Галина Романова - Пока смерть не разлучит нас Страница 35

Конечно, врать сейчас начнет Маргарита. Она же не знала, что Грибов вчера, вместо того чтобы после работы на любимый диван упасть, по пригородам мотался. И соседей всех опрашивал. И даже дачу Бобровых по периметру всю обошел и рассмотреть сумел, что с заднего двора никакого подъезда нет. И не знала эта холеная женщина, что в другом месте видели ее преуспевающего мужа и тоже присягнуть смогут. И про безобразную скандальную сцену теперь Грибову все известно, так что…

– Слушаю вас, – улыбнулся Грибов так, что Боброва позеленела.

– Дело в том, что мой муж вчера солгал вам, Анатолий Анатольевич, – проговорила Маргарита Боброва, тиская в руках дорогую кожаную сумочку.

– То есть? – прикинулся он непонимающим и настороженно покосился в сторону Елены, выпрямился, указал посетительнице на стул возле своего стола. – Да вы присаживайтесь, присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Он соврал вам! – заговорила Боброва быстро и с чувством, усаживаясь на краешек стула. – Соврал, потому что боялся меня травмировать!

– Я не совсем понимаю, – наморщил лоб Грибов, хотя понял все отлично. – В чем соврал, о какой травме речь? Поподробнее можно и с расстановкой? Я записывать буду. Вы ведь не против, что я стану записывать ваши показания… без присутствия вашего адвоката?

– Ох, господи, да какой адвокат! Конечно, записывайте! – Она чуть зарумянилась. – Вы меня извините, что говорю сумбурно, волнуюсь очень.

– А вы не волнуйтесь, – встряла Елена из своего угла и тут же пообещала: – Мы разберемся.

– Спасибо, – тут же насторожилась Боброва и снова предпочла говорить с Грибовым: – Понимаете, мой муж вам сказал, что позавчера вечером он ездил на дачу. Так ведь?

– Да, – коротко ответил Грибов.

– Так вот, он там не был. – Боброва выдохнула так, будто только что сбросила с себя тяжелейшую ношу.

– А где же он был? – заинтересованно отозвался Анатолий.

– Он был… – Маргарита опустила глаза и вдруг всхлипнула. – Он поехал… Он поехал к своей секретарше домой.

– Зачем? – вставила Елена, не простившая Бобровой, что та ее проигнорировала.

– Зачем?! – Боброва удивленно подняла брови. – Ох, господи! Но это же очевидно! Зачем ездят боссы после работы к своим секретаршам!

– У них был роман? – не хотела униматься Елена.

И вопрос-то ведь задавала с тайным удовлетворением, которое Грибов угадал тут же.

– Роман? – снова переспросила Маргарита Боброва и замотала головой. – Нет, до этого не дошло. Если бы там не было Чаусова, кто знает, чем его визит к Мальиной закончился бы. А так…

– А так что? – Грибова чуть отпустило.

– А так под ее окнами эти двое устроили безобразную сцену. – Боброва брезгливо скривила тонкогубый рот. – Потом к ним присоединился сосед Вики. И скандал едва не перерос в драку. Коля вовремя опомнился и уехал.

– Он уехал, а сосед и Чаусов остались, так?

– Ну да, так он мне рассказывал.

– А сам-то он где? – Грибов насмешливо указал на дверь. – Там, в коридоре?

– Там, – кивнула Маргарита. – Боится заходить. Стыдно, говорит, что соврал вчера.

– Его стыд, между прочим, уголовно наказуем, – снова наехала на Боброву Елена, которую гостья упорно обходила вниманием. – Дача заведомо ложных показаний…

– Так разве то были показания?

И вот тут-то Маргарита вдруг из робкой посетительницы превратилась в одно мгновение в уверенную в себе светскую львицу. У которой в друзьях сам губернатор ходит. Которой все нипочем, потому что с его женой они вместе в бане парятся. И которая адвокатов завтра сюда строем приведет человек двадцать, на всех денег хватит.

– То была беседа, если я не ошибаюсь, – она скользнула по Ленкиному затрапезному трехгодичному пиджачку насмешливым взглядом. – Он даже не расписывался вчера нигде, если я не ошибаюсь.

– А вот тут вы ошибаетесь, – решил сбить с нее немного спесь Грибов, да и за Ленкин пиджачок обидно стало. Ей в нем классно, между прочим, хотя он на рукавах давно лоснится. – Показания были запротоколированы. И собственноручно подписаны вашим супругом. Вы зовите его, зовите, Маргарита, не помню вашего отчества. Чего стыдобой там стенки подпирать. Станем уж говорить теперь честно…

Бобров повторил слово в слово сказанное его женой. И даже потом поучить их вздумал маленько. Наклонился над столом Грибова и доверительным шепотом проговорил:

– Так вы можете сами проверить мое алиби, Анатолий Анатольевич. Дорога к дому Виктории Мальиной пролегает мимо блокпоста милицейского. Там вся езда машинная на видеокамеры фиксируется. Так что легко сможете установить, когда я туда поехал и когда вернулся. Я пробыл там всего ничего! И уезжал при свидетелях.

