Анна и Сергей Литвиновы - Ревность волхвов Страница 34

– Пожалуйста.

– И полиции расскажу – тоже.

Тут Горелов разразился громчайшим, витиеватым матом. Из его тирады следовало, что Саня – проклятый шантажист. Впрочем, голос Петра, обвиняющего моего друга, звучал тоскливо.

Я интуитивно понял, что мне пора куда-нибудь сховаться, и резко остановился, сделав вид, что разглядываю ледяную скульптуру. На меня налетела идущая сзади компания, обтекла и заслонила от спорящих. Однако я заметил, как Петр отрывается от моего друга и резко перебегает заснеженную улицу. Саня останавливается, смотрит ему вслед и задумчиво закуривает.

Чтобы он меня не засек, я быстро развернулся и пошел в обратную сторону.

Мысли метались в моей голове. Значит, Саня видел, как Горелов выходил из нашего коттеджа примерно в то время, когда там произошло преступление… И теперь он требует с него денег за молчание… А тот не хочет платить… Неужели убийца – Петр?.. Неужели это он зарезал своего партнера?.. Все, кажется, сходится, и все против него: и Женя на ушко мне шепнула, что супруг тайком ходил куда-то, когда они устроили сиесту… А Санька и вовсе, оказывается, видел, как тот тайно выходил из коттеджа, где совершилось убийство… Неужели убийца – и правда Горелов?.. Или… Или – мелькнула у меня мысль – Женя при помощи моего Сани устроили против него заговор?..

К тому же… Есть ведь еще и девушка… Та, что пыталась заказать беднягу Вадима браткам… У гоблинов какой резон врать мне?.. Кто та незнакомка и какова ее роль в убийстве? И при чем тут какая-то Марфа?

Я глянул на часы. Мне пора было отправляться на опознание. А для этого следовало переехать вдоль подножия горы к другому склону: к бару «Гондола», где коротко стриженные забили мне стрелку.

Я вернулся к «Хонде» и медленно поехал прочь из городка.

…Гоблины, в расстегнутых горнолыжных костюмах, уже расположились в «Гондоле». Приземлились они здесь, похоже, давно. Посреди стола красовалась бутылка финской водки. Закусывали салатом, чрезвычайно похожим на наш оливье.

Первый, завидев меня, сказал:

– Садись.

Я уселся за столик и небрежно бросил пластиковый файл с фотографиями наших шестерых красоток – пока лицом вниз. Стриженые, как по команде, уставились на пакет.

– Пить будешь? – спросил меня Володька.

– Я за рулем.

– Дело твое.

– Будете смотреть?

– Давай показывай.

Хотя от братков не исходило явной агрессии, все равно я чувствовал себя в их обществе неуютно.

– Может, каждый из вас посмотрит фотографии по отдельности? – предложил я. – Чтобы получить более точный результат?

– Ты че, мент? – уставился на меня тяжелым взглядом Володя. – Будешь меня проверять?

– Как хотите, – легко отказался я от первоначального замысла. В конце концов, инициаторами нашей встречи были братки, им и диктовать условия.

Я раздвинул стаканы и тарелки и на освободившемся месте разложил на столе фотографии всех шести наших девушек. В два ряда. Настя, Женя, Валентина. Стелла, Светка, Леся.

Долго ждать мне не пришлось.

– Эта, – ткнул мощным пальцем Володя.

– Да, она, – согласился второй.

Третий молча, но весомо кивнул.

Я был поражен.

– Вы уверены?

– Слушай, мы бываем пьяными, но мы не слепые.

– Ну, может, вы обознались? Светой на самом деле зовут другую…

Моя реплика осталась без ответа.

– Значит, ты, Володя, точно говорил с ней именно позавчера, в день убийства? И она просила, э-э, нанести тяжкие телесные повреждения Вадиму?

– Мы тебе уже все сказали, – не выдержал Вова. – Фули переспрашиваешь? Ты что, тупой?

– О’кей. – Я собрал фотки и спрятал их в файл. – Я передам Родиону вашу информацию.

– Захочешь нас сдать с этой историей в полицию, – с оттенком угрозы молвил Володя, – язык, на хрен, вырвем. Ты ведь понял, что мы не при делах?

– Вы ко мне пришли, мужики, – спокойно молвил я и встал. – Не я к вам. Хорошего вам отдыха.

Я вышел из бара.

Беззаботные люди слетали с горы, грузились на гондолу, веселились, вдыхали кристальный воздух. Румянец во всю щеку, улыбки на лицах… Они отдыхают, им легко, весело, а я копаюсь в этой грязи! Какого черта я, как идиот, занимаюсь этим делом? Зачем мне эти дерьмовые стриженые молодчики? Что мне, больше всех надо? Раньше я старался ради Леськи, а теперь мои отношения с ней испорчены – и, кажется, уже навсегда. Да и какая мне, по большому счету, разница, кто убил Вадима?

Я помотал башкой. Все запутывалось окончательно – потому что все трое гоблинов в девчонке (которая назвала себя Светой) уверенно опознали Стеллу.

