Франк Тилье - Медовый траур Страница 34

Истерзанная пытками, поруганная, многократно безжалостно изнасилованная… Во мне нарастала ненависть, а вместе с ней нарастала ярость, нарастало желание самому убивать, и справиться со всем этим было очень трудно. Я глубоко вздохнул, прикрыл глаза и стал рассуждать:

– Наручники лежали в трех углах отсека… Отец, мать, Мария… Убийца хотел, чтобы родители видели, что он делает с ней… но не напрямую… Вот для этого он повесил занавеску и… приделал зеркало к потолку…

Леклерк снова врезал кулаком по поручню:

– Стыдно ему, или он чувствует себя ущемленным… эта сволочь не в состоянии взять на себя ответственность за свои поступки! – Чуть успокоившись, по крайней мере с виду, он продолжил: – Труполог утверждает, что, судя по поверхностному осмотру, убийца не перерезал ни одного жизненно важного сосуда и ни одна рана сама по себе не была смертельной. Явно хотел, чтобы девушка промучилась как можно дольше. Она умерла оттого, что при повышении температуры в отсеке открылись кровотечения сразу из многих порезов.

У меня все сильнее стучало в висках, голова гудела.

– Надо… проанализировать рисунки… Понять… почему… почему… Я… я сейчас поеду домой… посплю… несколько часов… Да, несколько часов… а то… в глазах все расплывается…

Я уже спускался в лодку, когда из кабины пулей вылетел Усин Курбевуа и, перегнувшись через поручни, показал на бабочек, которые из последних сил бились о корпус, одержимые намерением пробить стальной щит.

– До меня дошло! – вопил энтомолог, размахивая руками. – Посмотрите, посмотрите на них!

Леклерк в свою очередь тоже наклонился.

– И что? – равнодушно спросил он.

– А то, что в трюме-то мы ни одной не нашли! Комаров – да, и даже остатки муравейника я видел, но бабочек – ни одной! И что тогда понадобилось здесь всем этим самцам? Зачем они сюда летели?

И верно… Озадаченный, я вернулся на палубу. Усин прав: с тех пор как мы с Дель Пьеро здесь появились, сфинксы не сдвинулись ни на миллиметр…

Леклерк ткнул пальцем в Санчеса и приказал:

– Поло, а ну-ка излови одну из них!

Инспектор, балансируя на одном из боковых баллонов надувной лодки, очень ловко поймал бабочку. Правда, при этом Санчес довольно серьезно повредил ей правое крыло, и она отчаянно запищала.

– Еще надо? – спросил инспектор, протягивая нам свою перепуганную пленницу.

– Должно хватить одной, но на всякий случай побудьте в лодке, – ответил Курбевуа, ухватив за брюшко орущее насекомое. – Так… Сейчас мы поможем этой дурище сориентироваться…

Энтомолог кинулся внутрь и выпустил бабочку, та, слегка покачиваясь, развернула свою «мертвую голову» в сторону трюма и скрылась в первом отсеке.

– Дайте дорогу этой твари! – взревел Леклерк.

В лучах мощных фонарей высветился алтарь резни с его цепями, выключенными кондиционерами, занавеской и зеркалом. Ван де Вельд, поставив рядом с телом чемоданчик, продолжал свои печальные исследования, требуя от фотографа крупных планов каждой раны. Позади него вооруженные химреактивами криминалисты в латексных перчатках делали явным невидимое. Люминол – соединение, вступающее во взаимодействие с железом красных кровяных шариков, – превращает всякий след крови, даже самый затертый, в большое светящееся пятно, и благодаря ему такие следы уже нашли на стенках, рядом с царапинами от ногтей, на застежках и звеньях цепей, на полу. А цианоакрилат помог выявить кучу отпечатков пальцев. Скоро эти папиллярные узоры – линии, островки, завитки – скормят компьютерам, чтобы сравнить их с тысячами других.

Пьяная от вожделения бабочка, не обращая ни малейшего внимания на эти безрадостные занятия, неслась к следующему отсеку, где тоже было светло – от вспышек: фотограф снимал с разных точек рисунки углем, другие наши коллеги раскладывали мелкие предметы, будущие вещественные доказательства, – ручки, ластики, ножницы – по специальным пакетикам, снабжали их номерами и опечатывали. Упаковывали смерть.

Бабочка внезапно изменила направление полета. Мелькнув в свете галогеновой лампы, она спикировала прямо на стол. Здесь, на обнаженном торсе женщины, умирающей среди исполинских бушующих волн, и завершились любовные странствия «мертвой головы».

