Джон Харвуд - Тайна замка Роксфорд-Холл Страница 34

Пока я стояла так, решая, идти мне дальше или повернуть назад, на гребне холма передо мной появилась фигура всадника, направлявшегося куда-то влево от меня. Он остановился, будто осматривая открывшуюся перед ним панораму, потом повернул коня и, сильно меня встревожив, направился прямо в мою сторону. Не зная, что предпринять, я стояла недвижимо, с колотящимся в груди сердцем, а конь все приближался, пока наконец я не разглядела, что фигура в седле — высокий мужчина с черной бородкой, а затем — что это не кто иной, как Магнус Роксфорд.

— Я подумал, что узнал вас, мисс Анвин. Это место слишком пустынно для одиноких прогулок, — произнес он, подъезжая и останавливаясь в нескольких шагах от меня. Он был одет как сельский сквайр, собравшийся на охоту, — короткая черная куртка для верховой езды, широкий белый галстук, красновато-коричневые бриджи и начищенные сапоги.

— Мне хотелось побыть одной, — сказала я и тут же пожалела о своих словах: они прозвучали слишком откровенно.

— Тогда простите, что нарушил ваше уединение, — сказал он, улыбаясь мне с седла, но не делая ни малейшего движения, чтобы повернуть коня.

У меня снова возникло неприятное ощущение, что мои мысли лежат перед ним как на ладони.

— Я не это имела в виду, сэр, только… — Я не знала, что еще сказать.

— Тогда, если я вам не мешаю, вы позволите мне вас сопровождать?

— Благодарю вас, сэр, но я сегодня уже довольно далеко зашла. Мне пора возвращаться в Чалфорд, а это уведет вас далеко в сторону от вашего пути.

— Никоим образом, мисс Анвин: я буду счастлив, если вы мне позволите, а мой конь обрадуется возможности отдохнуть.

Он хочет расспросить меня о моей «подруге», подумала я. Слова вежливого отказа уже вертелись у меня на языке, когда я сообразила, что мне ведь нужно попросить его не говорить о моей помолвке, так что я согласилась. Он сразу же спешился и пошел рядом со мной, ведя коня в поводу. Я почувствовала облегчение оттого, что он не настаивал, чтобы я опиралась на его руку.

Поначалу мы — или, скорее, он — вели легкий разговор о том о сем, а я тем временем собиралась с духом, чтобы — ради Джорджа и Ады — обратиться к нему со своей просьбой. Он только что ездил в Холл, сказал он мне, чтобы посмотреть, что можно там сделать: заключение о кончине его дяди Корнелиуса вот-вот будет вынесено, хотя пройдет еще много месяцев, прежде чем суд официально утвердит завещание. Я вспомнила, как он говорил, что Холл был бы идеальным местом для его эксперимента с ясновидением, и это еще больше лишило меня храбрости. Однако, несмотря на мое смущение, мне пришло в голову, что такой случай, как сейчас, может больше никогда не повториться. Он рассказывал нам об огромных возможностях месмеризма в излечении нервных болезней; он догадался — я была уверена в этом, — что я говорила о себе самой, так почему же не спросить у него, не знает ли он какого-либо лечения, которое могло бы избавить меня от новых посещений? Эта мысль все больше занимала меня, и мои ответы становились все более и более рассеянными, так что было совершенно естественно, когда он спросил, не встревожена ли я чем-нибудь.

Нерешительно, мучась дурными предчувствиями, я рассказала ему о моих посещениях, начиная с хождений во сне и падения с лестницы до момента узнавания в гостиной неделю тому назад. Он слушал очень внимательно, мне даже показалось — с восхищением, задавая очень мало вопросов, пока я не закончила свой рассказ.

— Я надеюсь, вы понимаете, сэр, — сказала я в заключение, — что это… этот недуг глубочайшим образом меня тревожит. Вы упомянули, когда обедали у нас, возможное повреждение мозга — лезию мозга, — которое со временем само собой излечится, но, если существует какое-то быстродействующее средство от этих посещений, я была бы вам очень признательна, если бы могла о нем услышать. У меня очень мало денег, и, скорее всего, я не могла бы заплатить за лечение, но мне было бы легче, если бы я хотя бы знала…

— Моя дорогая мисс Анвин, — прервал он меня чуть ли не обиженным тоном, — позвольте мне заверить вас, что мои профессиональные знания — в полном вашем распоряжении. Помимо всех иных соображений, ваш случай с точки зрения моего опыта совершенно уникален, и помочь вам любым доступным мне способом для меня и честь, и привилегия.

