Анна Владимирская - Игра на выживание Страница 33

Арамис, надо отдать ему должное, с пристрастием расспросил медсестер клиники, и они поведали такие факты. Олег был недоволен какими-то проблемами со своей машиной и говорил, что, прежде чем ехать в отпуск, отдаст автомобиль на техобслуживание, а уж потом всей семьей отправится в Карпаты. Как известно, по дороге с СТО с машиной случилась авария, в результате чего Олег погиб. На СТО дотошному журналисту Худане конфиденциально сообщили, что у них машина Олега Поташева пробыла три дня и что в последние сутки ее пребывания охранник СТО провалялся пьяным, и просто чудом на охраняемый объект никто не вошел и не спер чужие тачки. Уволенный сторож, разговаривая с Артемом, дал описание «хорошего человека», который поставил бутылку и с которым приятно было «перетереть за жизнь». Из невнятного описания сторожем неизвестного все же удалось выудить две его характеристики: высокий и спортивный.

Это описание неизвестного мужчины назойливо фигурировало во всех трех случаях и наводило на размышление о заказном характере всех несчастий, приключившихся с семьей дяди Алексея.

Глава 8

От тюрьмы и от сумы…

Как у всякого музейщика, у Раневской один выходной выпадал на будний день. И это давало возможность решить кучу бытовых дел. Она уже сложила белье для стирки, несколько своих и Лешиных вещей для химчистки, собираясь привести в идеальный порядок их гардероб, приготовить обед. Пока она занималась стряпней, ей позвонила приятельница, Наташа Лукаш. Они были коллегами, только Наталья работала в Лавре. Отличительной чертой Лукаш была ее поистине уникальная способность время от времени выдавать некие филологические перлы.

– Чем занимаешься? – спросила Наталья.

– Я борщ варю, – честно призналась Лизавета.

– О! А я тоже иду на кухню, буду делать такие картофельные «мерзавчики», внутри которых мясо. – Лиза поняла, что Ната собирается делать зразы.

Девушки поговорили о кулинарии, о том, кто и куда собирается ехать в этом году отдыхать. Наталья, по ее словам, намеревалась съездить в Амстердам и посмотреть Ван Гога всласть. Елизавета предполагала отправиться в путешествие с Поташевым на машине, по Польше и Чехии. Они еще немного поболтали о разных вещах. Заканчивая разговор, Лукаш спросила:

– Хочешь анекдот, профессиональный?

– Давай! – заранее улыбнулась Лиза, зная, что сейчас услышит что-то смешное.

– В одном из залов музея две молодые дамы остановились перед статуей молодого древнегреческого бога, причинное место которого прикрывал лист. Одной из посетительниц не терпелось идти дальше, а другая застыла на месте, не отрывая взгляда от обнаженной статуи. «Ты что, собираешься стоять здесь до Нового года?» – подтрунила подруга. «Нет, – вздохнула приятельница, – до осени».

Лиза сказала:

– Анекдот жизненный. Есть такие женщины.

Они еще могли бы продолжать разговор какое-то время, но в этот момент в дверь позвонили.

Лиза посмотрела в дверной глазок и увидела двух людей в милицейской форме. Спросила сквозь дверь:

– Вам кого?

– Нам нужна Раневская Елизавета Александровна.

– Это я, – сказала Лиза, снимая цепочку и разрешая милиционерам войти в дом.

– Вам придется проехать с нами, – бесстрастно сообщил один из правоохранителей.

– Куда и зачем? – растерянно поинтересовалась Елизавета.

– В райотдел, для выяснения обстоятельств…

– Каких обстоятельств? В чем меня обвиняют?

– В отделе с вами будет разговаривать следователь, он все объяснит. Нам поручено только одно – доставить вас.

– Хорошо, я пойду оденусь.

Женщина зашла в ванную, включила душ и сделала два телефонных звонка: сперва позвонила родителям, потом – Поташеву. Кратко сообщила, что ее забирают в милицию, непонятно почему и за что. И сказала, что если через несколько часов не перезвонит, им нужно начинать что-то предпринимать. Выйдя из ванной, Раневская тщательно оделась, сложила в сумку все, что считала необходимым, и вышла из квартиры вслед за милиционерами.

В РОВД ее провели, как гласила табличка на двери, к следователю ОБЭП Вакуленко Юрию Викторовичу. Страж закона производил странное впечатление. Это был человек среднего возраста, средней внешности и среднего образования. Маленькие прямоугольники очков разнообразили невыразительное лицо. Занимаясь много лет подряд экономическими преступлениями, он научился нескольким важным для себя вещам: умению создавать видимость бурной деятельности; умению так составлять отчеты, что казалось, будто все экономические преступления в стране раскрыты именно им; умению извлекать личную корыстную пользу из любого дела, которым он занимался. Следователь всегда ссылался на статью 97 УПК Украины. Это был его излюбленный прием.

