Татьяна Гармаш-Роффе - Золотые нити судьбы Страница 33

– Кис! Мы тут вырвались на Тверские-Ямские! Парень притормозил перед зданием банка. Вошел внутрь!

– Название?

Игорь продиктовал шефу по буквам иностранное слово.

– Иди за ним. Постарайся понять, чем он там занимается! А я пока попробую узнать, что за заведение такое…

Кис мог, конечно, забуриться в Интернет: чего там только не сыщешь! Но он предпочел путь более короткий и, главное, более надежный: а именно, потревожить Серегу Громова, друга закадычного, равно как и бывшего коллегу по Петровке, где когда-то работал и сам Алексей.

– Посмотри, что у тебя есть по этому банку, Серег. У меня тут запутанная история, но если в двух словах, то есть некая девушка, которая ведет жизнь очень скромную, но ею почему-то активно интересуются и во Франции, и тут у нас, в Москве…

– На каком уровне смотреть? Акционеров? Дирекции?

– Если бы я знал!.. Давай всех.

Серега обещал разузнать через полчаса-час.

– Кис, – позвонил Игорь, – этот парень прошел через служебный ход… Я не могу за ним. Меня не пустят.

– Оставайся на месте. Если выйдет – отследи его дальнейшие передвижения. Я пока жду сообщений от Громова.

Серега позвонил через полчаса.

– Пиши, сначала акционеры: Евгений Косин, Юрий Чеботарев, Ярослав Старков. У всех рыльце в пушку по финансовым делам: левые фирмы, левые деньги, но к суду пока не привлекались, – сам знаешь, как наши ловкачи…

– Погоди, погоди, Серег, ты сказал: Чеботарев?!

– Ну.

– На нем пока остановимся. Глянь, какая еще есть инфа по нему!

– А ты чего так…

– Девушка-то моя, которой все активно интересуются, – она тоже Чеботарева!

– Фамилия распространенная, – заметил Серега. – Смотри не соскочи на ложный ход!

– Не дрейфь. Просто проверю. Поможешь?

– Аск!

Алексей повернул назад, к себе в бюро, и, надежно застряв в новой пробке, набрал номер Реми. В Москве было около одиннадцати, – во Франции – около девяти.

– Слушай, Реми, тут нашей Лизой интересуются какие-то подозрительные личности…

– И даже очень интересуются, – хмуро отозвался Реми. – Лизу похитили этой ночью!!!

Алексей озадачился. Тот, кто в данный момент ищет Лизу в Москве, еще не знает, где она на самом деле находится! А семейка Шарбонье пребывает в жандармерии: «предварительное задержание».

– Идеи есть? – спросил Кис.

– Только одна: Шарбонье решили окончательно избавиться от Лизы и наняли киллера. Когда их задержали, они не успели – или не захотели – отменить «заказ».

– Смысл? Лиза уже дала показания, и теперь им вовсе ни к чему вешать на себя ее убийство. Оно могло быть им выгодно только ДО того, как Лиза расскажет все, что знает.

– Значит, не успели… Я вчера сообщил о Лысом в жандармерию, но, по их словам, Винсент Шарбонье клянется, что киллера не нанимал… Только я не верю! Иначе почему Лысый следил за Лизой?! И зачем тогда Шарбонье приперся на виллу к Лорану, когда тот забрал Лизу из больницы? Хотел удостовериться, что Лиза жива, – но с какой целью?! Чтобы дать указания наемному убийце!

– Не знаю, Реми… – О банкире Чеботареве Кис пока говорить не счел нужным: фамилия и впрямь распространенная, рано делать выводы. Информация нуждается в проверке, иначе они все дружно начнут строить замки на песке… – Киллер застрелил бы ее, и все дела. Какой смысл ему Лизу похищать?

Реми не представлял какой. Он винил себя по-черному за то, что расслабился, поддавшись вчерашнему веселью, и не принял меры предосторожности: позволил всем спать с раскрытыми окнами. Раскрытыми в душистую альпийскую ночь – нежную, как губы оленя, ласковую, как куничий мех, сладкую, как лавандовый мед… После вчерашней эйфории так хотелось насладиться этой ночью, так хотелось безмятежно спать и видеть чудесные сны, ведь все кошмары уже остались ПОЗАДИ!

Оказывается, не остались.

Лоран, тот вовсе окаменел. Сидел молча в кресле на террасе и ни на что не реагировал.

Кис прав: киллер бы просто застрелил Лизу. Кому понадобилось ее похищать и зачем? Девушка она малоимущая, и потенциальным вымогателям ничего не перепадет от ее похищения…

Так зачем же ее похитили?

И кто?!

– Реми, ау? – Оказывается, он все еще держал трубку у уха, а в ней обитал Кис.

– Тут я… – невесело отозвался он. – Сейчас прибудут эксперты. Посмотрим, что это даст… – голос Реми совсем сник.

– Не знаешь, какое отчество у Лизы?

– Отчество?

Поскольку Реми не владел русским, хоть и знал немало слов, а Алексей не владел французским, хоть и знал немало слов, – общались они на средненьком английском, что иногда служило препятствием к пониманию.

– Позови к телефону Ксюшку.

