Валерия Леман - Смертный грех Семирамиды Страница 32

Я хмыкнул с довольным видом: что ни говори, а мы с Диной мыслили примерно в одном направлении. И все-таки я постарался скроить удивленную мину.

– Серж? Наш Нарцисс? Брось-ка ты! Неужели ты можешь себе представить, как симпатяга Серж берет в руки меч и замахивается им?

Дина тихонько рассмеялась, покачав головой.

– Боюсь, ты его недооцениваешь. Да, самовлюбленный тип, любуется собой, как женщина. Но есть в нем и жестокость. Однажды он при мне раздавил ногой лягушку и при том брезгливо сморщился, рассматривая получившееся месиво. Мне было плохо, я не могла смотреть на раздавленное тельце, а он разглядывал и морщился с откровенным удовольствием! Он не так прост, как кажется. Главное же – у него была вполне конкретная причина. Я ведь рассказывала тебе историю с шантажом.

Я кивнул, едва ли не слово в слово повторяя реплику Сержа.

– Боюсь, это старая история. Все это было сто лет назад. Вряд ли Жанна снова начала шантаж – у нее был мой отец, готовый делать ей подарки…

Дина удивленно вздернула бровь.

– А кто тебе сказал, что та история была сто лет назад? Жанна шантажировала Сержа примерно полгода назад! И хочу отметить, что любой женщине денег никогда не бывает достаточно. Так что Жанна вполне могла, получая подарки от твоего отца, потребовать кругленькую сумму и от душки Сержа.

Слушая монолог подруги, я невольно вновь увидел окровавленный пиджак Сержа, и как дергался его глаз во время нашего диалога в аэропорту, и то, как этот внешне не слишком спортивный парень сумел «выключить» меня на несколько минут, чтобы попросту исчезнуть вместе с опасной уликой.

– Полагаю, Сержа также допросили со всей строгостью, – проговорил я.

Дина гневно фыркнула.

– Не знаю, о чем там его спрашивали, но когда я спросила следователя, почему они не подозревают в первую очередь мужчин, к примеру, Сержа Флисуана, он только расхохотался. Ну а потом кратко сообщил мне, что Серж честно ответил на все вопросы, что во время совершения убийства и обнаружения трупа он находился в мужском туалете, потому как у него были проблемы с желудком. Тифис не только ему поверил, он даже отпустил его в Париж!

– И он уже улетел, – вставился я в гневную тираду. – Я провожал отца и видел его – он улетел тем же рейсом. С ними, кстати, улетел и Томми Дорсэ.

Услышав это имя, Дина вздохнула, и на ее лице заиграла таинственная улыбка. Она покрепче сжала мой локоть.

– Знаешь, раз следователь до сих пор не подозревает, что это я вырвала у Елены свой меч и лишила Жанну головы, думаю, мне тоже пора спросить у полиции разрешение покинуть Афины. Пора официально встретиться с Томми и поговорить с ним о новом проекте. А ты не собираешься возвращаться в нашу сказку – Париж?

Увы, я пока что никуда не собирался. Во-первых, потому как пока следователь Тифис никуда меня не отпускал, во-вторых, потому как мне следовало дождаться решения следователя относительно Елены. Ведь, в конце концов, она – директор нашего салона, и если ей будет предъявлено официальное обвинение в убийстве, придется срочно искать достойную замену.

В двух словах я объяснил всю рекогносцировку Дине, и она понимающе кивнула, вздохнув:

– Что ж, значит, мне лететь одной. Скорей всего, я возьму билет на завтра. Полагаю, ты меня проводишь?

– Разумеется.

К этому времени мы вышли из кафе и обнялись, неторопливо направившись в сторону нашего отеля. Я поцеловал Дину в маленькое ушко.

– Полагаю, сегодня ночью…

Она, рассмеявшись, приложила пальчик к моим губам, не дав договорить реплику до конца.

– Тихо! Все будет так, как желают боги.

– Согласен! Будем подобны великим богам! Богиня, у меня в номере стоит бутылочка дивного смоляного вина Греции. Не желаешь ли стать моей гостьей и испить бокал рецины?..

Опущу интимные подробности удивительного вечера и волшебной ночи, отмечу лишь, что все было так, как может быть только в самой удивительной сказке. На следующее утро я проводил мою красавицу в аэропорт, на первый парижский рейс.

На этом очередная симпатичная история любви в моей молодой жизни благополучно завершилась.

