Чарлз Тодд - Доказательство виновности Страница 34

— Должно быть, отсюда открывается великолепный вид, когда все цветет, — заметил он.

— Да. Я ухаживаю за садом лет с двенадцати — тринадцати. Но ведь вы приехали не для того, чтобы любоваться моими розами! О чем вы хотели меня спросить? Пожалуйста, поторопитесь, я хочу закончить работу, пока не стало слишком жарко.

— Вы уверены, что у вас нет знакомых в Суррее? Возможно, там живет кто-то… девушка… которую знает ваш брат, а вы — нет.

— Вполне возможно. В таком случае я понятия не имею, где он с ней познакомился и кто она такая. Бросить Мэри Эллен Таунсенд будет не так легко. Ее отец успел раструбить всем, что его дочь выходит замуж за Френча. И ему очень не понравится, если придется отказаться от своих слов.

— Мне говорили, что в детстве мисс Уитмен часто бывала у вас в доме. И до того, как вашего старшего брата убили на войне, она считалась его невестой… Я решил, что вы с ней родня, иначе Лоренс Френч поискал бы более выгодную невесту для своего сына и наследника.

— Я была против их помолвки, но моего мнения никто не спрашивал. Мне казалось, что Майкл достоин лучшего.

— В каком смысле?

Агнес Френч сдавленным голосом ответила:

— Все помнят, что Валери в детстве часто играла у нас в доме, но она все же не принадлежит к нашей семье. Правда, ее отец был морским офицером. Зато ее мать — дочь Гудинга, старшего клерка фирмы. Из-за того, что ее мать умерла родами, а отец вечно находился где-нибудь в Южно-Китайском море или в другом таком же отдаленном уголке Земли, моя мать жалела ее и приглашала поиграть с нами.

Ратлидж отвернулся, сделав вид, что любуется садом, чтобы Агнес Френч не заметила, как он изумлен.

Последняя новость оказалась поистине роковой. Валери Уитмен сама призналась, что не любила Луиса Френча. Но, если бы она вышла за него, она вошла бы в семью. Перестала быть «внучкой старшего клерка».

Возможно, ей и самой хотелось избавиться от Луиса Френча, если она не любила его. Ратлидж знал о Луисе Френче только понаслышке, но ему казалось, что мисс Уитмен вполне могла бы найти себе мужа и получше.

Но смирилась ли она с тем, что не перейдет на другую ступеньку? Выйдя за Френча, она получила бы все. Богатство, общественное положение, дом в Лондоне. Мисс Френч тем временем продолжала:

— Я часто гадала, чем она привлекла Майкла, а потом и Луиса. Для меня это было непостижимо. Да, она вечно путалась под ногами, они к ней привыкли. И ведь она на самом деле совсем не красавица, как Мэри Эллен Таунсенд! — Последние слова были произнесены с завистью. — Я еще могла бы понять, если бы Майкл влюбился в нее…

Ратлидж по-прежнему обдумывал все последствия, вытекающие из родства Валери Уитмен и Гудинга, когда вдруг понял, что мисс Френч его о чем-то спрашивает.

Повернувшись к ней, он смущенно улыбнулся:

— Извините… Что вы сказали?

— Я спросила, считаете ли вы Валери хорошенькой.

Увидев выражение его лица, Агнес Френч густо покраснела.

— И вы тоже, да? Вы такой же, как все остальные… даже мой отец.

— Я полицейский, — ответил Ратлидж. — И расследую убийство. Что я думаю, значения не имеет.

— Нет, имеет! — злорадно возразила Агнес Френч. — Если бы вам сказали, что это я убила Луиса и похоронила его здесь, в розарии, вы бы сразу поверили. Но если окажется, что его убила Валери за то, что он ее бросил, вы поведете себя совсем по-другому. Будете выдумывать разные предлоги, искать огрехи в доказательствах. Вы не поспешите арестовать ее. Почему некоторым… — лицо ее побелело от злобы и ненависти, — почему некоторым женщинам все всегда сходит с рук? Бывали времена, когда я ненавидела отца и братьев. Меня они словно не замечали. Если бы я вдруг сделалась невидимкой, они бы и не подумали беспокоиться обо мне. Я была нужна им только потому, что кто-то должен был ухаживать за мамой, вести дом и принимать их всякий раз, как им взбредало в голову приехать в Дедхэм…

Она осеклась, как будто вдруг поняла, что ее вспышка может иметь самые неприятные последствия. Тяжело дыша, она в упор посмотрела на Ратлиджа, а потом повернулась к нему спиной, положив одну руку на перила, другой комкая платок.

— Уходите. Сейчас же… уходите!

Он посмотрел на край красивого льняного платочка, который она сжимала в кулаке, и увидел в углу темно-красную вышитую розу с полураскрытыми лепестками. На одном белела капля росы.

Хэмиш уже некоторое время пытался что-то ему сказать, но он без звука развернулся и обошел дом кругом, к подъездной дорожке, где оставил автомобиль.

Потрясенный злостью Агнес Френч, он невольно задумался. Может быть, он в самом деле нарочно тянет время, ищет огрехи в доказательствах, переворачивая их то так, то эдак? Просто ему не хочется верить, что Валери Уитмен — убийца.

Если Афонсо Диас — просто старик, который ждет смерти и хочет вернуться к себе на родину единственным доступным ему способом — в гробу, — тогда он, Ратлидж, не сумел выполнить свой долг как положено и вовремя.

Его сомнения и пылкое недовольство Хэмиша сопровождали его всю обратную дорогу до Дедхэма.

Он сидел в тесной телефонной будке добрых десять минут, прежде чем нашел в себе силы снять трубку и позвонить в Скотленд-Ярд.

Глава 12

После того как сержанта Филдинга наконец нашли, Ратлидж нетерпеливо спросил:

— Есть новости?

— Пока нет, — ответил сержант. — Но в интересующую нас ночь на поезде из Лондона действительно перевозили велосипед — я имею в виду, ночью после того, как вы нашли тот труп в Челси. Мы продолжаем опрашивать свидетелей. Служащий багажного вагона не помнит, мужчина оставил велосипед или женщина; он запомнил, что заднее колесо велосипеда ударилось о его термос с чаем, когда он его грузил, и чай выплеснулся. Он так и не стал пить чай, потому что испугался, что разбилась колба. Злится на тот велосипед до сих пор. Но уверяет, что велосипед был женский.

— Он совершенно уверен в этом?

— Да, сэр. Сейчас я выясняю, кто из пассажиров сошел в Дедхэме или на ближайших к нему станциях… Но ведь пассажир мог назваться и вымышленным именем.

Ратлидж не хотел ничего говорить; слова слетели с его губ словно сами собой:

— Может быть, он просто погрузил велосипед в вагон, не собираясь потом его забирать?

— А ведь верно, сэр! Постараюсь выяснить.

Ратлидж поблагодарил Филдинга и повесил трубку.

От беспокойства он не мог усидеть на месте, поэтому вернулся в Сент-Хилари и пошел разыскивать викария.

Уильямс значительно преуспел в покраске фасада. Сбоку от дома Ратлидж заметил влажные следы. Викария он нашел на заднем крыльце; тот красил перила, насвистывая за работой. Он прервался, чтобы взглянуть, кто пришел.

— Инспектор! Вы к нам зачастили. Похоже, придется дать вам передник и кисть.

Ратлидж усмехнулся:

— Вы и сами неплохо справляетесь.

— Да… что ж, вот вам новое определение лица духовного звания. Мастер на все руки. Я не могу просить церковного сторожа покрасить дом священника, ведь у него и в церкви много работы. К тому же я молодой и здоровый…

— Наверное, собираетесь жениться?

Уильямс покраснел:

— Хм… значит, и об этом уже поползли слухи?

— Я никаких слухов не слышал. А вы?

Викарий поспешил сменить тему:

— Что привело вас сюда сегодня?

— Сам не знаю, — признался Ратлидж. — Не идет у меня из головы пропавший мистер Френч… Кстати, вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Афонсо Диас?

— Откуда он родом?

— С Мадейры.

— В таком случае его могут знать Френчи. Ведь у них там отделение фирмы.

— Спасибо. Луис Френч не дает мне покоя. Он слишком долго отсутствует и ни с кем из знакомых не связывался… Кто-то должен знать ответ на мой вопрос. У него фирма в Лондоне, и дела требуют его внимания. К нему в любой момент мог приехать кузен. У него есть невеста, которая, должно быть, скучает по нему.

— Мне кажется, он мертв, — мрачно сказал Уильямс, осторожно слезая со стремянки. — Но мы возвращаемся к другому вопросу: кто желал бы его смерти?

— Может быть, его сестра? Много лет ею пренебрегали. Она сидела дома, а братья готовились взять бразды правления в свои руки.

— Да, все понятно. Но, если Луис умер, ей придется ехать в Лондон и заниматься бухгалтерскими книгами. Наконец-то настал ее час.

Ратлидж считал, что такое вполне возможно. И все же он решил выступить в роли «адвоката дьявола»:

— Если она настолько умна, что убила брата и вышла сухой из воды, наверное, ей хватит ума не слишком быстро раскрывать свои карты.

Викарий поморщился:

— Мне очень не хочется думать, что кто-то из моих прихожан — убийца. — Вытирая руки о грязную тряпку, с которой капала краска, он предложил: — Хотите чаю?

— Да, спасибо.

— Я и сам собирался ненадолго прерваться. Почему бы и не сейчас?