– Это при которых? – Хотя Грибов и знал, кого тот имеет в виду.

Грибов уже почти ненавидел этого холеного, лощеного мужика, обрастающего постепенно жиром. Все-то снова у него получилось. И перед женой оправдаться, и из нелепой ситуации невиновным выйти. Так, немного темных пятнышек на безупречной репутации прибавилось, и только. Да и не пятнышки то даже, а так – пыль. А что Чаусов погиб страшной смертью, его будто бы даже и не волнует. И что погиб тот не без его помощи, возможно, тоже как бы Боброва не затрагивало. Он словно поводырем был для Ивана, умело направляя того к смерти.

– Зачем вы приставили Чаусова наблюдать за Синицыным Виктором? – вдруг спросил Грибов, когда Бобров удовлетворенно замолк, перечислив всех, кто тем вечером мог подтвердить его отъезд. – Это нарушение прав человека, между прочим.

Лена вытаращила глаза на Грибова, мол, это-то ты теперь к чему вспомнил.

– Вы понимаете, что могли своими неосторожными действиями нервировать человека? Психика у всех разная. Парень мог не выдержать и…

Грибов выразительным жестом продемонстрировал, что может случиться, когда не выдерживает психика.

– Да бросьте! – недовольно сморщился Бобров, покосившись на окаменевшую супругу. – Все у парня с психикой было в порядке. Чаусов пронаблюдал за ним достаточно, чтобы суметь сделать выводы.

– И что? Какими были его выводы?

– Да нормальным он был, Синицын этот. Адекватным! Почему вдруг решил свести счеты с жизнью… – Бобров вдруг задумался ненадолго, потом глянул на Грибова. – Знаете, мне после разговора с Чаусовым показалось, что он что-то скрывает от меня.

– Это после какого разговора? – не понял Грибов.

– Ну, когда с мужем Виктории случилось несчастье, Чаусов тем же вечером докладывал мне обо всем, – пояснил Николай Алексеевич, чуть приосанившись.

Ему было что сказать. И недовольная мина Маргариты даже значения для него теперь не имела. Пора было, пора было поставить наконец жирную точку в этой нелепой истории, которой сам же и начало положил.

Идиот! Несносный, недальновидный идиот! Хотя, наверное, дальновидными идиоты не бывают.

– Он мялся как-то, чего-то явно недоговаривал, а потом…

Бобров вдруг замолчал, споткнувшись на полуслове. Он не знал, продолжать или нет и не обернется ли все сказанное против него. Потом вспомнил обещание, данное жене накануне: правда и ничего, кроме правды. И решился.

– А потом и говорит мне, а не вы ли, Николай Алексеевич, все это дело организовали? – Бобров просунул палец за воротник сорочки и поелозил им туда-сюда, воздуха ему явно не хватало. – Я чуть со стула не упал! Серьезно поговорил с ним. Но его все равно что-то тревожило. С какой стати тогда ему было Вику охранять?! Она ведь рассказала мне позавчера, что Иван каждый вечер за ней следовал и под окнами стоял до ночи почти. Докараулился!

– Вы так и не сказали, зачем приставили соглядатая к Синицыну, – напомнил Грибов; всю историю, поведанную Бобровым, он слышал и от Вики.

– Понимаете, – снова решил говорить правду Бобров, – она никому никогда не говорила, что вышла замуж. А тут вдруг просит меня за мужа! Откуда он взялся?! Фамилию не меняла, кольца нет, и вдруг замужем!

– А о чем она просила?

– Да она не то чтобы просила. Она хотела попросить, потом передумала. Устроить его на работу к нам в фирму хотела. А он в другое место устроился. Ну, туда, где умер, – пояснил Бобров. – Когда она мне про мужа своего сказала, ну, то есть о его существовании и что браку ее гражданскому два года, тогда-то я Чаусова и приставил за ним понаблюдать.

– Зачем? – Теперь уже Маргарита подключилась к допросу, не удовлетворившись объяснением. – Ну, замужем. Ну, два года. Она же не была обязана ставить тебя в известность, с кем спит, в конце концов!

– Рита! – одернул ее Бобров и глянул с укоризной. – Ты-то чего?!

– А не только Рита, но и я хотел бы знать, – включился Грибов в перепалку и повторил слова его жены: – Ну, замужем! Ну, два года! И что с того?

– Понимаете, она печальная такая ходила. – Палец под воротником его сорочки ерзал как заведенный. – Мне не безразлична была ее судьба. Подумал, может, наркоман ей какой-нибудь попался или алкоголик. Ей же помочь некому.