Галина Романова - Блудница поневоле Страница 34

Виктор, который освободил ее из «обезьянника», кратко пересказал, как ему удалось вызволить ее. По всему было видно, что парни в милиции ошиблись и за ней должен был приехать кто-то еще. Но вот кто?..

Милочка беспокойно заерзала на стуле.

Либо это Максим, что маловероятно. Либо — ее враги.

В первое ей особенно хотелось верить, но умом она понимала, что вряд ли он имеет такие связи в милиции. А вот второе… Те ребята имели очень длинные руки. Сидя у постели раненого возлюбленного и слушая его горячечный бред, она понемногу начала понимать, откуда эти самые руки «произрастают».

Но вот как войти в эту колею так, чтобы выжить?

Этот вопрос не давал ей покоя. Виктор просил ее не лезть в это дело. Просил пересидеть, переждать, полагаясь на случай. Будучи по натуре человеком осторожным, он ужаснулся, узнав о ее злоключениях. И это с тем, что она посвятила его лишь в малую их часть.

Но Милочка думала иначе. Она знала, что пересидеть и переждать не удастся. Не тому ли подтверждение недавнее ее задержание на дороге? А ведь она отсутствовала в городе почти месяц…

Хорошо, что она все же решилась тогда… Отдала Виктору тот конверт . Мало ли что с ней будет.

Ополоснув чашку, Милочка сунула ее в сушку и, утерев руки, взяла в руки телефонную трубку.

Домашний номер Иннокентия не отвечал, и через десять гудков включился автоответчик. Сложив губки розочкой, Милочка несколько мгновений раздумывала, а затем, решительно поднявшись, стала одеваться…

Лехи на месте не оказалось. Его сменщик, смерив Милочку оценивающим взглядом, приторно ухмыльнулся и пробормотал:

— А я его не заменю?

— Нет, — резко бросила она и переспросила. — Так где он?

— Нету, — развел он руками. — Рассчитался и уехал куда-то. Говорил, что к себе на родину, а где это, я не знаю.

Она развернулась и ушла прочь, на ходу соображая — что может крыться за этим самым увольнением. Но домашняя хозяйка, где Леха квартировал и чей адрес назвал ей его сменщик, убежденно заявила:

— Домой поехал. Сказал — навсегда.

— Адреса не оставил?

— Нет, — хозяйка пожевала губами. — Да и ни к чему мне это! У меня квартиранты меняются часто: сегодня один, через месяц другой…

Как ни была скупа информация, Милочку она порадовала — Леха был жив. А бежал он, скорее всего, из опасения за свою жизнь. Ну что же, это и к лучшему…

Милочка села за руль и вновь поехала за город.

Дачный поселок встретил ее полнейшим безмолвием. Что было и неудивительно — стоял конец октября. Аккуратно объезжая колдобины, чтобы, не дай бог, не завязнуть по самые двери, Милочка свернула в знакомый проулок и вскоре затормозила у домика сторожа.

Два окна — те, что выходили на дорогу, были ярко освещены. Встав под ними, она поднялась на носочки и попыталась что-нибудь рассмотреть в щель между ситцевыми занавесками в мелкий цветочек.

Палыч сидел за столом в обществе неизменной поллитровки и трясущимися руками пытался очистить вареное яйцо. Видимо, оно было сильно горячим, да к тому же имело неподходящую форму, потому как Палыч его то и дело ронял. Усмехнувшись его стариковской неловкости, Милочка решительно двинулась к крыльцу.

— Здорово, Палыч, — выдохнула она, переступив порог сторожки. — Как дела?

Вздрогнув от неожиданности, Палыч поднял глаза и, подслеповато щурясь, уставился на нее с открытым ртом.

— Ты рот-то закрой, — посоветовала она ему, седлая стул у стола. — Это я! Живая и здоровая!

— Ох, Милушка! И правда, живая, — лицо его странно сморщилось, и он отчаянно заморгал. — А я уж и не чаял свидеться… Ведь я тебя предупреждал!

— Да ладно тебе, Палыч! Ты лучше расскажи о новостях. Кстати, машина моя где?

— О ней не беспокойся. Мы ее с Веркиным сыном, Пашкой, отогнали на городскую стоянку, ту, что у райбольницы. У нее там свояк работает, так что все в целости будет.

— Спасибо тебе, — Милочка с благодарностью взглянула на старика и только тут заметила, что тот сильно сдал за последний месяц. — Ты как чувствуешь-то себя?

— Ничего в общем, правда, голова побаливает частенько. — Палыч прошаркал к шкафу и, достав оттуда рюмку, поставил ее на стол со словами: — Давай, Милушка, выпьем за тебя. Уж, право, не чаял, что свидимся…

Они выпили и закусили. К вареным яйцам Палыч достал тройку помидоров и, нарезав их крупными кусками, обильно посыпал солью. Четыре кусочка хлеба довершали угощение.

