Бунт османской Золушки - Наталья Вячеславовна Андреева Страница 33

* * *

Вечером султан прислал за ней главного евнуха. Шекер Пара была во всеоружии. Она успела выспаться и подготовиться к ночи. Дала кизляр-аге кучу поручений, прикидываясь несведущей. С другой стороны, на него наседали хасеки и любопытные наложницы. Уже стемнело, а кизляр-ага так и не смог выбраться в город. Он нюхом чуял заговор, после кастрации все его чувства обострились до предела, а ум помог возвыситься над другими евнухами, но доказать ничего не мог.

Послать же кого-то другого к отцу Шекер Пара кизляр-ага не хотел. Кто-то из стражников, похоже, в сговоре с убийцей. И все может повториться. Кто-то очень хитрый и влиятельный взял под свое крылышко пышную белокожую красавицу. Надо все сделать самому.

– Если ты виновна, близость к повелителю тебе не поможет, – шепнул он Шекер Пара, ведя ее по Золотому Пути в султанские покои. – Я знаю, ты хитра, но я хитрей. Как только ты скроешься в покоях повелителя, я пойду в город, к твоему отцу.

– Зачем вам мой отец? – спросила она, холодея. Только бы брат успел! – Он не будет рад, узнав, что я стала мусульманкой. У меня с моей семьей больше нет ничего общего. Я теперь любимая женщина султана Ибрагима.

– Вот я и проверю. Интересно, откуда у твоего отца-крестьянина взялась лавочка в Стамбуле и дом? Кто ему их купил?

– Я же сказала, что моя старшая сестра удачно вышла замуж.

– Настолько удачно, что пришлось зарезать моего гонца. Чу! – кизляр-ага сжал ее локоть. – Пришли! У падишаха кто-то есть! Стой здесь!

Она почувствовала, как ноги подкосились. А ну как уже прибыли новые наложницы? Такие же пышные, как она сама, и настоящие красавицы. И одна из них в покоях у султана, опередив Шекер Пара. Кизлар-ага пошел к падишаху с докладом, а она осталась у двери. Там женщина, поэтому фаворитку не велено впускать. Шекер Пара чутко прислушалась. Голос был мелодичный и без малейшего акцента. Турчанка. Знатная.

Ей показалось, что главного евнуха не было целую вечность. Наконец заветная дверь открылась.

– Ты можешь войти, – важно сказал кизляр-ага. – У повелителя его сестра, Фатьма-султан.

Шекер Пара вошла с опаской. Эти госпожи, они такие важные. Сестра султана! Птица высокого полета! Что ей здесь нужно, интересно.

Султанша была уже не юна, но все еще красива. Шекер Пара отметила бархатные карие глаза, ровные дуги бровей и пышные густые волосы, такие же, как и у Кёсем-султан, славившейся ими, несмотря на возраст. Фатьма-султан скользнула по фаворитке любопытным взглядом.

– Подумай, Фатьма, – недовольно сказал Ибрагим. – Ты еще молода, тебе нужен муж.

– Валиде не советует мне выходить за Султанзаде Мехмед-пашу. Говорят, он серьезно болен.

– Что за глупость! Паша здоров! А главное, богат! Он потомок Михримах-султан, а ее богатства были неисчислимы. Ты будешь жить за счет него, а не за счет казны! А то мои незамужние сестры очень уж дорого мне обходятся! – Ибрагим расхохотался. Фатьма вспыхнула:

– Я не предмет для торга! Позволь мне самой выбрать мужа!

– Ты как со мной разговариваешь?! Я падишах! За кого хочу, за того и выдам! А за дерзость запру тебя в твоем дворце! Не смей больше показываться в Топкапы!

Фатьма смертельно побледнела. От любви к Исмаилу она потеряла всякую осторожность. Надо было действовать через мать, чтобы избавиться от очередного старика, которого навязывают ей в мужья.

– Повелитель, – Шекер Пара упала на колени. – Смиренная рабыня ждет, когда вы совершите обряд.

Султанша посмотрела на нее с благодарностью. Вмешательство было своевременным. Приступы бешенства, случавшиеся у Ибрагима все чаще, всем были известны. В гневе он был способен на все. Шекер Пара отметила, как побелели глаза у султана, а на лбу выступила испарина. Еще немного, и он ударил бы единокровную сестру! Султаншу!

– Ее благодари, – Ибрагим подошел и поднял Шекер Пара с колен. – Мне некогда заниматься твоими делами, Фатьма. Вы с валиде, похоже, в сговоре. Она наверняка уже подыскала тебе какого-нибудь пашу. Айше уже пристроена, теперь твоя очередь. А теперь подумайте о Султанзаде Мехмеде. Такова моя султанская воля.

– Никто в нашей огромной империи не выходит замуж чаще, чем твои сестры, – с досадой сказала Фатьма. – Дай же нам передышку. Хотя бы мне, молю тебя!

– Ступай, – поморщился Ибрагим. – Мне не до тебя.

Шекер Пара смиренно ждала, когда они останутся одни. Сегодня великий день. Она провела здесь ночь и собирается провести вторую. Этого давно уже никому не удавалось. Ибрагим смотрел на нее с любовью.

– Тебе понравились твои покои? – ласково спросил он.

– Это небольшая комнатка, но пока я одна, я этим вполне довольна.

– Я надеюсь, одна ты будешь недолго, – Ибрагим ласково провел по ее животу. Шекер Пара задержала его руку.

– Здесь ты и только ты. Навсегда. Сделай же так, чтобы и вера нас отныне объединяла.

Ибрагим был тронут, его глаза даже увлажнились. Шекер Пара знала, что и как надо сказать. Лесть – ее оружие. И хитрость. Они с братом ходят по лезвию ножа. Какой-то паж и без году неделя фаворитка. Век их недолог, если они не будут действовать. Она должна стать хасеки!

Ибрагим взял платок и накинул его на голову Шекер Пара, после чего они сели, и султан произнес слова обряда.

Шекер Пара, которая знала многие суры Корана наизусть, обладая великолепной памятью, повторяла их напевно, с легкой заминкой, делая вид, что все для нее внове. Она уже поняла: мужчина больше всего ценит женщину, для которой он открывает новый мир. Ибрагиму еще долго будет с ней интересно, уж она-то постарается. У него тоже есть амбиции, а не только ненасытная плоть…

– А теперь иди сюда, моя сладкая. Я скучал.

И султан нетерпеливо потянулся к ней губами. Шекер Пара закрыла глаза. Где там брат? Теперь от него зависит, обретет она абсолютную власть в этом огромном дворце или покинет его с позором…

… Исмаил едва успел. Отец и сестры уехали с наступлением темноты, а он в городе задержался. Он знал, что к дому отца кизляр-ага непременно приедет сам. Ему ведь надо узнать, почему убили гонца, и чутье главу черных евнухов не подвело. У любимого пажа повелителя, как и у его новой фаворитки, зеленые глаза. Цвет редкий, ресницы длинные, бархатные. Такой взгляд, то острый, как кинжал, то с поволокой, томный, зовущий, невозможно забыть. Только эти двое умеют так смотреть, словно затягивая в омут. Не семейное ли