Виолетта Горлова - Как пальцы в воде. Часть 2 Страница 32

– Ты знаешь, Фрэнк, я уже боюсь, что после длительного общения с тобой мне придется обращаться в наркологическую клинику.

Мой приятель, поставив на стол бокалы и усаживаясь в кресло напротив, радостно засмеялся:

– Ты просто не встречал настоящих алкоголиков. Я просто сама невинность по сравнению с ними, – ответил он.

Предложение Фрэнка выпить еще по одному коктейлю перед сном вызвало у меня двоякое чувство: все мое существо, за исключением разума, очень хотело продолжение праздника. Трезвая часть моего мозга и жалкие остатки воли сопротивлялись разрушительному урагану чувств и эмоций, но потерпели сокрушительное фиаско. Любимое мною изречение: «Imperare sibi maxima – imperaria est» («высшая власть – это власть над собой») не смогла помочь здравому смыслу в этом поединке, и вскоре я потягивал виски с содовой; и не без некоторого сожаления, можно было констатировать, что этот напиток уже стал и моей любимой выпивкой.

– На чем мы остановились? – спросил Фрэнк, чуть закашлявшись. – А давай, я продолжу твои умозаключения.

– Попробуй, – скептически согласился я.

Азартно тряхнув своей гривой волос, Фрэнк уверенно сказал:

– Ты думаешь, что Лору убили не по указке мадам Виар. Наверно, мадам Оливия не хотела всего лишь журналистского расследования. Полагаю, что на свет божий Лора могла «вытащить» какие-то «скелеты» из «шкафов» этой семейки, – усмехнувшись, он энергично предложил: – Может, мы эту даму назовем для краткости Мадам?

– Давай. Ну, что-что, а тайн у этой женщины должно быть немало. И предполагать можно все что угодно.

– Ну а по чьей тогда указке убили журналистку?

– Не знаю, – ответил я, тяжело вздохнув. – Но считаю, есть еще один человек или группа лиц, которым могла помешать Лора из-за своих качеств: любопытства, чутья, упорства и бесстрашия. И я все же уверен, что корень всего – в убийстве Мишель. Но не думаю, что Лору лишили жизни только из-за того, что молодая и талантливая актриса Кристель Ферра похожа на Мишель. И даже если девушка-родственница умершей актрисы, даже если ее дочь… Что в этом криминального?

– Верно. Но Мадам заслала сюда своих шпионов: Полин и Ларса. Зачем?

– Фрэнк, это только наше предположение.

– Но ты же не веришь в случайность, Марк! – возмущенно воскликнул Тодескини. И я не верю! Не верю, что Полин, будучи племянницей Мишель, вдруг оказывается именно здесь! Вот что мне не дает покоя!

– Я тоже об этом думал… это неспроста. Что может связывать Мадам и наш город, вернее… – Я звонко стукнул себя ладонью по лбу – меня пронзила искра догадки, я бы даже сказал: целый ослепительный фейерверк озарения. Переведя свой взгляд на Фрэнка, я увидел его испуганные глаза.

– С тобой все в порядке, Марк?

– Все в порядке… Мм… мне надо еще подумать.

– Так вот. Может, это все же промышленный шпионаж? Не забывай о смерти профессора, – сказал Фрэнк, но я его почти не слушал, пытаясь проанализировать свою новую, почти фантастическую гипотезу, которая совсем не противоречила нашей основной, а замечательно с ней переплеталась… Хотя почему мое предположение так уж невозможно?

– Фрэнк, есть работа в Интернете!

– Сейчас?

– Еще вчера! – нетерпеливо воскликнул я. – Причем – ничего криминального.

Тодескини повел удивленно бровями, но не стал проявлять недовольства.

– Формулируй задачу! – С готовностью попросил он.

Я посмотрел на него, чуть наклонив набок, и задал ему вопрос, приправив его небольшой порцией яда:

– А почему ты думаешь, что я не смогу справиться с ней сам?

– Ты меня извини, Марк, но я бы не назвал тебя продвинутым пользователем, – парировал Фрэнк.

– Ты прав. Но иногда ты проявляешь обычный, шаблонный взгляд на вещи, хотя позиционируешь себя приверженцем Эдварда де Боно и призываешь меня развивать в себе латеральное мышление.

Фрэнк внимательно посмотрел на меня исподлобья, и озадаченно спросил:

– В чем я проявил стереотипность мышления?

– Не помню, кто это сказал, что если у человека имеется в качестве инструмента только молоток, то любую проблему он пытается решить «забиванием гвоздя». – Улыбнувшись, я продолжил: – Я ведь не сказал, что мое предположение требует твоего специфического умения. Меня заинтересовал один единственный вопрос, с которым справится даже «чайник». Поэтому сейчас на него сможет ответить и мой компьютер.

– Могу я узнать суть вопроса?

– Несомненно. Меня интересует дата бракосочетания мистера Генри Старлингтона и мисс Элизабет Доэрти, – торжественно объявил я. И допив коктейль и пожелав Фрэнку хорошего сна, поднялся к себе.

