Саймон Гандольфи - Золотая месть Страница 33

Под свежей побелкой на стене проступали бурые пятна, и Джей явственно видела следы предыдущих казней. Все члены ее семьи – шесть поколений родичей – стояли перед ней спинами к стене. Яркий солнечный свет падал на лица, так что их можно было легко узнать по портретам, дагерротипам и старым фотографиям. Джей слышала рассказы о родственниках от своих гонконгских бабушек и дедушек. Она собирала слухи и легенды: прочитала немало книг по истории Гонконга, якобы выдуманных романов, в действительности смело подбиравшихся к самым крепостным стенам, охранявшимся целыми легионами юристов, вооруженных законами о клевете и располагавших неограниченными денежными средствами.

Шарканье сапог возвестило о появлении солдат. Ей предстояло выбрать – кого из приговоренных к казни помиловать. Джей начала внимательно изучать их лица, но из-за гнетущей жары память ослабела, да и почему она должна утруждать себя?

Джей вдруг почувствовала невыносимую усталость и прилегла. Ее накрыла тень. Она поерзала лопатками по скользкой земле и, втянув руки, улыбнулась.

– Трент, – позвала она, вспомнив его имя, – позаботься об этом.

Она знала, что он где-то тут, поблизости. Раздался залп – это означало, что он выполнил приказ.

Джей представила себе, что все ее родственники лежат распростертые у подножия стены. Для того чтобы их увидеть, нужно было поднять голову. Но это оказалось непосильным для нее. Повернувшись на бок, она положила голову на сложенные руки, а няня тихонько покачивала ее, приговаривая, что теперь она в безопасности, что сегодня ее день рождения и нужно развернуть приготовленный ей хорошенький подарок.

Джей развязала завязанную бантиком красную ленту и развернула оберточную бумагу – внутри находился железный ящик. Она попыталась открыть его, но крышка была слишком тяжела. Тогда Джей снова позвала Трента и смотрела, как он, напрягая мускулы, поднимает тяжелую крышку.

В ящике лежал Вонг Фу. Она толкнула его, но он не двигался. Она толкнула сильнее. Няня сказала, что, наверное, батарейки старые, но Джей привыкла к тому, что ей в утешение говорят не правду. Игрушка сломалась – вот в чем истинная правда. Ее охватило горькое разочарование, и глаза наполнились слезами. Няня укачивала ее, держа в пухлых руках; от нее едко пахло аммиаком. Снаружи донесся глухой грохот и запахло горячей серой.

Глухой рокот вулкана, казалось, потряс море, и в небо полетели огромные комья расплавленной лавы. Трент пытался выплыть к песчаной косе, но слишком сильное течение пронесло его мимо. Пришлось дожидаться окончания отлива. Теперь он осторожно плыл к берегу.

Отлив унес в море запах дохлых крокодилов. Трент представил себе, как в узкий пролив устремляются новые отряды акул. Он плыл на восток, рассчитывая выйти на середине песчаной косы – подальше от пути хищников и поближе к тому месту, где он спрятал свое оборудование для подводного плавания.

Оно нужно ему, чтобы пересечь протоки, нужно позарез, потому что ничто теперь не могло заставить его снова плыть по поверхности.

На западе садилась луна, и утренняя заря слабо окрасила восточную часть горизонта. Над вершинами дюн вырисовывалась узкая полоса пальмовых деревьев. Там прятались люди Ортеги. Трент был уверен в этом так же, как был уверен в том, что без сна и пищи он долго не протянет.

Опасаясь, что солдаты заметят всплески, он перестал плыть и отдался на волю легкой волне, которая вынесла его на берег. Ноги коснулись песчаного дна, и он перевернулся на бок, изображая утопленника, которого выбросило на берег. На горизонте появилась полоска золота, и снова кашлянул вулкан. Трент почувствовал легкий запах табачного дыма, едва различимый в густом серном смраде, принесенном бризом. Он прислушался – не раздастся ли шорох шагов по мягкому песку? Трент старался не дышать глубоко, чтобы не двигалась грудная клетка. В любой момент мог раздаться выстрел. Но секунды шли, и он начал считать про себя.

Трент считал медленно. Ему казалось, что двух минут будет достаточно. Он хорошо промыл в море свою рану, но пульсирующая боль свидетельствовала о воспалении, а кроме того, он устал, ужасно устал. Трент представил себе солдата на верхушке дюны. Хорошо отдохнувшего, сытно накормленного… Филиппинец может увидеть его, если посмотреть в сторону моря. Он выслеживает тех, кто сумел спастись от побоища, но прежде всего – девушку. Сэр Филип наверняка объявил награду за ее поимку.

