Борис Яроцкий - Прогнозист Страница 35

Откуда-то сбоку, от метро, подлетел Алик. - Паря, бежим! Сторговался.

Чтоб не топтаться в очереди на такси, Алик нашел непатентованного частника, с ним и договорился за пару целковых.

Еще при побеге, выбираясь из тайги, Фидель Михайлович признался Алику, что у него в Москве, во Внуково, есть квартира. И Алик тогда чуть ли не на весь лес закричал: - Но ты же миллионер! А обитаешь в каком-то Внуково. И на кой хрен я тебя вытаскиваю из говна? Мне так хочется пожить в шикарном доме в центре города. И чтоб под моими окнами каждое утро проезжал президент. - Зачем это тебе? - спрашивал Фидель Михайлович. - Мечта моей жизни - хотя бы разочек плюнуть на высокого начальника. - Тебя так плюнут со всех стволов сразу... - было обещание. - А пока топай...

И вот теперь мечта его могла сбыться - они притопали в Москву. Но от проданного Калашникова осталась одна мелочишка - чтоб на такси добраться хотя бы до Арбата.

Фидель Михайлович меньше всего думал, что в зэковском одеянии его могут не подпустить не то что к офису фирмы, но даже к подъезду "высотки". Алик вовсе ни о чем не думал - теперь это была забота "миллионера".

Так и произошло. Их остановили уже в подъезде дома. Дюжий охранник с короткоствольной двадцатикалиберной "тулкой" взглянул на пришельцев, как смотрит ревизор на безбилетных пассажиров. - Вы не ошиблись, голуби? "Макдональдс" на Малой Бронной.

Но тут из-под руки Алик: - Ты че, паря? Не узнаешь? Мы со спецзадания.

Из дежурки вышел начальник охраны, мирный на вид мужичонка, с белой бляхой на черной униформе, по выправке - из отставников. - Это кто со спецзадания?

Алика он не удосужил даже взглядом, а вот аналитика узнал. - Никак вы, Фидель Михайлович? - Не удивляйтесь, Андрей Алексеевич. Мы действительно со спецзадания. - А говорили... А этот с вами? - Начальник охраны показал на Алика. - Со мной.

Что было в офисе!.. Дом закачался. Антонина Леонидовна увидела живого бородатого очкарика - уронила чашку (она пила кофе). Подлетела к Фиделю Михайловичу, схватила его, как рыбак хватает огромную живую рыбину, чтоб та случайно не вырвалась, не полетела за борт. Он почувствовал её железные объятья и крепкий в обветренные губы поцелуй. От внезапной радости её черные глаза антрацитово блестели, по смуглой щеке покатилась слеза. Не предполагал он, что эта крупная волевая женщина не в силах скрывать свои чувства.

Антонина Леонидовна не сразу выпустила его из своих объятий, а когда выпустила, рывком распахнула дверь в кабинет шефа. - Ананий Денисович! Ананий Денисович! Полюбуйтесь! Вот он! Собственной персоной!

Ананий Денисович поднял голову, энергично вышел из-за стола, быстрым шагом направился к человеку в сером замызганном ватнике и в каких-то черт знает где найденных ботинках. Но фигура, борода, очки свидетельствовали, что это и есть неизвестно было куда сгинувший аналитик. Его аналитик! Тоня! Коньяк и рюмки. Живо!

Ананий Денисович тоже был несказанно обрадован: когда его человек возвращается с того света, притом, целым и невредимым - это уже событие.

Алик хотел было вслед за парей шагнуть в кабинет, но телохранитель шефа - Дима, по прозвищу Башня, - всегда у двери, схватил Алика за плечо, повелительно посадил рядом с собой, ощупал его одежду, рюкзак, тихо, не глядя по сторонам, утробно произнес: - Пригласят - пойдешь.

Но Алика не пригласили ни сейчас, ни потом. Он сидел, скучал, глотая слюни, за высокой дубовой дверью пили и закусывали, а у него в рюкзаке ни корочки, ни буля - все, что было в бутылке, высосал перед Москвой и бутылку выбросил, целя в километровый столб. Он слышал, как маленький человек с огненно-рыжими волосами и острым птичьим носиком на худощавом лице, крикнул: "Тоня! Коньяк и рюмки!"

Алик сидел в кресле рядом с неразговорчивым телохранителем, злобная зависть накаляла кровь: "Миллионеры... Не успели поздороваться - сразу за коньяки... Ничего, и я в Америке напьюсь от пуза".

Поглядывая на молчаливого и строгого цербера, он уже не сомневался, что паря, которого он вывел из леса, кишащего рабами, действительно миллионер. Теперь он был спокоен: паспорт почти у него в кармане.

Вскоре через приемную в кабинет проследовал старик - мясистая голова без шеи, туловище в два обхвата, ноги толстые, короткие - не человек, а хряк, не хватает только на пунцовых щеках рыжей щетины.

