Последний ребенок - Джон Харт Страница 34

улица. Ты подвергаешь опасности хороших ребят, не желая подождать несколько часов, хотя за это время ситуация может кардинально измениться. Шеф лишь ищет причину, чтобы поджарить тебе задницу, и ты сам преподнесешь ему подарок, если кто-то пострадает. Пораскинь мозгами, Клайд, хотя бы для разнообразия. Посмотри на это объективно.

Хант схватил друга за руку и сжал так, что почувствовал под пальцами кость.

— А если б речь шла о твоей дочери? Твоей сестре?

Он отпустил Йокама и попытался отвернуться, но тот еще не закончил.

— Ты руководствуешься эмоциями.

Хант задумчиво посмотрел на друга; черные, как ночь, глаза темнели на бледном, напрягшемся лице.

— Не надо, Джон. Не противься мне в этом. Я найду девочку. Найду живой.

— Если кто-то пострадает, тебе отвечать головой.

— Тебе тоже достанется, если она умрет, пока мы жуем сопли на этой парковке. Ну, закончил?

Лицо Йокама подобралось, решительность заострила черты. Он хрустнул суставами и кивнул:

— Да. В любом случае надоело трепаться попусту.

Хант щелкнул пальцами, и остальные окружили его плотным кольцом: двое детективов, Йокам и Кросс, и трое в полном защитном облачении.

— Вот кто нам нужен. — Он показал плохенькую копию фотографии из полицейского досье, сделанную после одного из арестов и взятую в одном из старых файлов. — Правая сторона лица в шрамах. Парень, который дал его описание, сказал, что кожа напоминает расплавленный воск. Рост — шесть с половиной футов, весит три сотни фунтов. Не думаю, что таких здесь найдется больше одного, так что проблем не возникнет.

Кто-то из слушающих нервно рассмеялся. Хант не стал обращать внимание.

— Последний квартал перед рельсами и последний дом справа. Стоит на некотором удалении от дороги, за пустой лужайкой. Рельсы с одной стороны, жилой дом с другой. Эти три стороны нужно прикрыть заранее, до входа. Фонари по большей части не горят, так что будет темно. Во дворах не только трава да песок, но еще корни и мусор. Так что осторожнее, посматривайте под ноги. Фургон останавливается, первым идет Йокам. С собой он берет вас двоих. — Хант указал на двух полицейских в форме. — Вы прикрываете тыл и фланги — на случай, если сорвется. Остальные идут со мной. Входим через переднюю дверь. Штурмовой молот у Кросса, но первым иду я. Парень — настоящий громила, так что никаких сюсюканий. Валим, и побыстрее. Где-то там и девчонка, так с оружием повнимательнее. Он нужен нам живым, и чтобы говорил.

— Что делать с собаками? — спросил Йокам.

Хант посмотрел на часы.

— К черту собак. — Он открыл заднюю дверь фургона. Один из полицейских сел за руль. В салоне пахло потом и машинным маслом. Мужчины устроились плечом к плечу.

— Терпеть не могу это дерьмо, — проворчал Йокам, и полицейские улыбнулись — он всегда это говорил.

Заработал мотор. Фургон резко развернулся, проехал вперед и свернул в пустой переулок. Черный, сияющий под луной дегтебетон больше походил на вулканическое стекло.

— Остановись за квартал до поворота, — проинструктировал водителя Хант. — Там дежурный магазин, но он сейчас закрыт.

Через полторы минуты фургон вкатился на пустынную площадку и остановился в десяти футах от ржавого мусорного контейнера. Хант снова посмотрел на часы.

— Три минуты.

— Зачем ждать? — спросил Йокам.

Детектив оставил вопрос без ответа.

— Три минуты.

Мужчины сжимали и разжимали пальцы. Смотрели на мыски ботинок. Кросс водил ладонью по рукояти штурмового молота.

— Бьешь справа от замка, — напомнил Хант. — И сразу же отступаешь в сторону.

Кросс кивнул. Через две минуты Йокам ткнул Ханта локтем в бок.

— Жесть, да?

— Не сейчас.

Прошла еще минута. Первый намек на поезд пришел едва уловимой волной.

— Чувствуешь? — спросил Йокам.

Хант огляделся.

— Пошли. — Он похлопал водителя по плечу. — Когда скажу.

Водитель кивнул, и ночной воздух начал вдруг набухать. С юга, нарастая, расширяясь и сгущаясь, катился грохот. Вибрация накрыла лавиной звука, и когда ее пронзил вскрик гудка, один из полицейских поежился.

— Да ты ж гребаный гений! — восхитился Йокам.

Хант тронул водителя за плечо.

— Жми.

Фургон вылетел с парковки, повернул влево и снова влево, выскочил в самом центре Гурон-стрит и помчался по ней под злобный лай и вой рвущихся с цепи и задыхающихся в жестких ошейниках собак.

Вот и оно. На подъездной дорожке Хант увидел легковушку со светящимся салоном. Фургон остановился, качнулся и замер. Дверцы распахнулись, и копы высыпались на улицу. Йокам и его люди заняли назначенные позиции — с оружием наготове, в черных, потерявшихся на темном фоне ботинках, отчего казалось, что полицейские парят в воздухе.

В тридцати футах от дома, с грохотом, сотрясающим землю, поезд прорвался сквозь ночь. Хант выждал еще секунду — водитель подтянулся последним — и рванул к двери. Воздух царапнул горло. Кросс бежал рядом, сбоку. По жухлой траве и голой земле они промчались через двор и взлетели по ступенькам на просевшее под ними крыльцо. Хант наметил место для удара между дверной ручкой и рамой и отступил — с фонариком в одной руке и служебным оружием в другой. Удара он даже не слышал. Дверь как будто взорвалась, разметав щепки и полыхнув искореженным металлом. В кухне что-то звякнуло, но Хант уже пронесся дальше. В комнате, над креслом с рваными подушками, горела лампа. В дальнем конце коридора неясный источник разливал туманный белый свет. Хант бросил взгляд вправо, повел стволом влево. Темные провалы в стене открывались в черные комнаты с горбами мебели. Слева что-то зашипело — щелчки из динамика, глухой соскок иглы с длинной виниловой дорожки. Хант отступил в сторону, и Кросс ввалился вслед за ним, потом водитель. В комнате было жарко и тесно. На табачного цвета стенах танцевали тени, но ничто не двигалось.

Первым это почувствовал Хант — в пазухи носа вторгся запах горелого масла. Кросс перехватил его взгляд, а водитель, содрогнувшись в конвульсиях, уткнулся носом в изгиб локтя.

— Спокойно, — прошептал Хант и, показав на темную комнату слева, отправил туда полицейских. Потом, посветив в узкий коридор фонариком, осторожно шагнул к двери и ступил в вонючий мрак. Коридор был узкий, но, по ощущениям, длиннее, чем должен бы. Впереди отчетливый край белого света вырезал треугольник на ковре.

— Полиция! — крикнул Хант. — У нас есть ордер.

Тишина. Неподвижность. Продвинувшись по коридору, он вышел в кухню справа. Над раковиной с горкой посуды моргала длинная трубка дневного света. Хант осмотрелся, заметил пустую бутылку из-под спиртного. На открытом окне — разорванные жалюзи. Он повернулся, шагнул глубже в темноту и увидел пятно крови на стене. Детектив прошел в открытую дверь, посветил в комнату — и