Не переставая считать, Трент медленно перевернулся на бок, ожидая увидеть ноги солдата, но за крутым склоном находилось мертвое пространство, так что не было видно даже росших наверху деревьев. Трент попробовал свой нож – легко ли он выходит из ножен, и стал осторожно, сантиметр за сантиметром ползти вверх по склону, ощупывая руками каждый камень, каждую ветку. Он вычислил местонахождение солдата по еле слышному запаху табачного дыма, приносимого ветром. Солнце светило слева, глаза щипала морская соль, увлажненная потом.

Потом запах табака исчез – видно, курильщик выбросил окурок. Вдруг справа от того места, где, как он рассчитал, должен был находиться филиппинец, примерно метрах в трех, раздался треск радио. Либо он ошибся в расчетах, либо в засаде лежали двое. Это люди Ортеги, обученные рукопашному бою. У него не было ни сил, ни умения сражаться сразу с двумя. Единственная возможность состояла в том, чтобы убить одного из них прежде, чем другой начнет действовать.

Он подумал о детях и женщинах, которых убили солдаты. Они выполняли приказ своего начальства, как когда-то делал и он. Но теперь, если ему придется убивать, он будет это делать ради того, чтобы спасти девушку. И Трент снова представил ее лежащей на полу хижины. Если бы только он не был таким усталым! Усталость обволакивала его, как толстый, страшно тяжелый слой мокрой шерсти, и гасила пламя гнева, из которого он черпал свои силы.

Глава 16

Прибойная волна мягко накатывалась на берег, солнце, едва поднявшись над горизонтом, уже посылало свои горячие лучи на узкую полосу песка. В тиши раннего утра кто-то чиркнул спичкой, и Трент услышал, как солдат глубоко затянулся новой сигаретой.

Нож легко вышел из ножен. Но я не смогу этого сделать, подумал он. Мысль эта пришла внезапно и подавила остатки его энергии. И тем не менее он должен действовать – таково основное правило профессии, от которой он, как ему еще недавно казалось, навсегда отказался.

В радиоэфире, перебивая друг друга, спорили мужские голоса, и их глушили атмосферные помехи. Пехотинец с радиопередатчиком недовольно заворчал… Его напарник, сплюнув, что-то сказал, и первый зашелся смехом. Теперь Трент точно установил положение обоих. Он мысленно представил себе, как они лежат под пальмовым деревом, опершись подбородками на приклады своих винтовок, и обшаривают протоки и джунгли в окуляры мощных биноклей.

Вот оно – бинокли! Резиновые наглазники ограничивают боковое зрение наблюдателей. Он должен быть уверен, что оба часовых смотрят в бинокли. Порыв ветра принес новую порцию серного запаха, и он понял то, что должен был понять раньше, если бы не его усталость. Дальнейшее ожидание становилось рискованным, но он вложил нож в ножны и отполз немного влево, чтобы оказаться как раз под радистом.

Прошло несколько минут. Солдат швырнул сигарету через плечо, и Трент увидел, как улетело последнее облачко дыма. Радист, находившийся непосредственно над ним, что-то сказал и, поднявшись во весь рост, стал обеими руками расстегивать ширинку. Еще мгновение – и он повернется и, пройдя через дюну, начнет мочиться. Трент попытался собраться, отбросить эмоции и думать только о цели, а не о человеке из плоти и крови. Так его учили. Но это было очень давно.

Вдруг зашипело радио, и металлический голос подал команду или потребовал отчета. Солдат поднял передатчик и что-то коротко ответил. Затем схватил винтовку и начал было поворачиваться лицом к склону, где на совершенно открытом месте лежал на дюне Трент.

Глыбы расплавленной лавы взлетали на десятки метров, за ними тянулись багровые хвосты, которые тут же рассыпались дождем искр и падали на отливающий золотом кратер вулкана. Солдат прислонил винтовку к ноге и поднял к глазам бинокль. И в это мгновение Трент поднялся.

У профессионалов всегда сохраняется инстинкт, предупреждающий об опасности. Часовой вдруг резко оглянулся и схватился за оружие. Но при этом шея его осталась незащищенной. И Трент не замедлил воспользоваться ситуацией. Он стремительно нанес ему сильный удар позади левого уха, прыгнул, схватил винтовку и, повернувшись, направил ее на второго часового.

Рука солдата потянулась за винтовкой. В его глазах было больше ненависти, чем страха. Сейчас нужно во что бы то ни стало показать, что он, Трент, хозяин положения, иначе неминуема катастрофа.

– Не двигайся, – предупредил Трент. – Даже не пытайся пошевелиться. Будь пай-мальчиком – заложи руки за спину и тогда, возможно, останешься в живых.