Алексей Биргер - Похоронное танго (Богомол - 6) Страница 34

- Не получится, - сказал я. - Ну, допустим, положут они эту Татьяну. Хотя, понимаете, я от неё дурного не видел, и это она меня обратиться в милицию надоумила, так что нехорошо, вроде, совсем её бросать... Но, ты прав, мы ей совсем не нужны, она из тех, кто если уж разберется с проблемами - то только сама. Так что, наше дело сторона. Но я к чему? Вот, положим, угрохают они Татьяну. Так они очень быстро выяснят, что не ту угрохали, что не она хозяйка дома, и тут охота продолжится, за Катериной уже. Они её и в Череповце достанут, и всюду. Покоя не будет. Поэтому самое лучшее - как можно скорее переоформить дом на Татьяну, чтобы Катерина и впрямь никакого отношения к дому не имела, иначе получится навроде того, что Катерина голову в песок будет прятать, пока шею не перерубят. И выходит, как можно скорее ей надо с Татьяной встречаться, чтобы, может, уже сегодня к вечеру у нотариуса все оформить. Ну, завтра, в крайнем случае. Документы-то все подготовлены, и в порядке. А как только дом будет за Татьяной числиться - Катерина сможет спать спокойно.

- И потом, - добавила Катерина, - я ведь договор заключила. Если я в срок не оформлю на неё дом, я буду платить неустойку в тройном размере...

- Это сколько? - поинтересовался Мишка. - Сколько она тебе за дом заплатила?

- Четыре тысячи, - ответила Катерина. - Долларов, в смысле.

- Неплохо для наших мест, - прикинул я. - Очень неплохо.

Сыновья не выдержали, заржали.

- Ты, батя, так говоришь "неплохо", как будто всю жизнь дома продавал и у тебя эти доллары тысячами по карманам ползали. А ты, небось, и пятьсот рублей одной бумажкой никогда не щупал!

- А что? - завелся я. - У нас, вон, и по полторы тысячи нормальные дома, зимние, продать порой не могут. В смысле, если дом в деревне, а не в престижном месте каком-нибудь, где коттеджи понапиханы и весь дачный поселок под охраной. Да и там старые дома покупают только ради участка, чтобы старый дом снести и на его место кирпичное чудище воткнуть, с гаражами и с этими окошками гнутыми. Ведь у тебя дом со всеми удобствами?

- Да, - кивнула она. - И даже газ подведен, и колонка есть. Вода горячая, и зимой - хочешь, печку топи, хочешь, газовый камин зажигай. Вот только на зиму, когда никого нет, мы газ отключали. Перекрывали вентиль под домом, где никому никогда бы не пришло в голову этот вентиль искать.

- Вот видишь? - сказал я. - Классный дом, и цены ему нет, и в престижном дачном поселке он стоит - и, все равно "новый русский" только бы на снос его взял, потому что он "не в стиле". Ну, накинул бы за место и за то, что все коммуникации подведены, газ включая... Но, наверно, так оно и вышло бы, тысячи четыре, не больше.

- Это ты верно баешь, - ввернул Гришка. - Только к чему? Все это - к делу не относящееся, мы сейчас о другом толкуем.

- А к тому, - ответил я, - что совсем дурные времена пришли. Хороший дом, которым раньше бы какой-нибудь академик или секретарь ЦК гордился, теперь этим, которые без мозгов, но с деньгами, и даром не нужен, потому как не "навороченный" он. А нормальные люди, которые толк в домах знают, и которые за такой дом и пятнадцать, и двадцать, и невесть сколько тысяч отдали бы, будь у них такие деньжищи, с голым задом сидят и купить ничего не могут...

- Да будет, батя, чужие деньги считать, - сказал Мишка. - У тебя как денег не было, так и не заведется, а сейчас действительно речь о другом. Если Катерина четыре тысячи получила, то, выходит, двенадцать тысяч ей придется выложить, если что.

- Все двенадцать, - подтвердила Катерина. - А откуда я такие деньги достану? Только квартиру продавать и бомжевать... А рассчитывать на то, что бандиты Татьяну убьют и все мое при мне останется, и дом, и деньги, уже полученные - это, знаете... Нельзя на чужой смерти благополучие строить. И даже на надежде на чужую смерть.

Чуть не сорвалось у меня с языка, насчет того, а на чем же, мол, твой дед свою жизнь построил, но вовремя я спохватился и смолчал.

- В общем, - завершила Катерина, - есть у меня обязательства, которые я все равно должна выполнить, по данному слову, даже если б неустойки надо мной не висело. И на этом я, можно сказать, с прошлым до конца развяжусь. Поэтому я, не теряя времени, пойду к Татьяне и договорюсь, когда мы к нотариусу едем.

- А где ты остановишься? - спросил Гришка.

