Евгений Сухов - По следам гениального грабителя Страница 32

— Оно, конечно, все так, но эта работа подразумевает дополнительные расходы, — серьезно ответил Модест и вновь углубился в изучение алмазов.

Время тянулось медленно, и Шабанову, маявшемуся от безделья, приходилось смолить одну сигарету за другой. Организм был отравлен, самое время, чтобы лечь под капельницу и очиститься.

Его размышления порой прерывал звуковой сигнал даймот-селектора, извещавший о том, что подтвержден очередной алмаз, а на тестере, напоминавшем обыкновенную ручку, вспыхивало порой до двенадцати индикаторов сразу, свидетельствующих о высшем качестве камня.

Последним проверку проходил крупный алмаз ярко-желтого цвета величиной с голубиное яйцо. Такой камень мог бы свободно украсить даже английскую королевскую корону. Некоторое время Модест держал его на ладони, разглядывая прозрачные грани, а потом, нажав на красную кнопку, посмотрел в ультрафиолете. Внутри камня темными вкраплениями показались включения.

— Видал примеси… — со скрытым торжеством произнес Завадский. — Хотя цвет невероятно хорош. Сколько ты хочешь за все эти алмазы?

— Цены ты знаешь не хуже моего, — немного помолчав, не иначе как для пущего эффекта, продолжил: — Пятьдесят миллионов долларов.

Модест Завадский бережно уложил желтый алмаз в пластиковый пакетик, аккуратно завязал. Прошло с полминуты, вполне достаточно времени, чтобы продумать обстоятельный ответ.

— Цифра завышена. Сам пойми, сейчас у тебя на хвосте находится вся полиция России. Я и так многим рискую, что встречаюсь с тобой. У меня могут возникнуть проблемы при сбыте. Люди, у которых ты подрезал алмазы, тоже не сидят на месте и уже повсюду расставили сети. Мне не удастся сразу пустить камни в работу. Ко мне ведь могут пожаловать… тут нужно действовать крайне осторожно, а медлительность, в свою очередь, так же приводит к убыткам. И алмазы неравноценны, есть действительно неплохие образцы, но есть и такие, которые только на сверла и годятся.

— Хорошо. Какая твоя цена? — раздраженно спросил Шабанов.

— Моя цена — один к десяти. Я ведь покупаю сырье, а это подразумевает дополнительные траты. Полагаю, что пять миллионов долларов будет то, что нужно!

Степан вытащил из сумки брезентовую сумку, на которой отчетливо проступала печать банка «Заречье».

Губы Завадского невольно скривились:

— Весьма неосторожно, за одну такую тряпку можно получить десять лет лагерей.

— Решил оставить себе на память в качестве сувенира. Не удержался!

Развязав мешок, Шабанов выложил на стол золотые украшения, среди которых были инкрустированные браслеты, кулоны с изумрудами, подвески с александритами, перстни с сапфирами.

— Я не скупщик краденого, — поморщился Модест, — я серьезный бизнесмен.

— В этом я успел убедиться, — хмыкнул Шабанов. — Ты посмотри на изделия. Это не какой-нибудь новодел, эти изделия пришли из Европы, когда-то их носили короли. А вот на этих, — указал он на алмазное колье и серьги с рубинами, — стоит клеймо Фаберже. Сложно даже представить, сколько все это будет стоить на аукционе.

Тонкие капризные губы Модеста сжались в прямую упрямую линию, показав небольшие морщинки в самых уголках. Дело не на пять копеек, его понять можно, расставаться с деньгами было жаль, пусть даже если это не последний честно заработанный миллион. И вообще невозможно представить мультимиллионера, который бы с радостным воплем расставался со своими сбережениями.

— Хорошо, ты красноречив: сколько ты хочешь за эти безделушки?

— Хм, каждая из этих безделушек, как ты говоришь… может стоить сотни тысяч долларов, а то и миллионы, — сдержанно заметил Шабанов, укладывая драгоценности обратно в мешочек. Невольно обратил внимание на то, что Модест Завадский увлеченно рассматривал брошь и явно не спешил с ней расставаться. Наверняка на эту эксклюзивную вещичку у него были определенные планы.

— Ты сам знаешь, могут возникнуть определенные проблемы, если хозяевам вдруг станет известно, кто теперь владелец их побрякушек. А такие вещи могут позволить себе только очень влиятельные люди, и ссориться с ними мне как-то не с руки. Мне придется многим рисковать, если я все-таки куплю у тебя эти вещи.

— Рисковать для тебя не впервой. Наверняка ты уже знаешь, как с ними поступить и кому продать.

— Возможно.

— Но мы не определились еще с ценой по алмазам. Пять миллионов — это не цена за высококачественные алмазы. Так мы не договоримся!

— Хорошо, — после некоторого колебания ответил Модест. — Могу добавить еще три миллиона. Но это уже потолок! Договорились?