— Слабоват я стал, — словно извиняясь, пробормотал он. — У плиты стоять невмоготу. Видимо, сильнехонько головушке моей досталось…

— Я вот что хочу тебя спросить, — не дослушав, перебила его Милочка. — Тебя никто не беспокоил после того?.. Ну, как меня похитили…

— Нет. — Он отрицательно мотнул головой на морщинистой шее. — Никто. Я-то поначалу удивился. Думал, что и за мной придут…

— А почему поначалу? Потом что, все стало ясно?

Милочка достала с полки оставленную ею в прежний визит пачку сигарет и, прикурив, с удовольствием затянулась.

— Да, — Палыч опять потянулся к бутылке. — По голове-то меня тюкнули не твои братки, а кое-кто другой…

— Кто же?

— Ээ-эх, Милушка! В людях зла, знаешь, сколько. — Он выпил, крякнул, как полагается, и, нюхнув хлебную горбушку, продолжил: — Я по лету ворюгу тут одного поймал. Караулил его с месяц, а то и того больше. Ну спасу от него не было. Воровал все подряд: от лопат с лейками до огурцов с капустой. Дачники, понятное дело, ко мне с претензиями. Ты, говорят, сторож — тебе и отвечать! А я человек честный! Вот и укараулил его, как положено. Сдал в милицию. А они что? Два раза ему по пятнадцать суток впаяли и отпустили.

— И ты думаешь, что это он?

— Думаю — он, — утвердительно кивнул Палыч и взял в руки помидор. — Его Верка днем того дня видала. Пьяный шлялся по поселку и все орал, что до меня доберется! Он! Больше некому…

— Странно все это, — тяжело вздохнула Милочка, принимаясь за помидоры. — Вкусные. Твой урожай?

— Нет, Верка дала, «Ракета» называются… Давай еще по маленькой, да на боковую, — он разлил остатки водки по стаканам. — Давай опять за тебя…

— Подожди, Палыч. А может быть, это совпадение? Хотя те ребята никогда так дело не оставят, всегда доводят до конца…

Рассуждая вслух, Милочка походя опрокинула рюмку и, подхватив захмелевшего Палыча под мышки, уложила на диван. Сама же принялась убирать со стола.

К тому времени, когда все было тщательно вымыто и высушено полотенцем, Палыч спал мертвым сном. Попытавшись растолкать его, чтобы задать еще пару-тройку вопросов, Милочка поняла всю бессмысленность своей затеи. Палыч открывал мутные глаза, невидящим взглядом обводил комнату и с блаженной улыбкой вновь опрокидывался на подушку. В замешательстве постояв над ним несколько минут, она решительно направилась к выходу. Отогнав машину за сторожку, Милочка взяла свою сумочку, вскинула ее на плечо и самым быстрым шагом, на какой была способна, двинулась по направлению к даче Иннокентия.

Первый этаж его дома был погружен в темноту, зато окна спальни приветливо светились. Потоптавшись у порога, она достала из сумочки связку ключей и, отыскав нужный, вставила его в замочную скважину. Дверь открылась бесшумно, впуская ее в темный прохладный холл. Опасливо озираясь, Милочка двинулась к лестнице. Как она ни остерегалась, упрямое дерево предательски поскрипывало под ее осторожными шагами.

Потратив чуть больше положенного времени на подъем, Милочка остановилась перед дверью спальни и, потянув за ручку, переступила порог. Комната была пуста. Если Иннокентий и был здесь, о чем свидетельствовало откинутое одеяло на постели и полупустой бокал с соком на прикроватном столике, то сейчас он напрочь отсутствовал.

— Кеша, — тихонько позвала она, внимательно оглядывая комнату. — Ты здесь?

Тишина в ответ могла оглушить кого угодно. На онемевших враз ногах Милочка двинулась по комнате, подмечая каждую мелочь.

Определенно Иннокентий здесь был. Очки с распахнутыми дужками лежали поверх его любимого журнала для мужчин. Тапочки, его любимые мохнатые тапочки, предмет ее всегдашних издевательств — отсутствовали. Да и вряд ли кто-нибудь, кроме него, любил морковный с мякотью сок, недопитый стакан из-под которого она внимательно обнюхала.

— Иннокентий! — уже более громко позвала Милочка и, не дождавшись ответа, вышла из спальни.

Спускаясь по лестнице, она не переставала время от времени звать хозяина. Но тот упорно отмалчивался. Теряясь в догадках, она щелкнула выключателем на стене гостиной и едва не завизжала от неожиданности.

Прямо против входа в большом кожаном кресле сидел мужчина и смотрел на нее в упор исподлобья.

— Кого ищем? — глухо спросил он и кивком головы указал ей на кресло напротив. — Садись…