Комната для трех девушек - Анна Васильевна Дубчак Страница 33

– И где именно они живут?

– А вы их что, знаете?

– Да откуда?! – покраснела, понимая, что почти прокололась, Женя. – Просто меня всегда занимали такие вот истории… Может, они что знают про этого Горевого?

– Да? А ведь и правда! А если Горевой этот поехал за девчонками и они его видели? Жаль, что я номер машины, в которой он сам ехал, не заприметила. Может, его водитель машины и убил? Но вот только за что? Какой смысл? Горевой – с него же нечего взять! Думаю, он последние деньги здесь и потратил. Может, поссорился с водителем, не знаю… Но, с другой стороны, если бы я назвала этих девчонок следователю, у них могли бы быть неприятности. Нет-нет, они девчонки нормальные, это вам не Лика с Галкой.

– А где нашли Горевого? Далеко отсюда?

– Далековато, в лесу, неподалеку от железной дороги.

– А знакомые ваши, Татьяна и Варвара, где живут?

– Кстати! Они там и живут, возле железной дороги, в бараке. Там два барака, а раньше было три, один уже расселили, всем по квартире дали, а два еще ждут своей очереди.

– Так… Бараки… У меня в одном из них знакомая жила, может, слышали, Антонина?

– Нет, я там никого не знаю, разве что Танюху с Варей. Просто моя сестра на хлебокомбинате вместе с Татьяной работает, мы как-то пересекались… Вместе как-то Новый год встречали, вот откуда я их знаю. Уф… Что-то я разболталась. Слушай, ты в столовую-то иди, покушай, а к часу возвращайся на обед. У нас дешево и вкусно. А вечерком мы с тобой выпьем коньячку, и ты расскажешь мне, что у тебя за беда с мужем. Хотя история-то знакомая, и я всем теперь один совет даю – разводитесь вы, к чертям собачьим, со своими мужиками, да и живите спокойно.

После завтрака Женя поехала на хлебокомбинат. По дороге нашла телефон отдела кадров, сказала, что хотела бы поговорить относительно работы и прошла через проходную легко, поскольку ей был уже заказан пропуск.

Но в сам отдел кадров она, конечно, не пошла, расспрашивала всех, кто попадался на пути, где она может найти Татьяну Прошанову. На нее все смотрели странно, но все равно подсказали, где ее найти. Татьяна работала упаковщицей, и Женя, поначалу петляя по коридорам, где располагались кабинеты руководства, бухгалтерии и отдела кадров, нашла все-таки дверь, ведущую в коридор, откуда уже, спустившись, попала в цех, где работала Прошанова. Какой же там был аромат свежевыпеченного хлеба! Конечно, хлебом пахло повсюду, даже на лестницах, но здесь, в жарком помещении, он был особенно ярок. Женщины в белых костюмах и белых колпаках проворно упаковывали хлеба и батоны, их работа была монотонной и тяжелой. Должно быть, подумала Женя, когда они ложатся спать, им время от времени снится этот конвейер, эти горы хлеба и булок.

– Тань, к тебе! – крикнула одна упаковщица, и к Жене, скромно стоящей у дверей, подошла высокая, крупная, молодая и румяная женщина. Она была такая розовая и вкусно пахнущая, словно и ее только что испекли.

– Слушаю вас, – сказала она, всматриваясь в лицо Жени, словно пытаясь понять, знакомы ли они.

– Мне надо с вами поговорить, – ответила Женя. – Вы можете отпроситься ненадолго?

– У меня перерыв через пятнадцать минут, – сказала та. – Подождете?

– Да, конечно.

20

13 августа 2021 г

Фраза «Теперь у меня руки развязаны» воспринималась сейчас им как издевка. Как упрек, как насмешка над его непрофессионализмом и элементарной тупостью.

Почему он медлил, когда понял, что в комнате сестры каждый год проводили своеобразный и только им известный ритуал, и не вызвал полицию? Почему бездействовал? Да уж лучше бы их обвинили во всех смертных грехах, только бы они оставались живы. А теперь его, пожалуй, еще отстранят от расследования. Хотя Вероника же не была ему женой, а то, что у него была невеста, мало кто знал.

Во всяком случае пока он мог действовать, что-то предпринимать. Надо было искать того, кто их убил. Убил жестоко, выпустив в них несколько пуль, оставил их живыми умирать, истекая кровью.

За что их могли убить? Вероятно, за то, что им была известна какая-то тайна. И корни этой тайны уходили в далекое прошлое, когда сестры были еще девчонками.

Итак, чем располагало следствие на сегодняшний день?

Практически ничем. И его долг, как следователя, докопаться до истины, но для этого ему нужно каким-то образом связать убийство Горевого с убийством сестер Супониных. Причем связать официально. Но как это сделать?

Он позвонил Антонине и попросил ее приехать в Следственный комитет, объяснил ей, что она должна сделать, чтобы в барак приехала следственная группа. Перепуганная женщина, выяснив для себя, чем для нее лично может грозить написанное ею заявление, в котором говорилось бы о том, что в сданной ею комнате такого-то числа была обнаружена кровь, наконец согласилась помочь следствию. Она плакала, узнав о смерти сестер.

– Я чувствовала, чувствовала, что там произошло что-то страшное… В лесу нашли труп мужчины, весь Подольск об этом говорит. Причем труп нашли неподалеку от моего дома. Получается, что его могли убить в моей комнате?

Ребров и рад был бы ее успокоить, но он и сам находился в жутком состоянии. Он, крепкий парень, вдруг осознал, что весь тот преступный ад, с которым ему приходилось сталкиваться по службе, теперь коснулся непосредственно его самого – погибла его невеста и ее сестра. В это невозможно было поверить, это никак не осознавалось, он не мог принять это до того самого момента, пока сам не выехал на место, где были найдены тела сестер.

Да, это были они, Вероника и Катя. Одеты они были, в отличие от того случая, когда их нашли на пустыре в костюмах прошлого века, вполне современно, в джинсах, майках, курточках.

Застрелили их на обочине дороги, где остались следы крови и были найдены шесть гильз от пистолета, а потом отволокли подальше, уложили тела в густую траву. И кто знает, если бы фермер Потапов, который собирал лекарственные травы, не появился на этой поляне, неизвестно, когда бы обнаружили тела.

Но все случилось так, как случилось. Их нашли, и Ребров, глядя на мертвые лица девчонок, почувствовал, как земля качается под его ногами и как его самого трясет. А еще его тошнило. Потом разболелась голова. Да так сильно, что он от боли чуть ли не рычал.

Пока Антонина писала заявление, в кабинет заглянул следователь Воропаев, тот самый следователь, что занимался убийством Горевого.

– Спасибо, Василий Геннадьевич,