Дмитрий Вересов - Мой бедный Йорик Страница 34

Ей вспомнился недавний разговор с Иеронимом в машине. Оскорбить убийством нельзя? Пистолетным выстрелом, ударом кинжала в грудь, уколом шпаги, бокалом отравленного вина… А вот таким необычным убийством? Когда сталь входит в мозг, как внезапная гениальная мысль? Когда самая беззащитная и трогательная часть человеческого тела используется, как свободный, незащищенный вход для смерти? Даже способом убийства Вилена Сергеевича был поставлен Ане очередной вопрос. Неужели это Иероним так продолжил с ней тот разговор?

Аня лежала на диване, зажав голову между двумя подушками. Так легче было думать, и голова почти перестала болеть. Но теперь немного звенело в ушах, через равные промежутки времени. Отпустило и опять звякнуло. Она отодвинула одну подушку, и звон усилился. Звонили в дверь. Иероним!..

Он должен был прийти к ней, чтобы все рассказать, во всем признаться ей первой, а потом идти в прокуратуру или по Достоевскому — выйти на Сенную площадь, упасть на колени, трижды перекреститься и покаяться народу… Но это было так далеко и не важно — прокуратура, покаяние, народ. Самое главное на свете сейчас было щелкнуть замком и открыть мужу дверь.

В искаженно-закругленном отражении потусторонней реальности, проще говоря, в дверной глазок Аня увидела высокого мужчину в синих джинсах и темном спортивном джемпере. Он, чувствуя, что его разглядывают, скорчил какую-то приветливую гримасу и поклонился, как гоголевский чиновник.

— Вам кого? — спросила Аня строгим и отчего-то чужим голосом.

— Лонгину Анну… Алексеевну, — он подсмотрел в блокнотик.

— По какому вопросу вам нужна Анечка? — сейчас у нее получилась такая недоверчивая старуха.

— Я из милиции, — мужчина опустил вниз руку, словно собирался расстегнуть брюки, но рука его пошла выше, нащупала под джемпером нагрудный карман рубашки и показалась опять перед глазком уже с красным развернутым удостоверением. — Следователь…. ов. Откройте, пожалуйста.

— Как ваша фамилия? — проскрипела Аня. — Я не расслышала. Говорите громче и четче.

— Корнилов. Моя фамилия, бабушка, вам ничего не скажет.

— Почему? Может, я позвоню сейчас в ваш отдел, а мне ответят, что такого следователя у них нет?

Старушка у нее получилась очень бдительной. Аня заигралась. Надо было открывать следователю, к тому же понятно, по какому делу он пришел, но Ане стало мучительно стыдно за свое невзрослое поведение, и она тянула время. Убийство, следствие, а она откровенно валяет дурака. Жена убийцы, называется!..

— Звоните, звоните, — в голосе следователя Корнилова за металлической дверью проскользнули первые металлические нотки. — Я могу подсказать вам телефон следственного отдела.

— А вот этого не надо, — отозвалась бдительная бабуля. — Дадите мне подставной телефон, а там ваши сообщники все подтвердят. У самих телефонный справочник имеется. Вы из районного отдела или из местного отделения?.. А потом у вас фамилия не следовательская…

— А какая же?! — воскликнул следователь.

— Генерал был такой — Корнилов. Потом поэт Борис Корнилов, муж Ольги Берггольц. Между прочим, репрессирован и расстрелян. Фамилия у вас какая-то белогвардейская, антисоветская. Как вас с ней в органы-то взяли?

— Бабуля, я к вам по уголовному делу, а вы мне здесь лекции по истории и литературе читаете!

— А у вас еще и нервишки пошаливают. Какой же вы следователь? Еще и Корнилов. Берут теперь в органы кого попало, вот и развалили всю юстицию с юриспруденцией…

Бабка хоть и ворчала, но дверь все-таки постепенно, на третьем замке, открыла.

— А где бабуля? — следователь вытаращил глаза и задал вопрос из знаменитого гайдаевского фильма.

— Я за нее, — машинально ответила Аня.

— Ничего не понимаю, — сказал следователь, и это было уже из мультфильма.

Следователь был коротко пострижен, но борцовско-боксерский бобрик не делал его лицо ни суровым, ни страшным. Глаза у него были довольно выразительные, но смотрели не прямо. Вообще, он как-то все время поворачивался, как пристяжная лошадка. Казалось, что Корнилов был или стеснительным, или смешливым, а, может, и то, и другое сразу.

— Поступаете в театральный? — спросил следователь, когда Аня закрыла за ним дверь.

— Неужели я сыграла на уровне абитуриентки?

— Значит, дипломный спектакль?

— А как насчет заслуженной артистки республики?

