Иван Сербин - Черная акула Страница 34

– Черт! – рявкнул убийца, дергая автомат. Кожаный ремень кобуры не выдержал, лопнул, но было слишком поздно. Беглец уже скрылся за скатом крыши. Алексей рухнул грудью на ветви яблони, и те подломились, смягчая падение. Он сомкнул пальцы правой руки, сминая в кучу молодые тонкие побеги, держась за них, как за спасательный круг. Ствол яблони с почти человеческим стоном прогнулся, и Алексей увидел, как справа проплывает, уносясь вверх, желтая стена отделения милиции. Вот показалось окно первого этажа. Он собрался было выпустить ветки и спрыгнуть на землю, когда дерево с громким, похожим на удар хлыста звуком вдруг переломилось пополам, сбросив человека вниз. Алексей приземлился на пятки, не удержал равновесия и опрокинулся на спину. Впрочем, тут же вскочил и побежал к дышащей печным дымом хибаре. Мимо нее, мимо неказистого сарайчика и собачьей будки, через узкую калитку, вдоль улицы. Бегом… Бегом… Выскочивший на крыльцо хибары поддавший мужик что-то матерно и зло орал ему в спину, но Алексей уже не мог разобрать слов. Да и не стоило. Что он, мата не слыхал, что ли?

Глава 13

Капитан Сулимо холодно, без всякого выражения посмотрел на розовощекого молодца и проскрипел равнодушно:

– Ну?

– Ушел. Спрыгнул с крыши. – Парень побледнел. Он прекрасно знал, что означает этот зловещий тон. Когда Сулимо разговаривал вот так спокойно, даже чуть скучно, совершенно не окрашенным эмоциями голосом, это значило, что близка граница, за которой ярость и злоба капитана достигали высшей точки кипения. И если подлить в огонь хотя бы каплю масла, то произойдет взрыв – Сулимо начнет «стравливать пар». В такие минуты ему лучше было не перечить, отвечать четко и по делу. Иначе можно было лишиться зубов или остаться с переломанными ребрами. А в самом худшем случае капитан мог просто убить. Сулимо продолжал смотреть на парня тяжелым колючим взглядом. Тот не выдержал и опустил глаза.

– Пошли, – коротко кивнул капитан. – Давайте все вниз. Боевики скатились на первый этаж. У тела Ясенева Сулимо остановился, поднял с пола пистолет сержанта, выщелкнул из магазина обойму и положил ее в карман. Не говоря ни слова, он вытянул руку открытой ладонью вверх. «Чистильщик» сразу понял, что от него требуется, сунул руку в карман, вытащил «ПМ», из которого был застрелен Уфимцев, и положил капитану на ладонь. Сулимо усмехнулся:

– Молодец, соображаешь, хвалю. Пнув тело Ясенева ногой, он перевернул его на спину и, почти не целясь, выстрелил. Пуля попала точно в ножевой разрез. Гильза со звоном поскакала по кафельному полу. Сулимо выстрелил еще два раза – в живот и в сердце, затем приказал коротко:

– Уходим. Все пятеро торопливо зашагали к выходу, прогрохотали по пустынному коридору, свернули в предбанник. «Чистильщик» подхватил пакет и куртку, и в этот момент дверь распахнулась. На пороге возникла низкая коренастая фигура, облаченная в толстый черный тулуп. Не говоря ни слова, Сулимо вскинул пистолет. Входящий милиционер увидел быстро идущих к нему людей, развороченную будку дежурного и завалившегося на бок Уфимцева у конторки.

– Что, черт… – начал было он, и в ту же секунду раскатистый хлопок оборвал незамысловатую речь на полуслове. Обладатель тулупа попятился, запнулся о порожек, с грохотом распахнул спиной дверь и вывалился на улицу. Двое парней мгновенно, не сговариваясь, ускорили шаг, подхватили тело за ноги и втянули в предбанник.

– Жив? – спросил Сулимо.

– Дышит.

– Отлично. Спокойно, словно ничего не произошло, группа вышла на улицу. На пороге капитан обернулся, осмотрел разгромленное отделение опытным взглядом, усмехнулся и… бросил «ПМ» на кафельный пол, рядом с телом третьего милиционера. Стоявший у магазина парень тотчас отлип от стены и зашагал через площадь. Сулимо повернулся к боевикам.

– Вы двое, – ткнул он пальцем, – ты и ты. Посмотрите на улицах. Названные не ответили ничего. Ни «есть», ни «так точно». Просто молча повернулись и разошлись: один нырнул в переулок слева от здания милиции, другой зашагал по узенькой улочке, уходящей вправо.

– Остальные, – Сулимо махнул рукой, – за мной, к вертолету. Ничего, никуда он не денется.

