Дмитрий Стрешнев - Крутой секс Страница 34

— Несложное, — уклончиво ответил Зашибец. — Сейчас сделаю один звонок — и все объясню.

Он набрал номер и сказал:

— Срочно приготовьте документы на следующие имена: Питухаев и Свищов. (Чикильдеев и Потапов икнули и переглянулись) Фотографии возьмите в архиве. Да, это мои оперативные работники. Совершенно верно, те самые, из дела о библиотеки Ивана Грозного. Придут по поддельным документам. Передайте охране: приход не фиксировать!

— Да что же это такое! — загалдели Сева и Аркадий Марксович, когда Зашибец отключил трубку. — Какие-такие поддельные документы? Вам не стыдно пользоваться нашим положением? Опять мы на вас должны работать, как тогда, когда искали либерею царя Ивана!

— Не на меня, а на родину, — спокойно воспринял Зашибец потаповско-чикильдеевское стерео, лившееся ему в уши, — Или вы хотите, чтобы вам заплатили? Родину надо любить бесплатно. А то вокруг только все и делают, что ноют. Прямо Ноев ковчег. Пока документы готовят, я вам все обрисую. Нужно встретиться с одним замминистра…

— Что? — всполошился профессор. — Незаконно проникнуть в государственное учреждение?

— Задача простая, — невозмутимо продолжал Зашибец. — Покажете собеседнику одну фотографию. А после того, как он подержит ее руками, положите аккуратно в целлофановый пакетик и принесете мне.

— Какая-то чепуха, — пробормотал профессор.

— Объясняю, — терпеливо сказал Зашибец. — Нужно сравнить отпечатки пальцев замминистра с отпечатками на одном интересном…

— Чемоданчике! — неожиданно для себя выпалил Сева.

— Откуда вы знаете? — удивился Зашибец. — Мы действительно разыскиваем один очень важный чемоданчик.

— Такой? — Сева показал руками. — Металлический?

— А почему вы решили, что он металлический?

— Так… — пробормотал Сева. — Почему-то вдруг представилось…

— А нельзя просто придти и официально взять отпечатки? — спросил профессор.

— Значит, нельзя, — сказал Зашибец.

— Ко мне вы, однако, влезли безо всяких сомнений, — напомнил Сева. — Когда искали книгу, украденную у господина Шалтая.

Как мы помним, в первом романе действительно был такой случай.

— Да зачем он вам нужен, чемоданчик этот! — сердито заметил Потапов. — Вы бы лучше поинтересовались, например, почему в Петровском замке вместо гобелена «Восшествие на престол царя Михаила Федоровича» теперь ВИП-сортир! А то носитесь с каким-то никчемным чемоданчиком!

— А все-таки, откуда вы знаете про чемоданчик?

— Просто мы уже видели один этой ночью, — сказал Сева, вдруг припомнив, как нежно Костик поглаживал чемоданчик, — и мне на секунду показалось… Впрочем, может быть просто показалось.

— И куда этот чемоданчик делся? — поинтересовался Зашибец.

Сева довольно сбивчиво рассказал вторую часть ночной истории.

— …Зовут его Костик, предположительно — Константин.

— Значит, чемоданчик остался у этого… Костика, — задумчиво сказал Зашибец. — Интересно, знал ли он что-нибудь конкретное?

— О чем?

— О чемоданчике.

— Ну что вы! — засмеялся Сева. — Он такой же лопух, как и мы, случайно залетел в это историю.

— Стало быть, лопух залетел… — задумчиво повторил Зашибец. — А вы что-нибудь еще о нем, кроме имени, случайно, не знаете? Где живет, чем занимается?

— Нет, — сказал Сева. — У меня есть только номер мобильника. Он много хохм разных знает. Смешной чувак. Хохмач.

— Лопух… понятно… и хохмач… — кивал Зашибец, потом достал свой мобильник, посмотрел на него и попросил: — Не дадите ли мне свою трубу — звякнуть в одно место?

— Батарея сдохла? — с пониманием сказал Сева.

— Да, — вздохнул Зашибец. — И деньги кончились.

Он взял Севин мобильник, некоторое время сосредоточенно нажимал на кнопки, нахмурив брови и внимательно глядя на экран, а потом со вздохом вернул трубку.

— Не могу вспомнить нужный номер.

— Вот и мы так с вашим номером! — сказал профессор. — Какие у вас первые цифры?

— 503.

— Ну, точно! Высота Останкинской башни минус номер моей квартиры! Значит, Высота Останкинской башни — 540 метров! — воскликнул профессор. — Как я мог забыть!.. А вы не помните случайно: это с антенной и флагштоком или без?

