Отпуск&Детектив - Татьяна Витальевна Устинова Страница 32

На этом месте у Артемия всегда заходилось сердце. Такая страшная, унизительная деталь. Такое подтверждение достоверности этого украденного документа. Это могут обсуждать только женщины, Дима сам не придумает. Проблема в том, что Дима ничего из этого текста придумать не мог. Он просто не знает таких деталей.

И вновь – то ли часы, то ли дни в полной глухоте. С отключенным компьютером, телефоном, звонком. Иногда в замке входной двери поворачивается ключ, трясется дверь. Это Дима пытается войти в квартиру, но у Артемия прочные внутренние засовы. Он, возможно, уже никогда и никому не откроет. Он не знает, захочет ли выйти отсюда сам. Может, это уже не квартира. Может, это его склеп.

Артемий Петрович лежал в пыльной спальне, натянув на голову одеяло, пряча лицо с зажмуренными глазами в подушку. Как человеку спастись от себя, от сознания, от слишком ясных представлений? Как быть человеку, которого предал даже сон?

И вдруг его достал странный звук. Он не понял, что это и откуда. Может, слуховые галлюцинации? Артемий приподнялся, прислушался, вышел в прихожую. Там натянул старые брюки. Звук раздавался из-за двери. Он подошел ближе, посмотрел в глазок…

О боже. В коридоре стояла внучка Зоя, она плакала и умоляюще звала:

– Дедушка, открой мне. Пожалуйста, открой!

У Артемия потекли капли пота по голой волосатой груди и животу. Он долго не мог справиться со своими запорами. Наконец дверь открылась. А Зоя стояла и не переступала порога. На ней были шорты и рубашка с длинными рукавами. Она почему-то держала руки за спиной.

– Что случилось, девочка? – выдохнул Артемий. – Где мама?

Зоя повернула голову, и к двери с площадки шагнул Дима. В руках он держал что-то вроде собачьего поводка. Им были связаны руки Зои сзади.

– Вот до чего доводит бессмысленное и безумное упрямство, Артемий Петрович, – назидательно произнес он. – Вы довели внучку до слез. В отличие от вас она думает о близких. Пришла спасти дедушку, который нуждается в помощи. Дайте нам войти, а то сейчас соберется публика.

Дима отодвинул Артемия от двери, втолкнул в квартиру Зою, вошел и запер дверь на все запоры.

Кристину терзало нехорошее предчувствие. И дело даже не в том, что она уже неделю не получала писем от Гусарова. И не в том, что он не звонил. И даже не в том, что сейчас она набрала его телефон, а он оказался вне зоны доступа. Все это бывает. И надо бы ей наслаждаться покоем и мечтать о том, что эта свобода – не случайная пауза, что так будет всегда. Но что-то страшно мешает расслабиться. Что-то дурное навязчиво ощущается в этой внезапной пустоте и тишине. Кристина знает это чувство: ей дано получать сигналы несчастья. Несчастья может еще не быть, никто ничего не знает, а у Кристины ноет и болит душа. Проходят часы, и сомнения исчезают.

– Лена, – позвонила она подруге. – Что-то ужасное произошло. Возможно, Артемий умер и лежит сейчас в запертой квартире. Надо ехать. Только как мы туда попадем, если он не откроет?

– Знаешь, что бы я тебе сейчас посоветовала? – проговорила Лена, выслушав все. – Забыть и жить дальше. Учиться жить нормально, без козла. Умер – не умер, – не твое это дело. Есть родственники, агент этот, тело нашли или найдут. Но тебе говорить это бесполезно. Ты со своими идеями не расстаешься. Поэтому собирайся и жди. Я позвоню человеку, который умеет входить в любые двери без формальностей и последствий. Он известный частный детектив. Для него такое дело – пустяки. И как только он найдется, поедем навещать козла. Буду счастлива увидеть, что он просто нашел себе новую жертву, закрылся, отключил телефоны и пытает ее своими шедеврами.

– Я тоже лишь в этом случае буду счастлива, – вздохнула Кристина.

Так получилось, что она приехала не первой. У подъезда дома Гусарова ее уже ждали Лена и высокий голубоглазый блондин с приветливой улыбкой. А неподалеку стояла машина полиции.

– Знакомьтесь, – сказала Лена. – Кристина, это Сергей Кольцов, частный детектив. Сережа, это и есть моя приятельница, талантливый писатель и человек, который не умеет сказать слово «нет». Это простая причина большинства ее бед. Кристина, мы уже были на этаже. Сережа там пошарил, послушал, что-то подергал и определил, что в квартире есть люди. Понимаешь, не один человек и не труп, а живые люди. На звонок они не открыли. Мы тихонько ушли, чтобы звонок выглядел случайным. Сережа на всякий случай вызвал представителей закона, так сказать. Он считает, что они могут пригодиться.

На этаж они все поднимались не на лифте, а по лестнице, гуськом, стараясь не стучать по ступеням. Полицейские замыкали шествие. Было решено, что дверь откроет Сергей, бесшумно, посмотрит, что внутри, и даст остальным знак. Если в квартире преступники, то нужно исключить возможность какого-то отчаянного поступка. Застать всех врасплох. Полицейские самокритично признались, что они в этом смысле – не ювелиры. Больше по части – выбить дверь и стрелять на поражение.

И вот Кристина как в кадре страшного кино. Она стоит в темной комнате и смотрит на плачущую девочку лет четырнадцати, на ее подбородок спустился платок, которым был завязан рот. Лицо девочки в синяках, рубашка стянута с одного плеча, шорты расстегнуты. На полу Сергей Кольцов придавил коленом лежащего лицом вниз парня, который шипит ругательства. Артемий, жалкий, несчастный, растекся в большом кресле и хрипло дышит. Увидев Кристину, он издал не крик, а писк, протянул к ней руку, и глаза его закатились. Лена уже звонила в «Скорую». Полицейские подняли парня и заковали в наручники.

– Кристина, принесите же воды своему приятелю, – сказал Сергей, а сам поднял со стола листки бумаги. Некоторые документы были даже с печатями нотариуса.

– Какой же ты мерзавец, Дмитрий Зимин. Я на ходу, в машине, нашел твои дела. До сих пор тебе удалось соскакивать. Несколько случаев вымогательства. И взять тебя вот так, на горячем, за руку и все остальные части тела никому еще не удавалось. Ты понял, что в ближайшие годы ничего из перечисленного в этой бумаге тебе не пригодится, даже если бы успел получить автограф владельца? Годы, а не десятилетия, если Артемий Петрович Гусаров останется жив. В этом пока нет уверенности.

– Не нужно так говорить, – повернулась к нему Кристина. – Артемий очень впечатлительный.

Она пыталась поить Артемия из большой чашки, но тот не смог сделать глотательное движение, толстый, как будто распухший язык вываливался изо рта. Кристина взяла его руку и с