора.

— Да, Виктор Евгеньевич, занимаюсь канцелярскими делами.

— Очень кстати. Загляните на пару минут.— Кладя трубку, Фризе лихорадочно вспоминал — не оставлял ли он копии записной книжки Маврина в сейфе. Кажется, нет.

Маргарита торопливо прошептала:

— В первом варианте приказа отстраняли, «как лишившегося доверия», во втором — «за нарушение процессуальных требований». Понял?