Уже лежа в постели, я задумался о той информации, которую выдал Интернет. Оказывается, скромная свадьба молодого Старлингтона и мисс Доэрти состоялась в мае 1985 года. И через пять лет у них родилась дочь. Видимо, супруги не очень-то стремились обзаводиться потомством. Хотя в наше время это не так уж удивительно. Поразмыслив еще немного над этим фактом, я стал вспоминать сегодняшний вечер, проведенный в ресторане. Кто была та девушка, сидевшая с дамой, поразившей мое воображение? Весьма неприятное ощущение, когда ты узнаешь только небольшой фрагмент известной картины, а остальную ее часть твоя память закрасила черным цветом. Я где-то видел эту шатенку? Но где? И почему моя интуиция решила, что этот факт мне важен? Я был уверен, что узнал бы ту девушку, если бы увидел ее еще раз! Но момент был упущен. Ужасно осознавать, что я упустил что-то очень значительное; и понять это я смогу только тогда, когда узнаю: кто эта девушка, которая сопровождала Незнакомку. Пока я не очень-то понимал: в чем конкретно мне это может помочь. Впрочем, я уже давно перестал спрашивать о чем-то у своего внутреннего голоса, принимая его подсказки за аксиому, и еще ни разу не ошибся; просто иногда мое шестое чувство спало, или я не мог его «расслышать».

Проснулся я рано: еще не было семи. Настроение было каким-то смутным и тревожным. И это чувство мне точно навеял сон, который я не мог вспомнить, кроме того, мною вновь овладела навязчивая мысль о вчерашней девушке, которую я так и не смог идентифицировать, хотя и то, и другое мне казалось важным.

Я лежал и думал, что можно сделать. Размышлял я об этом и в душе, стоя под горячими струями воды и наслаждаясь отличным бодрящим массажем. Раздумывал, когда надевал теплый домашний костюм (хотелось посидеть на террасе, а утро выдалось прохладное), и затем, когда варил себе кофе. Не смог я переключить свои мозги на другой «канал», приветствуя Клео и Фрэнка. Тодескини заметил мой транс и сказал тоном, не терпящим возражений:

– Давай рассказывай, что произошло. Или ты что-то задумал?

Можно было бы, конечно, попросить его мне помочь составить по компьютерной программе фоторобот, но в таком случае мое профессиональное самолюбие потерпело бы фиаско, а мне этого совсем не хотелось. Я рассказал Фрэнку о вчерашней встрече и о «шепоте «своего внутреннего голоса. Выжав апельсиновый сок себе и Тодескини (Клео поднялась наверх, очевидно, подремать после завтрака, и если бы не предстоящие дела – мой гость, похоже, составил бы ей компанию), я ушел в гостиную. Усевшись в кресло и включив телевизор – не развлечения ради, я открыл свою почту в слабой надежде на нужное мне письме. Но все просмотрев, мне пришлось промычать ей «Реквием». Попивая сок (есть после вчерашней гастрономической оргии было совсем не комильфо), я занялся решением вчерашней проблемы. У меня было такое чувство, что ту привлекательную молодую леди, компаньонку Незнакомки, я знаю и, по-моему, даже недавно видел ее, тем более что девушку с такими роскошные волосами, красивого каштанового оттенка трудно забыть… и очки. Стоп! Но ведь сейчас постижерное мастерство достигло такого уровня, что парик визуально не отличишь от собственных волос, плюс цветные линзы и очки! А уж как прическа меняет внешний вид! Мне ли не знать… Сколько раз я на этом прокалывался! Все же придется составлять фоторобот. Откинувшись на спинке кресла и закрыв глаза, я вспоминал лицо девушки в попытке представить его более подробно, надеясь, что всплывут еще какие-нибудь особенности черт или примет той шатенки. Сосредоточенно раздумывая над этим, я услышал, как по телевизору кто-то исполняет мелодию из знаменитого концерта Вивальди «Времена года». И тут вдруг сработала моя ассоциативная память, я вспомнил мадам Изабель Безансон, у нее в гостиной тогда тоже звучал Вивальди, только «Осень». И мне вдруг вспомнилось, что она-то мне и снилась. Во сне женщина мне давала букет роз и просила положить его в нишу колумбария. В момент моего пробуждения, мне показалось, что ночное сновидение было очень нужным для меня, но я не понимал, в чем состояла его важность… И тут вдруг меня осенило: во сне наша недавняя знакомая мадам Безансон мне говорила о нише кого-то их членов семьи Сорель! Вчерашняя собеседница Незнакомки – Полин Форестье! Вот почему мне показался знакомым ее взгляд, а не глаза девушки. Можно поменять цвет глаз, но их выражение, по моему мнению, изменить очень сложно, безусловно, речь идет не об их эмоциональной окраске, а о другом факторе. На самом деле у Полин выразительные глаза, но только они серые, и собственные волосы у нее пепельные, да и в очках я ее никогда не видел. Вчера мисс Форестье надела темный парик, а коричневые линзы вкупе с очками принципиально изменили ее, поэтому я и не узнал ее сразу. Девушка изменила свой внешний вид, чтобы раствориться среди посетителей ресторана, среди которых могло быть немало ее знакомых, а она-почему-то(?!) – не хотела быть узнанной. А почему наша серая мышка-скромница, нацепив парик, линзы и очки, этого не хотела? Чтобы не привлекать внимание к своей спутнице(!); просто пришли поужинать две туристки. А в ином случае могли бы возникнуть вопросы от знакомых, ужинавших вчера в ресторане, о личности ее сотрапезницы. Значит, та Незнакомка тоже не хотела привлекать особого внимания к своей персоне. Но зачем они вообще пришли в ресторан?… Могли бы где-то тайно встретиться, и не нужно было бы прибегать к маскараду. К чему такие сложности? Додумать я не успел, услышав звуки спускающегося по лестнице Фрэнка. Надо будет изложить ему свое предположение. Неужели сама Оливия Виар решила осчастливить нас своим приездом?… или очередным убийством?