Жизнь мальчишки - Роберт Рик МакКаммон Страница 33

— Из-за чего все эти крики? — спросил он. У него был акцент южанина, но чувствовалось, что это образованный человек. — У вас какие-то проблемы, мэр Своуп?

— Э-э-э, нет, Вернон… никаких проблем. Ведь так, Дик?

Казалось, мистер Моултри сейчас взорвется от злости и начнет брызгать слюной. Лицо его жены под серебристыми локонами стало бордовым, как свекла. Я услышал, как хихикнули Брэнлины, но кто-то шикнул на них, и они замолчали.

— По-моему, причин для споров нет, — сказал Вернон, продолжая улыбаться. — Вы же знаете, как папочка ненавидит проблемы.

— Сядьте, — сказал мэр Своуп чете Моултри, и те послушно опустились на стулья, чуть не обрушив их своими задами.

— Мне показалось, что в наших рядах наблюдается… как бы это сказать… некоторая разобщенность, — продолжал Вернон.

Я почувствовал, как смех щекочет мне горло, грозя вырваться наружу, но в этот момент отец схватил меня за руку и так сильно сжал, что я подавил смешок. Люди вокруг нас неловко ерзали на своих местах, особенно неуютно ощущали себя пожилые вдовы.

— Мэр Своуп, я могу подняться на сцену?

— Господи, помилуй нас, — прошептал отец, в то время как мама тряслась от охватившего ее беззвучного хохота.

— Думаю… что можешь, Вернон. Пожалуйста, если ты хочешь. Поднимайся.

Мэр Своуп сделал несколько шагов назад, унося за собой клубы табачного дыма.

Поднявшись на сцену, Вернон Такстер повернулся лицом к собранию. В электрическом свете его кожа казалась очень бледной. Он весь был бледным, с головы до пят.

Вернон Такстер стоял абсолютно нагой. На нем не было ни клочка одежды.

Все его хозяйство было выставлено на общее обозрение. Вернон обладал невероятной худобой — наверно, потому, что очень много ходил пешком. Я подумал, что подошвы его вечно босых ног наверняка твердые, как дубленая кожа. На его белой плоти блестели капли дождя, мокрые волосы свисали сосульками. Он был словно индийский религиозный мистик, сошедший с фотографии из журнала «Нэшнл джиографик». Хотя для индийца Вернон, конечно же, был слишком белокож, да и на мистика тоже походил мало. Вернон Такстер был просто-напросто законченным психом, стукнутым пыльным мешком из-за угла.

Само собой, появление на людях в чем мать родила являлось для Вернона вполне нормальным. Как только солнышко начинало пригревать, он только так и гулял. Зимой и поздней осенью он не любил выбираться из дома. Первое появление Вернона в теплые весенние денечки всегда вызывало оторопь, к июлю на него уже переставали обращать внимание, а в октябре куда более интересным казался листопад. Однако приход следующей весны неизменно сопровождался очередным появлением в общественном месте Вернона Такстера, блиставшего своей наготой.

Наверно, вас удивляет, почему шериф Эмори тут же не схватил Вернона за шкирку и не потащил в кутузку за нарушение общественной морали? Причина очень проста: Мурвуд Такстер, отец Вернона, являлся владельцем банка, молочной фермы «Зеленые луга» и компании по торговле городской недвижимостью. Чуть ли не все дома в Зефире были заложены через его банк. Мурвуд Такстер владел землей, на которой стоял кинотеатр «Лирик», как и той, где было выстроено здание администрации округа. В его собственности находился каждый булыжник на Мерчантс-стрит. Он был владельцем многочисленных лачуг Брутона, а его собственный особняк на двадцать восемь комнат высился на Темпл-стрит. Страх перед известным затворником Мурвудом Такстером, которому было уже за семьдесят, вынуждал шерифа Эмори закрывать глаза на свободно разгуливающего голым по улицам моего родного городка сорокалетнего Вернона. Такой порядок существовал всегда, сколько я себя помню.

Однажды мама рассказала мне, что когда-то Вернон был вполне нормальным человеком, но потом он написал книгу и укатил с ней в Нью-Йорк. Оттуда он вернулся через год уже совершенно свихнувшимся и принялся появляться всюду в чем мать родила.

— Леди и джентльмены, — начал Вернон Такстер, — а также, конечно, дети. — Вытянув перед собой свои хилые руки, он крепко ухватился за край кафедры. — Сложившаяся ситуация крайне серьезна.

— Мамочка, — неожиданно раздался визгливый голосок Демона, — у этого дядьки пиписька видна…

Рука с поросшими рыжими волосками костяшками пальцев поспешно зажала Демону рот. Я понял, что дом родителей Демона, по-видимому, тоже стоял на земле старого Такстера.

— Крайне серьезна, — повторил Вернон, не замечавший ничего, кроме звука собственного голоса. — Так вот, отец послал меня сюда, чтобы я передал присутствующим очень важное сообщение. Он сказал, что в это тяжелое время ожидает от жителей города проявления истинно братских и христианских чувств. Мистер Вандеркамп, сэр?

— Я слушаю тебя, Вернон, — отозвался старик.

— Прошу вас составить список имен тех, кто, чувствуя в себе силы и повинуясь душевному порыву, возьмет у вас лопаты и другие принадлежности, необходимые для помощи обитателям Брутона. Мой отец будет вам очень благодарен за это.

— Рад буду служить ему, — отозвался мистер Вандеркамп-старший. Он был богат, но не настолько, чтобы посметь отказать Мурвуду Такстеру.

— Огромное спасибо. Благодаря вашей услуге мой отец всегда сможет иметь под рукой список на случай роста процентных ставок, что всегда может случиться в наше неспокойное время. По мнению отца, люди, которые всегда готовы прийти на помощь своим соседям, заслуживают особого поощрения.

Вернон улыбнулся и окинул взглядом аудиторию:

— Кто-нибудь желает что-то сказать?

Никто не пожелал ничего сказать. Довольно сложно вести о чем-то разговор с голым человеком. Его можно, конечно, спросить, почему на нем нет одежды, но в зале не нашлось никого, кто решился бы затронуть эту опасную тему.

— В таком случае, я думаю, цели нашей миссии для всех ясны, — заключил Вернон свое выступление. — Желаю удачи.

Поблагодарив мэра Своупа за предоставленное ему слово, Вернон спустился и покинул зал тем же путем, каким и пришел. Море снова расступилось перед ним и сомкнулось за его спиной.

Минуту-другую все сидели молча, по-видимому ожидая, пока Вернон Такстер покинет зону слышимости. Потом один из присутствующих рассмеялся, его смех подхватил кто-то еще, а затем Демон начала хохотать во все горло и прыгать на месте. Однако на весельчаков зашикали, чтобы они заткнулись. Несколько минут зал напоминал некое веселое подобие ада.

— Спокойствие! Прошу всех успокоиться! — кричал мэр Своуп.

Шефу пожарных Марчетту этого показалось мало, и, вскочив с места, он заревел, как сирена, призывая к тишине.

— Это шантаж, черт возьми! — закричал мистер Моултри. — Никак по-другому эту ерунду не назовешь!

Несколько человек его поддержали, но остальные, в том числе мой отец, крикнули Моултри, чтобы тот замолчал и дал возможность высказаться шефу пожарной команды.

Вот так все и уладилось: Марчетт объявил, что те, кто желает работать, должны