— Пусть будет так.

— Вот и отлично! Сколько просишь за изделия?

— Знаешь, я тут со своей стороны навел справки об этих вещах — все-таки интересно знать, какими артефактами владею. — Подняв ожерелье с тремя рубинами, продолжил: — Вот эта вещь когда-то принадлежала Марии-Антуанетте, с шеи королевы ее снял палач незадолго до казни. Потом эта вещица долгое время оставалась у его наследников, а еще через двести лет на аукционе «Сотбис» ее приобрел неизвестный покупатель из России, и вещица осела в банке «Заречье». Так что эти рубины можно расценивать как застывшую пролитую кровь королевы Франции…

— Ты знаешь, кто хозяин этого ожерелья?

— Знаю… Заместитель главы администрации президента Виктор Карнишин. В ячейке были документы, подтверждающие, что это его собственность.

— Ого! Я, конечно, слышал, что он собирает антиквариат, но не думал, что это настолько серьезно.

— А вот этим перстнем владел Александр Второй. Царь передал его генералу Платову вместе с получением графского титула…

— Что ж, весьма убедительная история. И сколько же ты хочешь за все это?

— Немного, всего-то пять миллионов.

— Однако! Если для тебя пять миллионов немного, тогда можно только гадать, какими суммами ты в действительности располагаешь. Давай, подвинься на миллион — как говорится, ни тебе, ни мне.

— Хорошо, договорились, — сдержал вздох облегчения Шабанов. По три миллиона на человека — это не такие уж и малые деньги. — Ты умеешь быть убедительным. Когда произведем расчет?

— Можно прямо сейчас. Знаешь, привык не откладывать важные дела на потом. — Вытащив телефон, Завадский пробежал пальцами по клавишам и произнес после прервавшегося гудка: — Подойди сюда. Сколько… Двенадцать! — И, уже не скрывая радужного настроения, продолжил: — Часть можно крупными купюрами. У нас есть в резерве.

Через минуту в комнату вошли два непримечательных молодых человека в неброских светло-зеленых костюмах служащих пансионата, в руках у каждого было по два объемных чемодана стального цвета.

— Вот что, Артур, — обратился Модест Завадский к одному из тех, что стоял ближе, сероглазому, с короткой стрижкой, — отсчитай моему другу двенадцать миллионов долларов.

— Хорошо, Модест Эдуардович, — охотно отозвался сероглазый.

Поставив один из чемоданов на стол, он набрал цифровой код и торжественно, как это проделывает фокусник на арене цирка, приоткрыл крышку — у Шабанова невольно возникло ощущение, что из чемодана тот вытянет наружу за длинные уши кролика. Однако ничего не произошло, лишь только сухо щелкнули замки. Невольно вытянув шею, Степан увидел аккуратно сложенные пачки долларов. Чемодан оказался незаполненным, в него запросто могла бы поместиться еще парочка миллионов. Однако это не тот случай, чтобы жадничать.

— В каждом чемодане ровно по три миллиона долларов.

— Сколько же они весят? — спросил Завадский.

— Приблизительно двадцать килограммов каждый чемодан.

— Понимаю. — Повернувшись к Шабанову, Модест сказал: — Унести их будет нетрудно, вас ведь трое. Чемоданы можешь оставить себе, на них колесики, так что везти их удобно. Как видишь, я все предусмотрел — не будешь же ты тащить за собой целую телегу.

— Договорились.

— Открой остальные чемоданы, — обратился Завадский к помощнику.

— Хорошо, Модест Эдуардович. — Подняв следующий чемодан, Артур поставил его рядом и так же продемонстрировал содержимое.

Шабанов охотно кивнул — зрелище впечатляло. Два других чемодана Артур просто подвинул к столу, щелкнул замками и приподнял крышки.

— Принимай! — посмотрел Модест на Шабанова.

Степан взял верхнюю пачку долларов и под серьезным взглядом Модеста сорвал банковскую обертку. Сероглазый взирал понимающе. Не удержавшись, Шабанов вдохнул запах денег.

Модест Завадский едва улыбнулся, как если бы прочитал тайные мысли Шабанова. Пролистав каждую купюру, Степан удовлетворенно кивнул. Вряд ли тот станет его обманывать, не тот типаж. А потом, возникни у него подобное желание, так он сделал бы это часом ранее при помощи своих громил, сидящих в холле. В криминальном бизнесе Завадский придерживался некоторого кодекса чести, который никогда не нарушал. Но наверняка очень бы удивился, если бы Шабанов просто захлопнул крышку чемодана, не удосужившись проверить деньги на подлинность. Аккуратно и придирчиво, как каких-то полчаса назад проделывал это с алмазами Модест, Степан всматривался в каждую пачку. Затем по очереди осмотрел все остальные чемоданы, разрывая пачки, вызывающие сомнения. И когда была изучена последняя банкнота, он удовлетворенно кивнул: