Патриция Хайсмит - Игра на выживание Страница 33

— Adios. — Теодор смотрел, как он садится в такси, как захлопывается дверца машины, и думал о том, что ему, пожалуй, следовало бы недвусмысленно дать понять своему врачу, что он заплатит доктору Лоэре за визит. Однако, он в свое время не догадался это уточнить. К тому же, думал Теодор, наверняка счет придет по почте в любом случае. Повернув обратно к дому, он заметил, что примерно в квартале от него уже знакомый ему худощавый парнишка переходит улицу и при этом поглядывает в его сторону. И так же, как и в прошлый раз, подмышкой у него был зажат какой-то сверток. Теодор язвительно подумал о том, что ему следует попытать счастья со своими кашне где-нибудь в другом районе. Итак, он возвращался домой, перебирая в памяти уже знакомые, расплывчатые ответы, и все эти многочисленные "если" и "возможно" начинали давить ему на психику, словно парализуя сознание. Ведь он хотел спросить у психиатра, стоит ли уговорить Рамона пойти на карнавальную вечеринку. Но затем это соврешенно вылетело у него из головы, и казалось теперь чем-то неважным и второстепенным, типа бормотания Рамона про "Досамантес", что по-испански означает "двое влюбленных".

Когда он вернулся, Рамон стоял посреди гостиной. Иносенса убирала сервировку с чайного столика.

— Кто это был? — спросил Рамон.

— Сеньор Сервантес, — ответил Теодор. — Я никогда с ним раньше не встречался.

— Ну и что, купил он твою картину?

— Думаю, он хочет купить ту в желтых тонах.

— И дорого дает?

— Шесть тысяч песо.

Глаза Рамона удивленно округлились, но вслух он сказал:

— И всего-то?

— Так ведь и я не Пикассо. И это Мексика. — "И я пока ещё жив," хотел было добавить Теодор, но не стал.

— Я ему не доверяю. Он не производит впечатления порядочного человека.

Теодор закурил сигарету, чувствуя внезапный приступ нервозности и раздражения. Ему вдруг стало не по себе.

— Да брось ты, в этой сделке — если, конечно, она вообще состоится нет ничего сложного. К тому же тебе с ним больше видеться вообще не придется.

Рамон включил проигрыватель, осторожно достал пластинку из альбома Дебюсси и поставил её в агрегат. Это был один из любимых этюдов Рамона, этот и ещё два других. Казалось, он мог слушать их бесконечно.

— Завтра у Ольги вечеринка, — сказал Теодор, дождавшись окончания произведения. Рамон всегда выключал пластинку после этого самого первого этюда, хотя на ней были записаны и другие. — Хочешь пойти?

— На карнавал-то? А ты сам идешь? — спросил Рамон.

— Вообще-то, собирался. Она очень настаивала, чтобы я пришел. Это не надолго. И Иносенса тоже будет там. Она поможет обслуживать гостей.

— И, полагаю, ты приведешь с собой ещё кого-то? — недоверчиво уточнил Рамон.

— Нет, никого я вести не собираюсь. Рамон, тебя никто не неволит. Ты никому и ничем не обязан. — Он улыбнулся. — А теперь идем со мной наверх. Я хочу показать тебе кое-что.

Рамон неохотно последовал за ним.

Теодор прошел в свою комнату и достал из нижнего ящика комода объемистый сверток.

— Костюмы я купил вчера. Ведь это карнавал, так что сам понимаешь, все должны быть в маскарадных костюмах. Для себя я выбрал кенгуру. Ну, как тебе? Нравится? Как раз под мой большой размер ботинок. Должно хорошо смотреться, как думаешь? — Теодор поднял длинные полотняные ступни, подошвы которых изнутри были для большей жесткости проложены картоном. Голова с зияющими пустотой круглыми дырочками-глазницами и выдающаяся вперед, добродушно улыбающаяся морда. — А второй костюм — просто клоун, но к нему можно подобрать любую маску. Вот, взгляни. — Теодор открыл бумажную сумку и вытащил две маски — голова гориллы и кошачья мордочка с торчащими в стороны резиновыми усами. — Выбирай. А если не хочешь, то и вообще не ходи, останься дома.

— Одна личина лучше другой, — задумчиво изрек Рамон, разглядывая маски. При свете лампы его высокий, бледный лоб казался словно выточенным из куска белого мрамора. — Но ими все равно никого не обманешь.

Глава 17

Дом, в котором жили супруги Веласкес, был совсем небольшим, и Теодор был откровенно удивлен, что в него смогло набиться столько много народу. Гости танцевали даже в прихожей под музыку в кубинских ритмах в исполнении оркестра из четырех музыкантов, расположившегося в гостиной. Несколько танцующих радостно приветствовали вновь прибывших гостей. Единственным источником освещения были свечи, в воздухе витал запах ладана, в котором угадывалась нотка легкого аромата гордении, и смешанный аромат дорогих духов многих женщин. Рамон с явным удовольствием разглядывал веселящуюся толпу сквозь прорези своей клоунской маски.