– Гражданка Раневская! Вы подозреваетесь в мошенничестве, содеянном в особо крупных размерах. Подобное преступление наказывается лишением свободы на срок от пяти до двенадцати лет с конфискацией имущества, – огорошил он Елизавету.

Девушка потрясенно смотрела на следователя. Ей, никогда не имевшей дела с системой правоохранительных органов, даже с гаишниками, было странно и дико слушать речи следователя. Его обвинения в том, что она якобы замешана в мошенничестве, были настолько нелепы, что Лиза от удивления даже рассмеялась.

– Скажите, пожалуйста, а Крещатик во время Великой Отечественной тоже я взорвала?

– Вам, Раневская, не шутки шутить надо, а о своей судьбе задуматься пора! – Очки Вакуленко грозно сверкнули.

– Тогда объясните мне, на каком основании вы меня в чем-то подозреваете? – Ей казалось, что очень скоро вся эта дичь закончится, все разъяснится и обнаружится случившаяся путаница.

– Вот, можете прочесть! – Следователь протянул заявление, но не дал его в руки, и Лизе пришлось прочесть документ, который он держал, на расстоянии. Заявление было от сотрудников Городского музея.

В нем сообщалось, что заведующая отделом старинных и редких музыкальных инструментов – Елизавета Александровна Раневская – присвоила себе оплату аренды старинной скрипки на сумму 100 000 евро, перечисленную известным музыкантом Дэвидом Геллертом.

Больше всего Лизу поразила даже не сама абсурдность заявления, а подписи. Под заявлением стояли подписи директрисы Яблоковой, антиквара-консультанта Шанаева и всех ее коллег, заканчивая старушками-смотрительницами.

– Ну что, будем рассказывать правду? – спросил Вакуленко, наслаждаясь ужасом в глазах молодой женщины. «Я тебя, искусствоведку, заставлю плясать, как змею на сковородке!» – злорадно подумал следователь.

Родители Раневской не только любили свою дочь, что свойственно всем родителям. Они ей абсолютно доверяли и ни на секунду не допускали мысли, что их девочка может оказаться впутанной в какое-то неблаговидное дело. Их доверие к Лизе было безусловным. И хотя они шутили относительно своего отношения к дочери: «Если Лиза решит ограбить банк, то мы будем стоять на шухере!», сейчас им было не до шуток.

Поэтому, хотя они жили за городом, после Лизиного звонка сразу же сели в машину и примчались в Киев. В РОВД района, где они вместе с дочерью были прописаны, им сообщили, что бывший сотрудник Городского музея Елизавета Раневская задержана по делу о мошенничестве в особо крупных размерах. Речь идет о махинациях с арендой скрипки Страдивари.

С дочерью им повидаться не разрешили, и, хотя официально обвинение искусствоведу еще не было предъявлено, им посоветовали нанять грамотного адвоката, если деньги позволяют.

Маргарита Николаевна Раневская, мама подозреваемой, была не только профессиональным переводчиком-синхронистом, но еще имела широкий круг знакомств. После нескольких звонков ей порекомендовали отличного адвоката – Праздникову Софию Макаровну.

Праздникова была женщиной незаурядной. Хотя внешне она выглядела более чем обыденно. Одевалась скромно, не подкрашивала ни ресниц, ни губ. Волосы были убраны в пучок на затылке. Однако это не мешало ей серьезно заниматься боксом, что для женщин совсем не типично. Была замужем за профессором университета, умницей-юристом, писавшим законы для страны. Законы были правильные, только вот почему-то не выполнялись. Детей у них не было, зато был любимый пес – восточноевропейская овчарка по кличке Пегас, которого София Макаровна обожала и считала намного умнее многих своих коллег, что, в принципе, соответствовало действительности. Любила скорость и часто ездила по ночам на своей черной «мицубиси» по безлюдным дорогам областных центров.

О Праздниковой в городе ходили разнообразные слухи. Утверждали, что она не проиграла ни одного дела. Еще говорили, что Праздникова настолько крутая профи, что может выиграть дело на одних запятых. Имелось в виду, что София Макаровна досконально знает законодательство и ее на «хромой козе не объедешь», в том смысле, что работу свою она знает и выполняет ее со всей решительностью классного адвоката. А еще говорили, что она способна не только устраивать громкие скандалы (с привлечением СМИ) ради своих подследственных, но даже способна пустить в ход кулаки.