Алексей продолжал бежать вдоль бесконечно длинного ряда заборов. Штакетник сменялся глухими дощатыми стенами, те снова штакетником. Раз ему попалось даже сооружение из настоящих бетонных плит, более похожее на фортификации, чем на забор. И везде, в каждом дворе, заливались лаем собаки. Алексей искал кого-нибудь, кого не надо выдергивать из дома и кто мог бы указать ему путь к станции, в то же время пытаясь запутывать следы. Постепенно он перешел с бега на быстрый шаг. Следовало поберечь силы. Неизвестно, какие сюрпризы заготовила ему фортуна впереди. Алексей поглядывал по сторонам, но улицы были идеально пусты. Пару раз он останавливался и прислушивался, не идет ли электричка. Но вместо долгожданного тягучего, однообразного перестука колес слышались лишь лай собак да редкие завывания ветра. Но, что было куда хуже, Алексей давно перестал ориентироваться в узеньких улочках поселка и теперь никак не мог сообразить, в какой стороне находится станция. Возможно, он, сам того не желая, уходил от нее все дальше. Наконец в одном из переулков появился первый прохожий – помятый мужичок лет сорока пяти в болоньевой темно-фиолетовой куртке, ватных штанах и кепке. Алексей заметил его метров за пятьдесят. Старательно пыхтя и потея, мужик вытаскивал со двора на улицу старенький велосипед, тот никак не хотел проходить в узкую калитку, цепляясь то рулем, то педалями. Велосипедист матерился громко, со смаком и периодически пинал железного коня коленом. Алексей торопливо зашагал к мужику, молясь лишь об одном: чтобы тот не вытянул своего раздолбанного «минскача», не сел на него и не укатил в противоположном направлении. Когда их разделяло метров пятнадцать, велосипедиста вдруг осенило. Витиевато матернувшись, забулдыга поднял двухколесное чудо и попросту перетащил его через забор. Судя по улыбке, он был очень доволен собственной сообразительностью. Освободив велосипед, забулдыга вывел его на неровную замерзшую дорогу. Алексей вдруг представил, как этот небритый «спортсмен» сейчас лихо вскочит в седло, даст старенькому «Минску» шпоры, велосипед заржет словно лошадь и, встав на заднее колесо, унесет ездока прочь. Он уже открыл было рот, чтобы произнести заготовленное заранее: «Будьте любезны, не подскажете ли вы мне…», но тут же осекся, сообразив, что общаться с помятым владельцем велосипеда нужно совсем иначе. Алексей бегом преодолел разделявшее их расстояние и, схватив мужика за плечо, буркнул:

– Слышь, кореш, до станции далеко тут? Помятый вздрогнул, обернулся, увидел истерзанного, перепачканного чердачной пылью Алексея и осклабился полусгнившими зубами, среди которых рукотворным памятником отечественной стоматологии торчала пара похабных металлических фикс.

– Гы, братан, – с невообразимым полублатным придыханием произнес помятый. – Ну, ты, в натуре, шугнул мя.

– Станция-то где? – упрямо повторил вопрос Алексей, глядя в тусклые глаза велосипедиста.

– Ты заблудился, что ли, братан? – хмыкнул тот. – Ну вот дальше по улке пойдешь, как увидишь кирпичный дом с красными ставнями, сразу налево, через речушку, по мостку. А там еще четыре двора, и ровнячком к кассе выйдешь. Там и станция.

– Ага. Слышь, а до Ростова далеко? – задал новый вопрос Алексей.

– Эвон ты куда хватил! – заржал помятый. – До Ростова!.. Да до Ростова, братан, верст эдак девяносто будет.

– А какой тут ближайший город покрупнее есть? Велосипедист нахмурился.

– Да ты че, братан, не здешний, что ли? Правда, что ли, заплутал?

– Правда, правда, – теряя пришибленно-развязный тон, поторопил Алексей. – Какой здесь город-то?

– Ну, город… Шахтинск город. Но это пятнадцать верст. А хочешь, садись, я тебя за «чирик» на багажнике довезу, – сострил помятый и заржал хрипло.

– Шахтинск, говоришь?

– А в другую сторону – Гуково, но тот поменьше. И Каменск. Тоже верст девяносто.

– И скоро электричка на этот Шахтинск?

– Электричка? Кто ж ее знает! Кабы ты время сказал… Алексей посмотрел на часы.

– Пять минут пятого. Глаза помятого внезапно загорелись странным, живым, осмысленным блеском.

– Классные «котлы» у тебя, братан, – восторженно проворчал он. – Слушай, на хрен тебе этот Шахтинск? Давай твои «котлы» пихнем, возьмем пару фуфырей, вмажемся. Пойдем ко мне, посидим. Да ты не дрейфь, – принялся уговаривать он, мгновенно оценив выражение лица собеседника. – Есть у меня тут один кореш, он, гадом буду, за твои часики семидесятник отстегнет. Как с куста. Возьмем парочку белянского, по литрушке, вмажем, посидим, за жизнь побазарим.

– Не, братан, побегу я, – ответил Алексей и торопливо зашагал в указанном направлении.

– Ты че, жмот, что ли? – беззлобно поинтересовался велосипедист. – Да ладно, кореш, погоди.