Охранник не остановил. Значит, этот старик свой.

А в кабинете после первой рюмки за благополучное возвращение, выслушивали аналитика. Товарищ полковник, опоздавший на первую рюмку, ни о чем Фиделя Михайловича не расспрашивал - у них разговор будет длинный и обстоятельный, но не у шефа, а в кабинете-сейфе.

Вопросы задавал Ананий Денисович. Судя по ним, шеф знал если не все, связанное с покупкой Поморского комбината, то главное. Деталей он не касался. Он только напомнил: - Аркадий Семенович отправился вас выручать, а вы сами себя выручили. - Не совсем так, - мягко возразил Фидель Михайлович. - Мой спаситель в приемной. - Прекрасно. Мы его отблагодарим, - сказал Ананий Денисович. - Тоня займется. Он кто? - Инженер-технолог. Специалист по взрывчаткам. Когда-то работал в "Почтовом ящике". Но однажды напился и проиграл себя в карты. Его купил Александр Гордеевич. Он у него был инструктором. Но, видимо, работой тяготился. Готовился к побегу, а тут я...

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Ананий Денисович изменил свое решение: - Вашим спасителем займется Иван Иванович.

Товарищ полковник сделал в своей папке пометку. Да, шеф, конечно, прав - такого специалиста отпускать нельзя. Специалисты по взрывчаткам на дороге не валяются. Так посчитал и Фидель Михайлович. Он тешил себя тем, что благодаря ему фирма заполучит инженера-технолога, дефицитного по ныненшим временам умельца.

Ананий Денисович взглянул на часы - он, как всегда, торопился. Обращаясь к Фиделю Михайловичу, сказал как приказал: - Вечером я жду вас в гости.

Перехватив умоляющий взгляд своей секретарши, улыбнулся, что случается с ним довольно редко, великодушно разрешил ей сегодня уже не появляться в офисе: - Забирайте нашего именинника. А вас, - повернулся к товарищу полковнику, - прошу остаться.

Когда Фидель Михайлович вышел в приемную, Алика уже не было. Не было и телохранителя - Димы-Башни. Участливо подумал: "Наверное, в буфете".

29

Из окна квартиры на Котельнической набережной Кремль - как на ладони. Фидель Михайлович смотрел на краснокирпичную громадину, словно видел её впервые. Он испытывал легкий озноб от сознания, что отсюда, из этой краснокирпичной громадины, исходит необычное свечение. Кто попадает в его лучи, тот стремительно взмывает к государственной верхотуре, занимая лучшие кремлевские кабинеты, но на верхотуре, как правило, долго не держится низвергается в бездну.

Не иначе как в стенах этой громадины замуровано проклятье. Оно и низвергает владыку, порой не оставляя от него даже пепла.

А вот новых, скороспелых правителей, на местах, где нет высоких краснокирпичных стен, проклинают рабы. У каждого правителя они свои. Есть они и у вора в законе Александра Гордеевича Тюлева. Они его тихо проклинают, но одними проклятьями в бездну не свалят - не те это рабы, Эти, потерявшие работу на Украине и в Молдавии и заарканенные тюлевскими гвардейцами, покорно валят лес, оголяют северные просторы. Бездумные вырубки уже можно разглядеть из кремлевских кабинетов.

Да мало что можно! Можно не значит, нужно. Вот когда Тюлев станет ломиться в кресло главного кремлевского кабинета, тогда его заметят и попытаются напомнить, что он проклят своими рабами. Значит, нет ему места под солнцем. Но для заметивших будет, конечно, поздно.

Его заметит заряженный проклятьем народ, люди-работяги, чьи прапрадеды возводили эти кремлевские стены, замуровывали в них свое проклятье.

Народ обнадежится и обрадуется, видя, как в бездну низвергают с верхотуры до печенок опостылевшего того же Пузырева-Суркиса, по существу иноземца. И кто низвергает! Крепкий, решительный молодой российский предприниматель, друг детей и престарелых - Александр Гордеевич Тюлев.

Иной принципиальный россиянин возмутится:"Но это же бандит!" Возмущенного обывателя тут же осадят: "А кто сказал, что Суркис не уголовник?"

Так, глядя на Кремль из окна квартиры курдистанки, Фидель Михайловаич размышлял и сам себя спрашивал: кто очередной на верхотуру? Кремлевское кресло пусто не бывает. Он думал о тех несчастных десятках, а может, и сотнях тюлевских рабов - их проклятье никто не услышит, они так и сгинут безвестными и не оплаканными своими родными и близкими. Полупьяные гвардейцы бросят в костер их окоченевшие трупы. Трупы сгорят, как швырки-поленья. Будут преданы огню и их паспорта с трезубцами и гербами со всем тем, что напоминало им о родных местах, о женах, которые послали их в Россию на заработки, о детях, ради которых они согласились завербоваться на север - на тюлевский лесоповал.