Она опустилась на репродукцию «Потопа»… Шуршали по бумаге крохотные лапки, поворачивались туда-сюда, словно радары, длинные, загнутые на концах усики… Должно быть, в глубине своего одноклеточного мозга бабочка пыталась понять, что она здесь делает.

– Черт! Что это значит? – рявкнул Леклерк. – Ноев ковчег…

– Должно быть, эта репродукция сплошь покрыта феромонами… Лампу! Ультрафиолетовую лампу! – щелкая пальцами, потребовал Курбевуа.

– Сейчас принесу! – вызвался кто-то.

К нам присоединилась Дель Пьеро, склонилась над картиной:

– Где-то я видела подлинник… – Видно было, что она пытается вспомнить.

А я, натянув резиновые перчатки, взял в руки лежавшую рядом с репродукцией старую Библию в заплесневелом переплете. В ней оказалась закладка, и потому она сразу открылась на нужной странице. Книга Бытия…

– Вы видели его в Лувре, – ответил я комиссарше, ведя пальцем по строчкам. – Это репродукция «Всемирного потопа» Теодора Жерико…[25] О господи… Послушайте, что он подчеркнул!

«И сказал Господь Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным предо Мною в роде сем; и всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского…

…И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди; все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло».

Я закрыл книгу, сжал губы.

– Он последователен в своем бреде, – подойдя поближе, сказал Леклерк. – Но при чем здесь эти бабочки?

– Гонцы… Думаю, он использует их как проводников… Им указывает дорогу феромон, а они в свою очередь указывают дорогу нам… Убийца хотел привести нас к этому изображению потопа.

– Хочешь сказать, он с самого начала рассчитывал рано или поздно заманить нас сюда?

– Возможно. И может быть, мы появились здесь раньше, чем он рассчитывал… Он не успел все… убрать…

– Полнейший бред! – пожал плечами окружной комиссар.

Принесли ультрафиолетовую лампу, и Усин Курбевуа приблизил ее к репродукции. Мы, все четверо, наклонились над столом, касаясь друг друга плечами.

Направленный свет. В нем стали видны неразличимые прежде белесые волоконца. Волоконца образовывали буквы, буквы складывались в слова. Невидимые чернила, испускающие в воздух феромон…

– Господи боже! – Леклерк прижал кулак ко рту.

Дель Пьеро закусила губу, у меня окаменела челюсть, будто схваченная внезапным морозом.

Эта нечисть нанесла нам еще один удар. На каждом квадратном сантиметре репродукции убийца написал имена и первые буквы фамилий. Обозначения людей теснились на листе, едва не налезая одно на другое.

Фредерик Т… Жанна П… Одетта Ф… Мишель О… Женщины, мужчины, может быть, и дети…

А вот здесь подряд – Рене М… Ги М… Дамьен М… Фабьен М… – целая семья?

Список. В репродукции спрятан список жертв! Я словно бы увидел воочию, как эти яростные, исходящие злобной пеной волны, выплескиваясь из картины, поглощают живых людей. Я вспомнил чаны, в которых не осталось насекомых. Смертоносная машина приведена в действие, убийца, способный на самые чудовищные злодеяния, занес исполинскую руку…

Леклерк посмотрел на эти невероятные надписи, на яростные водовороты и закрыл ладонями лицо.

– Это только начало… – пробормотал он… – Это только начало…

– Я сосчитал… – выдохнул Курбевуа. – Пятьдесят два… Там пятьдесят два человека…

Имена плясали у нас перед глазами, эти призраки людей, взывающих о помощи, так близко и так далеко от нас. Леклерк в бессильной и мучительной ярости обрушил кулаки на стол. Дель Пьеро обратилась к энтомологу:

– Мы находим насекомых поблизости от каждой из жертв. И раньше в обоих случаях – в исповедальне и на складе оборудования для дайвинга – присутствовал феромон. Скажите, а там вы нигде не заметили ни текстов, ни скрытых имен?

Курбевуа покачал головой:

– И криминалисты из научной полиции просмотрели каждый сантиметр в ультрафиолетовых лучах, и сам я искал… Нет, никаких надписей там не было. Мне очень жаль…

– Черт! Зачем на месте преступления эти блядские сфинксы? Если убийца использует их для того, чтобы навести нас на скрытый след, тогда почему мы там ничего не нашли? Мне кажется, мы что-то проглядели, прошли мимо. Но мимо чего? – почти простонала Дель Пьеро.

Я выпрямился. Голова у меня была одновременно тяжелая и пустая.

– Поеду домой… Ничего уже не соображаю… Держите меня… в курсе, если появится что-то новое…

– Ты что, собираешься нас бросить? – заорал Леклерк. – Сейчас? Когда у нас на руках пятьдесят две возможных жертвы?