Однако позвольте мне признаться, что, если бы вы не решили так твердо избавиться от ваших — как вы их называете — посещений, мне было бы чрезвычайно интересно посмотреть, что за этим последует. В позапрошлый вечер я говорил о травме мозга, а затем о ясновидении; сегодня, слушая ваш гораздо более полный рассказ, я более чем когда-либо убеждаюсь, что эти два явления вовсе не обязательно несовместимы. Разумеется, нам до сих пор наверняка неизвестно, существует ли ясновидение, — эти водные пространства еще не нанесены на карту, — но не волнуйтесь, мисс Анвин, я сделаю все, что в моих силах, чтобы эти посещения не повторялись. Месмерическое внушение, как мне думается, самый многообещающий путь, хотя мне нужно будет подумать, что именно следует внушить… Я еще несколько дней пробуду у мистера Монтегю; если вам угодно, я мог бы навестить вас в пасторском доме… Впрочем, нет, я настаиваю, с единственной оговоркой: позволите ли вы мне попытаться лечить вас, зная, что я не могу абсолютно гарантировать, что лечение будет успешным?

Он отмахнулся от всех моих возражений по поводу нежелания причинять ему излишние неудобства или отнимать у него время и заверил меня, что все это будет храниться в строжайшей тайне между нами; именно он предложил, чтобы я — если я не хочу беспокоить Аду и Джорджа состоянием моего здоровья — сказала им, что лечение должно избавить меня от головных болей. Разговор закончился моим согласием на то, чтобы он приехал в пасторский дом в три часа пополудни послезавтра.

— Я хотела бы попросить вас еще об одной любезности, сэр, — сказала я. — По… по разным причинам мне думается, что было бы лучше, если бы мы с мистером Рейвенскрофтом не объявляли о своей помолвке до тех пор, пока моя сестра Софи не выйдет замуж, а это должно произойти в ноябре. Поэтому я была бы очень благодарна, если бы эта новость осталась здесь, в пределах нашего небольшого круга…

— Ну разумеется, мисс Анвин, — ответил он, — и, если вы желаете, я упомяну о вашей просьбе мистеру Монтегю. А теперь, когда уже виден храм Святой Марии, я не стану более нарушать ваше уединение. До пятницы, мисс Анвин, и мои самые лучшие пожелания мистеру и миссис Вудворд. — Еще раз отмахнувшись от моих благодарностей, он ловко вскочил в седло, пришпорил коня и поскакал к дороге на Олдебург.

Я ожидала, что он проводит меня до самого пасторского дома, и почувствовала облегчение оттого, что мне не придется сразу объяснять его присутствие. И все же его неожиданное прощание оставило у меня такое чувство, будто в нашей встрече было что-то неясное, тайное. И только когда он почти скрылся из виду, я сообразила, что он никак не мог узнать меня на том расстоянии.

В пятницу, ровно в три часа пополудни, доктор Роксфорд появился в пасторском доме, на этот раз — в темном костюме, в высоком воротничке и в цилиндре. Ожидая его визита, я провела много времени в сожалениях о том, что поддалась порыву довериться ему; Ада несколько раз спрашивала меня, уверена ли я, что мое недомогание не вернулось, и упрекала за безрассудство, за то, что я отважилась зайти так далеко на болота одна. Мне было не по душе держать что-либо в тайне от нее, тем более чувство, что я предала Эдуарда, открыв доктору Роксфорду больше, чем захотела открыть ему; а настояние доктора Роксфорда на том, что он будет лечить меня как друга, а не как пациентку, вызывало во мне ощущение еще большей неловкости. Но пути назад не было; оставалось лишь надеяться, что лечение окажется эффективным.

Хетти провела его в малую гостиную, где я предпочла его ожидать; Ада тактично оставалась наверху, сказав, что присоединится ко мне, когда консультация окончится. Однако, когда дверь за Хетти закрылась, я почувствовала себя так неловко, что меня охватило неудержимое желание броситься наверх, признаться во всем и попросить Аду посидеть со мной во время лечения.

— А теперь, мисс Анвин, — произнес доктор Роксфорд словно в ответ на мои мысли, — я хочу заверить вас, что вам совершенно нечего бояться. Самое худшее, что может произойти, — то, что мое лечение не поможет, в каковом случае вам не станет хуже, чем до него. Все, что вам необходимо, — это позволить мне месмеризировать вас. И тогда, по сути, я просто научу ваш мозг отвергать все внечувственные данные, которые могут быть ему представлены в состоянии бодрствования, причем несущественно, из какого источника. Вы не будете сознавать мои инструкции ни во время транса, ни когда очнетесь от него. Может случиться, что понадобится повторить лечение несколько раз, прежде чем оно даст желаемый эффект, но принцип его совершенно прост и понятен. Есть лишь одно вероятное препятствие, — продолжал он. — Чтобы лечение было успешным, вы должны полностью довериться мне, иначе ваш мозг будет невосприимчив к месмерическому внушению. Поэтому, если у вас имеются какие-либо сомнения о том, следует ли вам отдать себя полностью в мои руки, прошу вас сказать мне об этом сразу же.