Теодор разыскал Констансию, пожалуй, единственного человека на этой вечеринке, кого можно было узнать без труда, и спросил:

— Где сеньора Веласкес?

— Сеньор или сеньора? — переспросила констанчия, пытаясь перекричать музыку.

— Сеньора!

Констансия огляделась по сторонам, а затем указала.

— Вон, мышка! — хихикая, сказала она.

Крепко взяв Рамона за руку, Теодор принялся прокладывать себе путь сквозь толпу, направляясь к изящной фигурке в костюми серой мышки, сидевшей на подлокотнике кресла.

— Ольга, это вы? Добрый вечер! Это я, Теодор!

— Ах! — Ольга распахнула объятья. — Сеньор Кенгуру! — Она заглянула в большой провисающий карман, как и положено сумке кенгуру, расположенный на животе его костюма. — А Рамон?

— Там его нет! — весело ответил Теодор. — Вот он! Рамон, знакомься, это хозяйка дома!

Рамон пожал серую мышиную лапку и учтиво поклонился.

— Ваши друзья Идальго тоже пришли, но только что-то я их сейчас здесь не вижу. А это сеньор и сеньора Карвахал... сеньор Шибельхут, — сказала Ольга, указывая на стоящих рядом людей в масках и маскарадных костюмах. Сеньор Гусман...

— Нет! — фальцетом запротестовала фигура. — Я сеньора ХИменес!

Все рассмеялись.

— А и правда, сегодня не имеет никакого значения, кто мы такие и как нас зовут! — подхватила Ольга. — Все, больше никаких официальных представлений. Теодоро, бар мы устроили в саду. Так что идите туда и скажите им, что вы будете пить. Я бы пошла с вами, но мне в танце кто-то отдавил ногу, и она все ещё болит.

— Что, так серьезно? — спросил Теодор, склоняясь над её ногой.

— Нет! Просто мне лень. Так что сходите принесите себе что-нибудь выпить и возвращайтесь сюда. Потанцуем!

Еще больше гостей танцевало и резвилось в саду позади дома. Неузнаваемые, фантастические персонажи весело подпрыгивали, стараясь достать развешанных на ветках деревьев чертиков из папьемаше, скакали и кружились, словно дервиши. Казалось невероятным, что подобное безумие может продлиться всю ночь напролет, и тем не менее, это было чистейшей правдой. И так по всему городу. Это была третьей из четырех ночей карнавала, и люди держались изо всех сил, не обращая никакого внимания на усталость до дня, следующего за последней ночью. Тишину последний нескольких ночей нарушали звуки клаксонов, нестройного пения и торопливых шагов на тротуаре. Это была первая вечеринка Теодора в наступившем году, и теперь ему казалось, что вся предпраздничная суета, все самые яркие маскарадные костюмы, так резавшие глаз в дневное время, теперь были собраны воедино в этом доме, чтобы произвести здесь необычайный фурор.

— Вот, Рамон, выпей, — сказал Теодор, протягивая Рамону стаканчик пунша с торчащей из него соломинкой.

Рамон нащупал разрез между картонными губами клоунской маски и вставил в него конец соломинки.

— За карнавал! — произнес импровизированный тост Теодор.

— За карнавал!

— Вы, случайно, не Эдуардо? — спросила невесть откуда возникшая маленькая фигурка, трогая Рамона за плечо.

— Нет, — Рамон покачал головой. Он пожал плечами, глядя вслед миниатюрной девичьей фигурке — она была в костюме какого-то зверя, зеленого с хвостом — вприпрыжку удаляющейся в сторону дома.

Четыре девушки танцевали, взявшись за руки. Сначала они просто водили хоровод, а затем начали синхронно выполнять грациозные па, не имевшие ничего общего с румбой, которую играл оркестр. Рамон тоже не сводил с них глаз. Они были все в желтом, желтые зайчики с длинными, хлопающими ушками, а на ногах у них не было никакой обуви, лишь желтые чулки, являвшиеся частью их костюмов. Теодор был очарован этим зрелищем, они напоминали ему ожившую иллюстрацию из старой книги сказок, где беззаботно кружились в хороводе сказочные бесполые существа — эльфы. На этом карнавале тоже было невозможно определить с виду пол кого бы то ни было — разве только по росту и размеру ноги. Хотя среди приглашенных были замечены двое высоких мужчин, переодетых женщинами.

Девушка в зеленом тем временем вернулась.

— Нет, вы, наверное, все-таки Эдуардо! Вы просто смеетесь надо мной! трагическим голосом сказала она. — Скажите же хоть что-нибудь!