— Мнемоникой занимаетесь, — усмехнулся Зашибец. — Первую цифру моего номера можно проще запомнить: численность личного состава батальона плюс три поросенка или три мушкетера… Впрочем, вернемся к нашему барану Гуманицкому Николаю Николаевичу. Так зовут замминистра. Покажете ему это фото… (Роман Степанович вынул из кармана фото и показал; на фото была изображена автомашина довольно зловещего вида с затемненными стеклами.) Он скажет: «Вам удалось записать ее номер?» Вы скажете: «Какая разница! Он наверняка фальшивый». Он скажет: «Почему вы так думаете?» Вы скажете: «Потому что мы бы тоже так сделали. А вы?» Он засмеется и вернет фото. Потом вы спросите: «Можем мы вам чем-нибудь еще помочь? Мы многое умеем». Он ответит: «Вполне допускаю, что вы искусны в рисовании страусов, но дело в том, что нам этого не надо». А потом он скажет: «Вы не голодны?»…

— А если он этого не скажет или скажет что-нибудь другое? — спросил Сева.

Зашибец страшно удивился.

— А что же он еще скажет?

— Ну, мало ли что!

Зашибец помотал головой:

— Он скажет: «Вы не голодны? Может, поедем — перекусим и поговорим в одном милом заведении?» Тогда вы скажете: «Нет». Он спросит: «Почему?» Вы скажете: «Во-первых, мы торопимся, а во-вторых, там подают плохое карпаччо». Тогда он засмеется и скажет: «Верно».

— А дальше? — спросил Сева.

— А дальше я буду ждать вас неподалеку и займемся спасением Кати.

Мобильный телефон Романа Степановича внезапно ожил.

«Очевидно, батарея отдохнула, — подумал Сева. — Но откуда, интересно, деньги на счете вдруг взялись?»

Зашибец прижал трубку к уху, после чего скомандовал:

— Готово. Пошли.

Троица вышла на улицу (охранник подобострастно распахнул перед ними дверь), там уже поджидал автомобиль, а возле него — человек, чем-то неуловимо похожий на Зашибца.

Когда авто тронулось, неуловимо похожий передал Роману Степановичу два паспорта — один поновее, другой — в меру потрепанный. Зашибец заглянул в них и передал потрепанный паспорт Аркадию Марксовичу, а другой вручил Севе.

— Держите и готовьтесь, тут недалеко. А свои документы отдайте мне, я вам потом верну.

— Вы думаете: то, что вы делаете, спасет страну?

— не без яда спросил профессор, отдавая свой паспорт, еще более потрепанный, чем тот, что он получил от Зашибца.

— Что-то надо делать, — сказал Зашибец. — Вы вот над чем сейчас работаете?

— Я пишу эссе, — гордо сказал профессор. — «Взаимосвязь этологического императива с традицией целостного восприятия мира».

— И насколько это поможет человечеству? — поинтересовался Зашибец.

Потапов пошел пятнами.

— Какое вы имеете право рассуждать о пользе науки?

— Совершенно справедливо, — миролюбиво сказал Зашибец. — Я действительно разбираюсь в этих делах не больше, чем какой-нибудь профессор в милицейских делах.

Профессор понял, что этот раунд он проиграл, но дискутировать дальше было уже некогда, потому что авто остановилось. Зашибец указал на здание советского модерна вдалеке.

— Вон там, рядом с домом, где реклама: «Наша цель — ваша прибыль».

— Звучит зловеще, — заметил Сева.

— Звучит справедливо, — поправил Роман Степанович. — Идите, а я подожду вас здесь… Что вы мнетесь, Аркадий Марксович?

— Боюсь, вам этого не понять. Было, знаете ли, когда-то такое понятие: неудобно, вот и мне сейчас не очень… — сказал профессор, но затем, очевидно, вспомнив что-то из своей любимой всемирной истории, присовокупил: — А впрочем, да будет все по твоей воле, о царь.

— Будет, будет, — согласился Зашибец, подталкивая их вперед.

Потапов и Чикильдеев не очень бодро направились в нужном направлении. Только мысль о Кате придавала им необходимое мужество.

— Послушайте, — сказал профессор. — Я все думаю о том журналисте и том депутате, фамилии которых мы слышали у любителей кактусов. Надо бы их предупредить. Вдруг их хотят подставить?

— Так давайте все-таки расскажем о них Роману Степановичу, — предложил Сева.

— Давайте! — обрадовался Потапов.

Они повернулись и пошли обратно.

— В чем дело? — спросил Зашибец. — Перепутали стороны света?

— У нас для вас важная информация, Роман Степанович, — сказал Сева.

— Очень важная! — поддакнул профессор.

— Догадываюсь, — сказал Зашибец. — Поважнее, чем «Фауст» Гёте, верно?

— Вы смеетесь, — занегодовал профессор, — а дело идет о чести и достоинстве порядочных людей!

— У порядочных людей не может быть дела, — парировал Зашибец. — Дело заводят на непорядочных. Но все равно слушаю вас.