Стеллу! Которая проявляла к Вадиму столь явные знаки внимания. Которая познакомилась с ним лишь неделю назад. Которая позавчера, в день убийства, не могла сидеть ни в каком здешнем баре в компании гоблинов, уговаривая их нанести увечья Сухарову. Потому что она ездила в тот день с мужем в Рованиеми. Но… Об этой поездке мы знаем только со слов Сыромятских. Значит, Родион и Стелла врали? Значит, они оба заодно? И кто такая Марфа?

Голова у меня кружилась. Я выкурил сигарету, так и не нашел ответа ни на один вопрос, сел в свою «Хонду» и отправился в сторону наших затерянных в лесу домиков.

Я считал своим долгом рассказать Лесе о результатах опознания. Слава богу, для этого мне не пришлось заходить в ее коттедж – и, значит, видеть тех, кого я видеть решительно не хотел: Женю и Петра.

Я встретил частную сыщицу по дороге. Она на лыжах возвращалась домой после прогулки. Леся уже сошла с лыжни и по заснеженной обочине поднималась в сторону наших домиков. Я увидел ее со спины, издалека. В горушку, без лыжни, она шла неуверенно. И даже не глядя ей в лицо, по одной только фигуре, было заметно, что она расстроена, растеряна, одинока. Меня кольнула жалость.

Я притормозил рядом с девушкой – Леся обернулась на звук мотора. Я опустил стекло.

– Садись, подвезу.

– Спасибо, не надо.

– Да ладно тебе.

– Нет, я дойду сама.

– Мне надо кое-что тебе рассказать. Что-то важное. И весьма секретное.

Тут она заколебалась, однако ответила:

– Езжай потихоньку рядом, вот и расскажешь.

Все время, пока мы вели сей содержательный диалог, она не останавливались, скользила, как и раньше, своим не слишком уверенным коньковым ходом. Мне приходилось следовать за ней на первой передаче.

– Нет уж. Надоело машину мучить.

– Тогда поговорим позже.

– Приходи к нашему коттеджу.

– О’кей.

И я нажал на акселератор, обдав упрямицу облаком выхлопных газов. Слишком уж непоколебимый у девушки характер, подумал я. Бескомпромиссный. Трудно ей будет в жизни.

…Я ждал ее, выйдя из машины и покуривая, метрах в пятидесяти от нашего дома. Леся наконец подъехала ко мне на своих лыжах. Лицо ее хоть и было раскрасневшимся после прогулки, но глаза смотрели уныло, как она ни старалась выглядеть бодрой и независимой.

Я рассказал ей о результатах опознания – все это время она не смотрела на меня: отстегивала лыжи, отряхивала их от снега, складывала вместе с палками.

– Значит, Стелла… – прошептала она. – Странно…

В ее глазах опять вспыхнул огонек азарта. Лицо преобразилось. Оно словно засияло. Надо же, до чего заводит Леську работа! И ведь видно, что деньги для нее, конечно, важны, но главный движок – интерес. Я даже позавидовал ей. Сроду меня так моя работа не увлекала. Разве что дневник свой я готов писать с такой же заинтересованностью. Но за него мне гонорары в евро не платят…

Тут из нашего домика вышел Саня и направился к нам. Одет он был по-прежнему цивильно – так же, как во время разговора с Петром в поселке. Я глянул на него с неприязнью – не знаю, сумел ли я ее скрыть. Выходит, Санька – по меньшей мере шантажист. А может, он ведет какую-то еще более сложную и подлую игру?

Игнорируя меня, сосед хмуро обратился к Лесе:

– Леся, раз ты по делу об убийстве вроде как главная, я хочу, чтобы ты собрала всех наших.

– Зачем?

– Я хочу сделать важное заявление.

– Важное правительственное заявление, – низким голосом проговорил я, пародируя дикторов советских времен.

Сашка метнул на меня недовольный взгляд. Интересно, чего он хочет? Чего добивается, созывая собрание? Собирается прилюдно поспорить с Гореловым? Или напрямик объявить его убийцей? Или требование всеобщего митинга – продолжение давления на Петю? Расчет на то, что тот, узнав, что объявлен общий сбор, дрогнет и пойдет на попятный? Удовлетворит требования шантажиста?

– Я постараюсь, – сказала Леся. – Может, сегодня за обедом? А ты можешь сказать, зачем?

– Нет.

– Или намекнуть?

– Нет. Ты узнаешь вместе со всеми. Вот тебе и стимул – все поскорее устроить.

…То ли стимул, то ли исследовательский азарт подействовал, но Леся собрала всех наших. Через два часа мы – одиннадцать оставшихся в живых – расположились за обеденным столом в коттедже номер два, где жили Гореловы.

Женя и Петя, вместе с Настей, по праву старших уселись во главе стола. Напротив них, между Стеллой и Родионом, втиснулась Леся. Мне показалось, что она специально не оставила подле себя места – для того, чтобы я не смог сесть рядом. Но я и не собирался. Да, я чувствовал себя слегка виноватым, но ни в коем случае не планировал прогибаться перед нею и тем более оправдываться.