- Ну... - она слегка улыбнулась. - Наверно, Татьяна не откажет, чтобы я в её - в моем, то есть, доме - переночевала. А если ей это неудобно будет, по каким-то причинам... Что ж, я к вам на ночлег попрошусь.

- Завсегда примем! - заверил я. - Вот, только, извини, можно мне все-таки на твои документы взглянуть? Может, я чего и разгляжу, со свежего-то глазу.

- С поправленного глазу! - заржали сыновья. - Ты лучше, батя, не по документам шуруй, а по армейскому правилу действуй: "С утра выпил - весь день свободен"!

- Так я ж глазок именно поправил, а не залил, - ответил я. - Да и выветрилось все уже, кроме возможности соображать.

- То-то тебя на рассуждения о цене домов потянуло! Будто миллионера какого.

- Да ладно вам... - Я рукой махнул.

А Катерина свою наплечную сумочку расстегнула.

- Вот смотрите. Бумага, что в семьдесят девятом году мой дед эту дачу приобрел, на правах аренды на девяносто девять лет, у Ермоленкова Ивана Мефодьевича. Тогда ведь дома нельзя было приобретать в собственность, можно было только брать в аренду у государства, или, там, у колхоза. Или пайщиком дачного кооператива стать, но тогда тебе принадлежал, как бы, не сам дом с участком, а пай в кооперативе, и после твоей смерти, особенно если ты завещания не оставил, собрание кооператива решало, оставить дом и участок за наследниками или вернуть им пай, а дом передать кому-то другому. То есть, такое голосование всегда формальностью было, потому что все понимали, что дом - это личная собственность, как бы это официально ни называлось, но ведь существовало такое... - она улыбнулась чуть ли не виновато, что все это знает и так грамотно излагает. - Я во все это вникала, на всякий случай, и знающие люди мне растолковывали. Боялась я, понимаете, что-то не то сделать и на каком-нибудь нарушении законов попасться. Тем более, после дедовских намеков... Так. Нотариально заверенное соглашение, что вся сумма аренды на все девяносто девять лет, семь тысяч рублей, выплачена Ермоленкову полностью.

- Семь тысяч брежневскими? - присвистнул я. - Это ж, наверно, приблизительно и есть, как нынче четыре тысячи долларов.

- Да, приблизительно так, - кивнула Катерина. - Что дальше? Вот. Заявление прежнего владельца, Ермоленкова, что просит на деда дом переписать. Уже в восемьдесят втором году написано, семнадцатого ноября. Все бумаги по переоформлению дома на деда. Справки ежегодные об уплате налогов, все такое. Девяносто третьего года документ, что дед этот дом приватизировал. Почти сразу, как стало можно жилье в свою частную собственность брать. То есть, и без полностью оформленной приватизации дом бы становился моим, но дед со всех сторон застраховался. Чтобы, значит, ни малюсенькой проблемы или подвоха не возникло, когда я буду вступать в права наследства. И чтобы я спокойно могла этот дом продать и деньги получить. Так... Вот копия завещания деда, нотариально оформленного, что дом, вместе со всем остальным имуществом, после него остающимся, ко мне переходит. Словом, все по чину. Осталось только справку получить, что я в права наследства введена и дом на меня переписан - и можно дальше двигаться. Эта справка должна быть готова уже.

- Она и готова, - сказал я. - Я ж был в нашей администрации. Оттуда и твой адрес череповецкий узнал... Но что правда, то правда. В документах разбираться ты получше всех нас навострилась. Поэтому если ты никакой шпильки не углядела, то мы тем более не углядим. Одно для меня странно. Почему этот Ермоленков целых три года медлил, прежде чем накатать заявление о переводе дома на имя твоего деда? А если бы он помер, неровен час? Остался бы твой дед с носом, да?

- Это, по большому счету, ничего не меняло, - сказала Катерина. - Ведь договор аренды существовал, и никто бы не смог нас этого дома лишить. Другое дело, что приватизировать дом, когда это можно стало, было бы намного сложнее. Но ведь в то время, в начале восьмидесятых, никто и представить не мог, что очень скоро частную собственность разрешат, и все документы, подтверждающие права на дома и квартиры, такими важными сделаются. Вот, видимо, и медлили дед и Ермоленков, считая, что уж с этой формальностью всегда успеют. А может, что-то ещё было. Может, они договорились, что Ермоленков напишет эту бумагу, когда дед ему дополнительно отдаст тысячу или две, нигде не учитываемые, чтобы налогов с них не платить. А у деда хоть и много было всегда на сберкнижке в те времена, но семь тысяч выплатить - все равно не шутка. И, конечно, ему время требовалось, чтобы эту дополнительную сумму поднакопить и отдать.

- Да, скорей всего, так и было, - согласился я. - Самое, можно сказать, натуральное объяснение. Да, дом, по тем временам, тысяч на девять-десять брежневскими потянул бы, факт.