Взяв в толк, чего добивается Алексей, Ксюша перевела вопрос Реми и сама призадумалась.

– Ксюш, – не выдержал Кис, – понятно, что Лиза не представлялась вам по отчеству! Но вы же вчера в жандармерии были, а там анкеты заполняли! Лиза обязана была представиться полным именем!

– Ой, точно! Но только я не очень прислушивалась… Нам там всем такие допросы устроили, Алеш! Не до того было… А что, у тебя есть зацепка?

– Не исключено. Пока рано судить. Я сейчас поеду к матери Лизы, кое-что уточню – и сразу позвоню!

Услышав перевод Ксюши, Реми схватил трубку, но поздно. Алексей уже отключился.

Ксюша сочувственно погладила мужа по плечу.

– Не расстраивайся, Ремиша… Как только у Алеши будет что-то существенное, он сразу позвонит… Ты же его знаешь!

Реми кивнул, хотя в лице его читалась безнадежность. Ксюша настаивать не стала. Реми винит себя в исчезновении Лизы, и, как знать, чем это исчезновение закончится? Вдруг убийством?!

Спасти ее мужа могла только реальная зацепка, чтобы он смог взять след, чтобы гнать, спасать – и спасти!

Но пока ничего близкого к желаемому раскладу не намечалось. И утешать Реми бесполезно.

Жандармы наконец приехали. Эксперты снимали отпечатки в комнате, где ночевала Лиза, изучали ее постель, окно-дверь…

– Там, снаружи, цветы сломаны, – проговорил Реми. – Но хорошего отпечатка обуви нет. А дальше гравий, так что…

Один из экспертов кивнул и направился изучать следы под окном.

Прошло больше часа, когда наконец эксперты стали сворачиваться. На все вопросы они отвечали с загадочными лицами: «Посмотрим, что покажет лабораторное исследование…»

После их отъезда наступила оглушительная тишина.

Лоран все так же сидел в кресле с неподвижным лицом, и Ксюша, при всей своей сердобольности, не находила ни одного подходящего слова, которое могла бы сказать ему в утешение. Она знала, что Лоран тоже винит себя в том, что не закрыл окна дома, – поняла это из его первых восклицаний, после которых он замкнулся и впал в молчание. Тем более что он вчера вслух решал, дать – или уже не стоит? – Лизе успокоительную таблетку, от которой она спала, как младенец…

Но он все же дал, и теперь эта таблетка вклинилась в картину самым жутким образом: не спи Лиза столь крепко, так хоть закричала бы, позвала на помощь! – понимала Ксюша.

Она подошла к мужу.

– Скажи Лорану, что он не виноват.

– Скажи мне, Ксю, что я не виноват, – поднял на нее воспаленные глаза Реми, сидевший на бортике бассейна – того самого, в котором они вчера все так весело резвились…

Она поняла ответ мужа. Не утешить ни того, ни другого…

В их безнадежное, почти похоронное молчание вклинился звонок. Реми вытащил свой мобильник: снова Кис.

– Тут вот какой интересный поворот, Реми…

С матерью Лизы Алексей созвонился по ее мобильному номеру, предполагая, что Галина Мироновна ушла на работу. Но она оказалась дома – чувствует себя неважно, взяла больничный.

Она и в самом деле выглядела неважно. Кутаясь в теплую кофту, несмотря на жару, она была бледна, и, похоже, ее бил озноб.

– Я вас надолго не задержу, Галина Мироновна, – вежливо проговорил Алексей, входя в ее запущенную квартиру. – У меня только один вопрос: Лиза родилась вне брака, как вы сказали в прошлый раз. Отец ее отказался от ребенка и от вас, едва услышал о вашей беременности. Но вы при рождении Лизы вписали в графу «отец» фамилию Чеботарев. Почему?

– Потому что я от него забеременела!

– А отчество?

– Не могла же я дать дочери свое! «Елизавета Галиновна», а, как вам?

– И какое же отчество вы вписали?

– Да такое, какое полагалось, отцовское: Юрьевна!

– Значит, Юрий Чеботарев – это настоящее имя ее отца?

– Естественно! – дернула плечами в кофте Галина Мироновна.

– И давно вы с ним общались в последний раз?

– О-хо-хо, Лизе уже двадцать четыре, а я тогда была только беременна! Выходит, без малого двадцать пять лет назад!

– И с тех пор ни разу он не…

– Ни разу.

– Чем он теперь занимается, не знаете?

– С какой стати мне интересоваться человеком, который так подло отказался от меня и своего ребенка?!

Тут, наверное, от Алексея ждали сочувствия, и полагалось его высказать, – но он не нашел слов. Возможно, отец Лизы и является последним подонком, однако манера Галины Мироновны смотреть на мир обвиняющим взглядом ему не импонировала. Он неплохо изучил данную породу «обвинителей» – такие люди, получив душевную травму (неважно, реальную или придуманную ими), посвящали себя страданию. Словно пытались доказать человеку, сию травму причинившему, что вся их жизнь пошла под откос по его вине. Тогда как предполагаемый виновник уже давно исчез с горизонта, и доказывали они это на самом деле пустоте.