Глава 35

Карусель афинской ночи

Каждый раз, когда я оказываюсь втянутым в некую криминальную историю, наступает момент, который можно назвать моментом вакуума. Жизнь продолжается, вокруг тебя гремит и шумит город, мимо проходят люди, смеясь, хмурясь, болтая по телефону или ругаясь с кем-то. И вдруг целый мир становится беззвучным и не совсем реальным, потому как на первый план для тебя выступает твое собственное сознание с бесконечной цепочкой внутренних размышлений. Я брел по раскаленным Афинам и слышал свои гулкие мысли. Так что же произошло в эти несколько дней?

В древних и вечных Афинах с их богатейшими пластами культуры, что до сих пор «кормят» культуру всего мира, давая идеи для множества удивительных книг и кинофильмов, некто решил поиграть в олимпийцев, разыграв по новой криминальные истории древних мифов.

Все мы в школьные годы «проходили» эти мифы на уроках истории. Миф номер один. Златокудрая Медуза дерзнула соревноваться с Афиной в красоте, получив за то от богини щелчок по носу: волосы горгоны превратились в шипящих змей. Миф номер два. Чтобы юный Персей не мешал царю Полидекту спокойно охмурять его красавицу мать, оный царь отправил Персея совершать подвиги. Одним из этих подвигов стала отрубленная голова Медузы горгоны.

И вот кто-то из нашей не слишком большой компании решил оформить свои зловещие преступления в древнегреческом стиле. Как сказала по этому поводу Васа: «Кто знает – может, таким образом виновный хочет оправдать жестокое убийство, придать ему некий смысл, идею?»

Эта идея не нова. Сколько авторов создавали романы примерно на ту же тему! Главный герой романа Джона Фаулза «Волхв» повторяет путь Орфея, спускаясь в царство Аида. А в романе Жана Роу, который я не один раз перечитывал в годы юности, главные герои – ослабевшие от безверия народа олимпийские боги – влачат свое существование в серой мрачной Англии, и сестры горгоны ночами совершают полеты, превращая людей в камень своим взглядом…

И вот нечто подобное начинает происходить в современных шумных и жарких Афинах. Но, увы, – с первых же шагов ощущается отсутствие таланта у автора «постановки». Блюдо со змеями на столе и следом – грубое убийство на террасе для курения. «Ищите Персея», – многозначительно произнесла Васа. Согласен – и в инциденте со змеями, и в убийстве мечом достаточно явно ощущается мужская рука. Но кто в таком случае наш Персей? Самовлюбленный Серж Флисуан? Или все-таки некий незнакомец, чьи жестокие услуги и молчание не поскупилась щедро оплатить ревнивая Елена Сендираки для совершения своей мести?

Я и сам не заметил, как начал вести спор с самим собой. Елена, Серж – отличные варианты. Но ведь есть еще один персонаж! Димос-Гефест. В самом деле, возможно, удивительное сходство его жены и Жанны в день убийства сыграло свою роковую роль – скорее всего, девушки, затеяв некую аферу, связанную с тем, что Аглая приглянулась Сержу, который ей так же пришелся по вкусу, вызвали черную месть доселе мирного Димоса. На первый взгляд в общую канву совершенно не вписываются змеи на блюде, поставленные конкретно перед Жанной. Но ведь и Димос не хуже Елены мог нанять своего Персея для своей мести, а наемник легко мог перепутать чрезвычайно похожих красавиц…

Я встряхнул головой. Персей – неизвестный наемник Елены, Персей – неизвестный наемник Димоса и, наконец, красавчик Серж в роли Персея, ударом меча раз и навсегда закрывающий тему шантажа…

Тут следователь взглянул на бледную Елену – встретив его взгляд, она усмехнулась, вызывающе скрестив руки на груди. Казалось, весь ее вид говорил: «Я рада этой смерти и не скрываю того!»

Этот эпизод неожиданно всплыл в моей неуправляемой памяти, и я встряхнул головой – елки-палки, а ведь все-таки Елена лучше других подходит на роль заказчика-убийцы! Если молчуну и буке Димосу не так-то просто найти в Афинах наемника Персея, не говоря о французе Серже, то для умницы Елены все намного проще. Все вполне могло начаться как игра-ремейк мифов Эллады: блюдо со змеями перед новой версией Медузы горгоны и тут же логическое завершение – лишение Медузы головы. Жанна сама подписала себе смертный приговор, когда после «шутки» со змеями вновь явилась на вечеринку, яркая и наглая, усевшись во главе стола рядом с моим отцом…

Признаться, я и сам не заметил, как за размышлениями оказался в верхней точке города – на самой вершине холма Ликавитос, под белеющими в сумерках стенами капеллы Святого Георгия. Передо мной открывалась великолепная панорама ярко освещенных вечерних улочек и площадей вечных Афин. На мгновенье я замер, потрясенный этой волшебной картинкой, и почти тут же меня вернул к действительности негромкий и приятный баритон, неожиданно прозвучавший за спиной: