Елена Басманова - Тайна древнего саркофага Страница 34

Господину Гарденину удалось выяснить, что Илья Михайлович вдовствует, что в прошлом году он служил секретарем князя Ордынского, ныне покойного, что в его биографии есть некие темные страницы... Но никаких прямых доказательств или точных сведений о склонности красавца к преступной деятельности – в любом ее виде – у Гарденина не имелось. Это говорило, кстати, в пользу возможного сотрудничества Холомкова с иностранной резидентурой – берлинской, например. Осведомители и тайные агенты не должны иметь подмоченных репутаций.

Господин Гардении решил отправиться в сестрорецкий курзал, где иногда встречал господина Холомкова и даже имел приятную возможность сыграть с ним пару бильярдных партий.

Илья Михайлович действительно отдыхал на финском взморье. Впрочем, он теперь отдыхал всегда, ибо нигде не служил. Закончив службу у князя Ордынского, а заодно и выполнив свои обязательства перед господином Пановским, исчезнувшим невесть куда после смерти князя, Илья Михайлович чувствовал себя счастливым и свободным. Он даже немного попутешествовал по Европе – чтобы развеяться, и в Варшаве получил извещение, что на его банковском счете лежит кругленькая сумма. Ее перечислила одна торговая фирма. И хотя Холомков подозревал, что фирма дутая, ему в принципе все равно: если таким образом господин Пановский решил отблагодарить его за выполненное поручение, то он не имел ничего против и был полностью за продолжение сотрудничества, даже если бы пришлось вновь перетерпеть его хамские выпады... Илья Михайлович, сидя в зале ресторана, даже передернулся, вспомнив некоторые наиболее трагические моменты своего общения с внезапно пропавшим мучителем.

Из-за соседнего столика на него смотрел хмурый господин средних лет – с волчьим выражением лица. Илья Михайлович давно заметил, что им интересуются люди, обладающие некими сходными чертами: их глаза горели мертвым тусклым огнем, а припухлость под нижней губой и такая же округлая припухлость над верхней сообщали иx лицам что-то волчье. Он давно вычислил: так Выглядят люди, склонные к содомитству, они походили друг на друга именно такими чертами, да И некоторые их жесты тоже не оставляли никаких сомнений.

Господин Холомков испытывал к людям подобной породы отвращение. Но они явно тяготели к нему – и все благодаря его природной красоте, Которую он считал своим ценнейшим капиталом. Русая пышная шевелюра, глаза необычайной синевы, слегка размытой, как бы с пробегающими далекими облачками, безупречные черты лица, чуть удлиненная линия носа – как часто дамы и барышни терялись, встречаясь с ним взглядом! И он ощущал их возбуждение! Ощущал их внутренний трепет, их взволнованность, томительное ожидание и – сладкий страх жертвы... Нет, он любил только женщин!

Илья Михайлович попытался отвлечься, чтобы забыть о гадком содомите, но все-таки боковым зрением не выпускал его из виду, готовый при малейшем движении нахала дать отпор. Может быть, поэтому он и не заметил, как с другой стороны зала к нему подошел приятнейший господин – статный, в строгом светлом костюме, с тонкими черными усиками. Он поприветствовал Холомкова и попросил разрешения присесть. Их уже знакомили, фамилию смуглого лощеного господина он знал – Гардении! – на содомита знакомец не походил, скорее, такой же ценитель женщин, как и Илья. Привлекательный мужчина, но конкуренцию ему, Илье Холомкову, все-таки не составит. В сравнении с ним Гардении проигрывает своими манерами, слишком холоден, слишком равнодушен, не сможет разжечь в женщине настоящий огонь. Обрадованный Илья Михайлович не возражал против такой компании.

– Сегодня здесь тихо, – элегантный господин устраивался за его столиком, – а все потому, что не видно морских офицеров. Не прибыли из Кронштадта. Как вы думаете, с чем это связано?

– Не знаю, – пожал плечами Холомков, – от офицеров всегда много шума, да и апломба у них слишком много – так форма на них действует.

– Мне их амбициозность иногда кажется забавной, – улыбнулся одними губами Гардении, – но простительной. Трудная у них служба. Парады, ученья, проверки... – Он испытующе глянул на собеседника, но на лице красавца ничего не отразилось. – Чем изволите наслаждаться? Здесь хорошая кухня. Плиту из самого Парижа выписали, и продукты регулярно свежие от станции к ресторану подвозят, по подземной рельсовой галерее.

Илья Михайлович наслаждался устрицами и нежным шабли в ожидании котлеток даньон – он, пожалуй, мог считать себя гурманом или, по крайне мере, ценителем хорошей и здоровой пищи.

Гардении также попросил принести устриц, зажаренную в сухариках и масле навагу и тоже котлетки даньон, как можно больше петрушки, и еще шабли, для поддержания компании.

– Когда кронштадтский пароход не привозит моряков, я начинаю думать, что что-нибудь случилось и им не дали увольнения на берег, – продолжил он интересующий его разговор после того, как официант бросился выполнять заказ.

– Что же там может случиться? – с безразличным видом спросил из вежливости Холомков.

– Авария, например, или другое чрезвычайное происшествие, – лениво протянул Гарденин. – Мало ли что бывает при испытании новой техники.

– По правде говоря, меня это не слишком интересует. – Интонации Холомкова показались его собеседнику не очень естественными. – Да и кому все это надо?

– Русские должны расстаться с благодушными настроениями, потому что, хотя и сложилась поговорка «wer mt dem Russen essen wll, der muss ener Langen loffel haben» – «кто желает кушать вместе с русскими, у того должна быть ложка подлиннее», ситуация не такая уж радужная. Мир бурлит. В Англии, например, почему-то стали опасаться за безопасность со стороны моря и усиленно занялись флотом. А нелепые обвинения английских газет по поводу действий русских войск в Китае? – За ленивыми интонациями Гарденина скрывался пристальный интерес к собеседнику.

– Ну, англичане так завязли в Южной Африке, что скорее они используют зулусов против буров, чем военный флот, – неуверенно ответил Холомков. – Похоже, интерес к русскому флоту возникнет со стороны Тройственного союза. Англии и России нечего делить, Германия сильно досадила обеим. Россия и Англия, можно сказать, подарили немцам Багдадскую железную дорогу, фактически отдали Турцию Германии.

– Но заметьте, Германия откровенно заигрывает с Россией, в публике много говорят о том, что император Вильгельм на Темнельгольфском плацу оказывал небывалые почести графу Шувалову, а по окончании смотра даже поцеловал руку графини. Ежедневно части немецких войск, проходя мимо окон графа Шувалова и смотря налево, играют «Боже, Царя храни», – осторожно продолжил Гардении.

– Это какой граф Шувалов?

– Известный русский дипломат, бывший посол в Германии, бывший Варшавский генерал-губернатор. – Гардении не мог понять, действительно ли Холомков не знает столь выдающуюся личность, как граф Шувалов. Для разведчика это недопустимо.

– Но ведь Германия состоит в Тройственном союзе? Пусть и дружит с Австро-Венгрией и Италией. Зачем ей Россия? – кажется, совершенно искренне недоумевал Холомков.

– Ну, друг мой! А родственные связи двух царствующих домов? Кроме того, Тройственный союз не столь уж и прочен. Внутри него так возросли экономические и политические разногласия, что возобновление союза под угрозой. – Гардении все еще не мог понять, действительно ли Холомков так политически наивен, или он просто хитрая бестия. А потому продолжил прощупывать собеседника:

– Немецкий и французский капиталы активно сближаются на Ближнем Востоке, в Турции, Малой Азии, там французский франк братается с немецкой маркой, немецкие акции в карманах французов – хороший залог дружбы. Да и не случайно император Вильгельм пригласил французского генерала Боннале на маневры германских войск.

– А я и не знал, – неподдельно удивился Холомков. – Не хотите же вы сказать, что французское общество охладело к союзу с Россией? Когда я был в Европе, мне так не показалось. Кстати, – Илья Михайлович доверительно понизил голос, – я встречал тамошних офицеров. Для меня загадка – почему их ремни и сапоги не источают таких мерзких запахов, как у нас?

– Да, это загадка. Согласен с вами, я сам не люблю шумных вульгарных компаний, – заметил Гардении, взяв в руку ломтик золотисто-желтого лимона и выдавливая острый дразнящий сок на устрицы, которые успел подать расторопный официант, – а наши офицеры, ваша правда, пахнут неаппетитно.

Гардении решил не уточнять, что он действительно имел в виду охлаждение французского общества к союзу с Россией. Раскрыть полностью Холомкова ему не удалось. С одной стороны, кое-что тот явно знал, подозрительно равнодушно отнесся к речам об авариях и испытаниях... С другой стороны, его суждения о политической обстановке граничили с кретинизмом.

– Вы ездили в Европу по делам? – небрежно спросил резидент «Черного капеллана», запивал разговор о дурных запахах золотисто-светлым шабли.