— Да вы и для диплома еще слишком молоды, — Корнилов прервал серию из одних вопросов.

— Для таких комплиментов я еще действительно не созрела, — сказала Аня разочарованно. — Проходите, следователь Корнилов. Но не чувствуйте себя, как дома.

— Откуда такое негостеприимство по отношению к нашему брату?

— А с вами надо быть все время настороже. Поднимайтесь сюда, на антресоли. Мы здесь обычно принимаем гостей. Присаживайтесь. У нас в классе был такой рыжий хулиган. Все время больно щелкал по лбу или делал «сливку». Не знаете? Это когда двумя пальцами стискивают нос, и он становится синим, как слива. Или «саечка»… «Саечку» вы знаете. Так вот, все девчонки его знали хорошо, и как только он приближался, поднимали портфели или мешки с обувью для удара. Он тогда стал хитрить. Попросит задачку помочь сделать или что-нибудь по секрету захочет сказать, а сам — хвать за нос! Вот и следователи все такие, рыжие. Только один сразу за нос хватает, а другой поближе подлезет, поразговаривает, а потом как схватит за нос или за ухо…

— За ухо — это еще не беда, — усмехнулся Корнилов. — Вот в ухо — это уже серьезно… Кстати, а когда придет Анна Алексеевна?

Аня удивленно посмотрела на следователя.

— Что такое? — он правильно прочитал ее взгляд. — Неужели это вы? Вы не обидитесь, если я попрошу вас показать мне документики. Чтобы снять все вопросы, так сказать…

Он так по-милицейски произнес «документики», что Аню передернуло. Она спустилась в прихожую, как всегда, долго рылась в сумочке, прежде чем найти свою двуглаво-орловую паспортину. Немного подумав, вложила в него сторублевую бумажку и вернулась к гостю.

Корнилов взял паспорт. Полистал его, достал купюру двумя пальцами, как насекомое.

— А это что такое?

— Закладка. На какой странице я остановилась. Вы, наверное, недавно в милиции? Не знаете, что лицу при исполнении пустой документ не подают.

Корнилов засмеялся, довольно сильно постукивая себя по носу указательным пальцем.

— Вы обиделись, Анна Алексеевна, а теперь решили обидеть меня, — сказал он. — Я понимаю. Пришел в чужой дом незванно, уселся тут, да еще и документы у хозяев спрашивает… У нас такой случай был на участке. На лестнице нашли труп. Стали опрашивать соседей. Один оперативник позвонил в дверь. Открывает ему парень. Опер его опросил, к тому же тот ему какие-то детали важные рассказал. Один записал, другой расписался. А на следующий день к нам обращаются хозяева этой самой квартиры по поводу кражи. Опер, оказывается, разговаривал с квартирным вором, даже снял с него свидетельские показания. А если бы спросил документы…

— Вы это сейчас придумали? — перебила его Аня.

— Только что, — вздохнул Корнилов. — А что, плохо получилось? Неправдоподобно?

— Не очень… Хотите кофе?

— А можно чаю… зеленого?

— За здоровьем своим следите? Ведете правильный образ жизни?

— Нет, просто люблю. Как говорят китайцы, чань чи ча.

— Я сначала заварю вам зеленый чай, у нас как раз есть очень хороший, даже настоящий, а потом вы мне скажете, что это значит. Или вы опять соврали?

Она встала, и следователь тоже встал.

— Видимо вы не большой специалист в зеленом чае, — сказал Корнилов. — Позвольте мне уж самому его заварить.

— Сделайте одолжение, — сказала Аня.

Они прошли на кухню, в Анины владения. Сюда, в основном, она и вкладывала свои деньги и теперь по праву гордилась ее комфортом, чистотой и даже дизайном.

— У вас тут довольно мило, — сказал Корнилов, оглядываясь вокруг и чему-то ухмыляясь.

— Вы попали не в мещанское болото, а на современное производство завтраков, ужинов и домашних заготовок. Поэтому ваши ухмылки тут неуместны, — заметила Аня.

— А я и не сомневался, — он пожал плечами. — Евроремонт, в холодильнике европродукты, в продуктах — еврокалории.

— Вам, видимо, не очень нравится «евро»?

— Предпочитаю Восток, — Корнилов сложил ладони и закивал, как китайский болванчик.

— Похвально, что у следователя вообще есть какие-то предпочтения, кроме уголовного кодекса и стакана водки в конце рабочего дня.

— Стереотипами питаетесь, — обиделся Корнилов.

— Послушайте, следователь Корнилов, — строго сказала Аня. — Вы еще даже словом не обмолвились о цели вашего визита, а уже стоите тут на моей кухне, пытаетесь быть остроумным, чай вот собираетесь заваривать. Не кажется вам, что пора выпускать злого следователя?