Роберт Райан - Земля мертвецов Страница 33

Четыре десятка рядовых девятого взвода первой роты Парней из Ли, добровольцев новой армии Китченера, влившейся в 25-й (пехотный) батальон ланкаширских фузилеров, собрались у водопоя. Многие, раздевшись до пояса, подставляли тела скудным солнечным лучам. У тех, кто стоял на ногах, заметна была характерная сутулость: опытному наблюдателю это говорило, что солдаты только что с передовой – лишь через день-другой люди привыкали, что можно поднять голову без риска получить пулю.

Под песню солдаты перебирали швы одежды, выхватывая и давя ногтями вшей. В движениях сквозило удовольствие от возможности хоть немного отомстить мучителям. Борьба со вшами не мешала песне и даже партии в наполеон.

– Глядите-ка, какая жирная! – выкрикнул кто-то, и тут они заметили офицера. Один за другим рядовые стали подниматься на ноги – белые тела солдат напомнили Ватсону больших слизней.

– Вольно! – гаркнул он. –  Ради бога, занимайтесь своими делами, ребята.

– Майор Ватсон! – радостно узнал кто-то. –  Что привело вас в нашу дыру, сэр?

– Я сейчас в соседнем эвакогоспитале. Том самом, куда попал сержант Шипоботтом. Вы, конечно, уже знаете, что он заразился и, как это ни грустно, умер. Я хотел бы переговорить с теми, кто лучше его знал.

Прислонив велосипед к стене, Ватсон повернулся к солдатам. Многие уже снова давили вшей.

– Что ж вы его забыли, как сыр на солнцепеке, –  натягивая штаны, укорил товарищей здоровенный верзила. –  Я Платт, сэр. Капрал Платт, если по-старому. Получил вот третью нашивку. Взводный сержант теперь.

Ватсон вспомнил Платта. Его размеры, так же как нос Шипоботтома, врезались в память.

– Поздравляю, сержант, –  кивнул он, скрывая удивление за энтузиазмом. Платт был жизнерадостным увальнем, сильным и, надо думать, беззаветно преданным, но Ватсон сомневался, что из него выйдет дельный сержант.

– Пивка, майор?

– Нет, мне и так хорошо.

Платт направился к нему, по дороге продевая ручищи-окорока в рукава рубашки.

– Точь-в-точь как нам сейчас. Мы тут баню на колесах ждем.

Красный Крест и волонтерский отряд организовали для отходящих в резерв частей передвижные бани. Солдаты, избавившись от вшей, получат еще горячий душ или ванну, а если повезет, то и чистое белье.

Ватсон отметил их сероватую, покрытую мурашками кожу.

– Вы, верно, замерзли тут.

Парень засмеялся:

– Не, это вы у нас неженка-южанин, майор.

Шагнув вперед, Ватсон внимательно осмотрел торсы двух солдат.

– Вы двое, после бани явитесь к фельдшеру. Покажете ему эти расчесы.

– Есть, сэр, –  пробормотали оба, поднимая руки, чтобы ему виднее была красная, воспаленная кожа.

– Чесотка, –  определил Ватсон. Это означало неделю на серной мази. Он снова повернулся к сержанту: – Я, как уже говорил, приехал из-за Шипоботтома.

Платт кивнул. Его круглое, как луна, лицо помрачнело.

– Да, что жаль, то жаль. Шиппи все любили.

– Надо думать. Врагов не было?

– Врагов? – Платт расхохотался. –  Какой же сержант без врагов? Недовольные всегда найдутся. А вы почему спрашиваете?

Ватсон, пропустив вопрос мимо ушей, с нарастающим подозрением всматривался в лицо Платта.

– А друзья? Друзья у сержантов бывают?

– Рядовой Фаррер вон. С одной фабрики. Эй, Альберт, шевели пятками, валяй сюда. И ты, Мэйсон. Еще был один паренек, Хорнби, из третьей роты. Он тоже помер. Газы.

– А с капитаном де Гриффоном вы как? Ладите?

– А, мы его все сперва считали за задери-нос. Барон Ротшильд… Но он ничего так.

– А лейтенант Меткалф?

– Ах, этот… – Сержант прикусил язык.

– Послушайте, Платт, это может быть важно.

Меткалф… он околачивался в госпитале, зазывал сестер на танцы. Или у него были там и другие дела?

– Ну просто он сам из наших. Вон с Говардом в одну школу ходил. А потом набрался всякого в Манчестере, так теперь смотрит на нас вроде как сверху вниз. Забыл, откуда вышел, вот что.

– А сейчас он где?

Платт ткнул пальцем в сторону дома:

– На офицерской квартире. С капитаном. У них, везунчиков, собственная ванна. –  Сержант подался ближе к Ватсону и шепнул: – Поговаривают, Шиппи-то в госпитале убили, майор. В вашем отделении. Я-то скажу, все это бабьи толки…

Иными словами, полная чепуха.

– Спасибо за доверие, сержант.

– Только не нравится мне, что вы здесь расспрашиваете про Шиппи.

– Так положено, сержант, так положено, –  повторил Ватсон фразу, которую не раз и не два слышал от сотрудников Скотланд-Ярда. –  Следует установить причину убившей его болезни. У нас, врачей, это называется «эпидемиология».

Неловко было морочить сержанту голову звучными терминами, но следовало как-то заставить его отцепиться. Как и ожидал Ватсон, сержант наморщил лоб.

– Вот оно как…

– Чтобы предотвратить рецидивы, мы должны определить сопутствующие обстоятельства…

– На случай, если там вроде как тиф?

– Именно так. А теперь, если мне позволят спокойно переговорить с вашими…

Его прервал шум мотоцикла, завернувшего с дороги к ферме. Это приехала миссис Грегсон в забрызганных грязью «данхиллах». Остановив машину, она сняла очки и выдохнула:

– Майор Ватсон, вторая жертва…

Люди зашевелились, опознав в мотоциклисте женщину. Кое-кто прикрыл наготу, другие стали подниматься, решив, что прибыла автобаня.

– Хорнби. Он из Ли. Из той же части. Из этой части.

– Жертва? – переспросил Платт. –  Как понимать: жертва? Это что, заразно?

– Нет, просто фигура речи, –  объяснил Ватсон, желая успокоить солдат. Кое-кто, уловив перемену настроения, уже подступил ближе

– Покойный, –  поправилась миссис Грегсон, –  был из Ли.

– Уверены? – спросил Ватсон.

Миссис Грегсон, достав из кармана листки, передала ему.

Двое из Парней Ли умерли. Не было ли в этой роте и других, неизвестных жертв?

– В таком случае, я думаю, нам следует поговорить с капитаном де Гриффоном и лейтенантом Меткалфом.

В этот самый момент распахнулась дверь дома. Во двор с лаем выскочил песик Сэсил. За ним показался перепуганный Меткалф. Он шевелил губами, но слова застревали в глотке. Наконец он выдавил:

– Скорее! Там…

Он не договорил: капитан де Гриффон, оттолкнув его в сторону, вывалился во двор. Лицо его было ужасно, распростертое на камнях тело свела и не отпускала жестокая судорога.

Зарево было видно за сотню миль, в восьми графствах Англии. Солдаты и врачи, сестры и гражданские стояли длинной извилистой линией на береговых утесах Франции, глядя на огонь, пылающий, как маяк саксов во времена викингов. Никто не знал, что это, –  не мог знать, что видит агонию цеппелина императорского флота Германии, недавно бомбившего Лондон. К рассвету от воздушного левиафана, выброшенного на холмы Сассекса, остался тлеющий дюралевый скелет. К рассвету подтянулись первые любопытствующие.

Среди них был Герберт Картрайт, бойскаут, назначивший сам себя сторожем южного побережья от вторжения. Никто не знал, как и почему упал цеппелин. Если бы его перехватили британские аэропланы, дирижабль взорвался бы над столицей. Да и не поднимались британские бипланы на ту высоту, с какой действовали над Лондоном вражеские дирижабли.

Возможно, причина была в механической неисправности или в ошибке штурмана. Может, его шкуру пробил заградительный огонь с земли. Так или иначе, зверь охромел, его пятнадцать газовых камер источали драгоценный водород, и он, теряя высоту, отчаянно рвался к спасению за Проливом.

К тому времени, как подоспел Берт Картрайт, у раскаленных обломков крушения уже стояли посты. Охотники за сувенирами успели растащить все, кроме металлических распорок скелета. Берт беспокоился, потому что летательный аппарат упал рядом с лощиной, где он обычно запускал змея.

Проталкиваясь среди зевак, Берт подхватывал обрывки слухов. Толковали, что цеппелин упал целехоньким. Что тел не обнаружено. Что команда сама подожгла корабль – водород и «блау газ» загорались легче легкого, –  чтобы не сдавать врагу. Команда разбежалась, но в чужой форме, не знающие языка враги скоро будут задержаны.

Берт достал из ранца блокнот и стал зарисовывать гигантскую сигару дирижабля. Напишет доклад для скаутского отряда. Ему вспомнились фотографии с разбросанными обломками Большого Ярмутского павильона – зал на набережной сгорел в 1914-м, когда суфражисткам отказали в разрешении устроить там собрание. «Бешеные ведьмы», –  сказал о них папа Берта.

Рисуя, он поглядывал по сторонам и скоро заметил в толпе знакомого. Твидовый дядька. Берт впервые увидел его больше года назад, пуская змея. Тогда этот дылда спорил с другим мужчиной, пониже ростом – военным, судя по фуражке и эполетам на плаще. С тех пор высокий часто прогуливался в Даунсе в любую погоду – и одевался обычно причудливо, чаще в тот же потертый твидовый костюм, что был на нем сегодня. За время после ссоры с офицером Твидовый постарел. Сильнее сутулился, двигался будто со скрипом и шагал не так широко, как раньше. Он наравне со всеми разглядывал обломки крушения, но, кроме того, обходя вокруг, внимательно присматривался к земле.